Страница 3 из 7
— Школа приёмных родителей, Ильинский, — фыркнула Ира и, ловко забрав у него Алину, покачала, когда та заворочалась. После чего, вручив ребёнка «миссис фальшивая улыбка», кивнула на выход:
— Поехали. Есть, что ещё обсудить.
И Герман, поднявшийся с дивана и бросивший напоследок быстрый взгляд на мелкую, понял, что у Иры для него, должно быть, заготовлено что-нибудь особенно дерьмовое.
Часть 4
Когда устраивались в кафе, куда, вопреки желанию Германа, его затащила сестра, он понял, что именно прокручивает в памяти. То, как держал Алину на руках. Даже казалось, что может почувствовать её крохотный вес прямо сейчас. Какой он у неё? Пара килограммов от силы? И хрупкость помнил до чёрточки, а ещё, в противовес ей — серьёзность, с которой на него смотрела дочь.
Дочь. Такое странное слово, будто бы из другой вселенной. Параллельной, которая никогда не пересечётся с ним. Когда Оли не стало, он поставил крест на этой стороне жизни. И совсем не шрамы на морде были тому виной. Он вообще ничего больше не хотел — ни жены, ни детей. Никого, кто способен будет стать близким, впитаться под кожу, а потом исчезнуть из-за какой-нибудь херни. А теперь у него была Алина. И даже если бы ДНК не показало, что она его дочь, он испытал бы уродливое и неправильное желание забрать мелкую. Спрятать ото всех, дать всё, что сможет, пусть мог он не так уж и много.
— Ну? Как она тебе? — задала вопрос Ира, когда они сделали заказ официанту.
— Нормальная малая. Точнее, ненормальная. Что вообще это за фигня?
— Одна из нянечек рассказывала, что такое бывает. Они просто перестают расти и развиваться. Им нужен значимый взрослый рядом, только тогда они хотят жить.
— По мне — бред чистой воды.
— Ну, ты сам её видел. — Сестра пожала плечами. — И да, она полностью здорова, если вдруг ты решишь, что её недообследовали.
— Ты вызывала к ней нормального врача?
— Представь себе.
Ильинский не сдержался и растянул губы в улыбке. Поистине, Ира не переставала его удивлять. И когда только успела всё это провернуть? Впрочем, у него был ответ на этот вопрос. Когда он бухал и не желал принимать во внимание наличие Алины.
— Хорошо. Что ты знаешь про эту сраную школу?
— Не сраную, а очень даже необходимую, даже если есть желание отказаться. Там всё просто. Несколько десятков академических часов. Тебя научат взаимодействию с ребёнком. Ничего сложного.
— Ага. За исключением того, что я вообще под это не заточен.
— Ну, заточишься.
Ира кивнула официанту, который принёс им кофе, и вдруг произнесла совершенно будничным тоном:
— У меня правда есть ещё условие.
— Прости — что?
Ильинский взял чашку, но так и не донёс её до рта. Нехорошее предчувствие разрослось до огромных размеров. Не зря он понял, что у сестры для него припасено что-то ещё. Иначе с какого хрена она сейчас заговорила об условиях? И вообще с чего взяла, что имеет право ему их ставить?
— У меня есть условие, выполнив которое ты сможешь забрать Алину.
— Вообще-то она моя дочь.
— Пару часов назад ты открещивался от этого, как чёрт от ладана.
— Теперь всё иначе.
— И тем не менее. Я считаю, что имею право сделать всё, чтобы девочка росла в нормальной обстановке.
— Что ты подразумеваешь под нормальной обстановкой?
Он начал закипать. Тон сестры и то, что она вообще какого-то чёрта решила, будто имеет право что-то там ему диктовать, выбесили его так сильно, что в венах вспенилась злость.
— Малышке нужна мать.
— Исключено.
Ильинский откинулся на спинку и сложил руки на груди, будто хотел защититься. Похоже, Ира сошла с ума.
— Если ты не пойдёшь на это условие, я сделаю всё, чтобы органы опеки не отдали тебе Алину. И тогда заберу её сама, чего бы лично мне не хотелось, потому что настолько родной ей всё же ты, а не я. Не факт, конечно, что у меня получится, но… Подумай, нужно ли тебе это, если в основе того, что я так настойчиво предлагаю, лежат исключительно добрые намерения в отношении Алины.
Герман посмотрел на сестру, искренне надеясь, что она шутит. Но, судя по всему, Ира была абсолютно серьёзна. А вот он уже начал мысленно прикидывать, каким юристам звонить, чтобы они разрулили эту ситуацию. И всё же не мог удержаться, чтобы не уточнить:
— У меня есть только один вопрос.
— Да?
— Ира, ты ох*ела?
— Воу-воу, папаша! Учись сдерживаться. При ребёнке ругаться тебе будет непозволительно.
— И всё же?
— Нет. Я не ох*ела, как ты изволил выразиться. Я просто обозначаю свой ультиматум для нормального существования твоего ребёнка.
— Поверь мне, для того, чтобы Алина нормально со мной существовала, нам никто больше не нужен.
— Нужен. Я это знаю. Как только малышка окажется у тебя, ты обеспечишь её всем, что тебе кажется необходимым, и по сути, она снова окажется в тех же условиях, что и в доме малютки.
— С чего ты взяла, что так будет?
— Потому что я не первый год замужем. — Она невесело улыбнулась, и Ильинский испытал дискомфорт. Может, Ира права? Сейчас ему претило само понимание, что Алина находится в казённом доме под чёрт его знает каким присмотром. И что он не имеет никаких прав на своего же ребёнка. А когда мелкая окажется рядом… Пока он даже не мог представить, как оно всё пойдёт дальше.
— Можно подумать, какой-то левой бабе будет дело до чужого ребёнка.
— Не левой бабе, а той, кто действительно полюбит Алину как свою.
— А я уж думал, ты намекаешь, чтобы я предложил ей бабла.
— Почти. Для начала надо найти няню. Пусть походит с тобой в школу приёмных родителей. Потом предложишь ей взять опеку. Я узнавала, как это можно сделать юридически, чтобы у тебя остались все права на ребёнка.
— Б*я, Ира… ты меня сегодня не перестаёшь удивлять. Когда ты всё это успела?
— У меня есть секрет. Если не бухать круглые сутки — столько дел можно переделать.
Она поджала губы, сдерживая улыбку, а Герману стало в очередной раз не до смеха. Он мало представлял себе, что будет ходить в какую-то там школу, а потом — начнёт нянчиться с ребёнком. А тут ещё и вместе с ним это станет делать какая-то эфемерная женщина, которой он даже не знает.
— Помочь тебе найти кандидатку? — словно прочитав его мысли, склонила голову набок Ира, и Ильинский резко поднялся из-за стола.
— Сам справлюсь, — буркнул он и, бросив на столик крупную купюру, направился в сторону выхода из кафе.
Ему предстояло подумать об очень многих вещах. И приступить к этому он собирался не ранее, чем выплеснет злость в спортзале один на один с боксёрской грушей.
Часть 5
— Это уже пятая жалоба за месяц. Разве я не предупреждал тебя в прошлый раз, что следующая станет последней?
Она стояла, поджав губы и упрямо глядя в пол. Поднимать глаза на тошнотворно-торжествующее лицо Родиона — главного менеджера отеля «Атлантис» — просто не было никаких сил.
— Отвечай же! — повысил голос Родион. — Какого черта ты опять мешала господину Рыбакову в его номере?
Мешала она, как же. У нее была совершенно иная версия по поводу произошедшего, но Родион упорно не желал слышать ничего, что шло бы вразрез с его главным постулатом — «клиент всегда прав». И плевать, что этот клиент вот уже не первый раз распускал по отношению к ней свои руки, а когда она упрямо не поддавалась домогательствам — звонил и жаловался на то, что «эта ваша кучерявая горничная» пытается его совратить. Хотя кому в трезвом уме могло стукнуть в голову совращать этого жирного борова — она представить себе не могла, даже если бы напрягла всю свою фантазию.
— Зачем ты вертела перед его носом своей короткой юбкой, Нина? — продолжал бессмысленный допрос Родион.
Нино. Ее звали Нино. Старинное грузинское имя — то единственное, что досталось ей в память об отце. Но и это говорить Родиону было совершенно бесполезно.
Она уже давно с удовольствием послала бы и этого менеджера, и этот отель ко всем чертям, но подобной роскоши позволить себе, к сожалению, никак не могла. Другой работы, не имея никакого, даже средне-специального образования, она рисковала попросту не найти, а деньги ей были отчаянно нужны, потому что являлась единственной в своей небольшой семье, кто был способен работать.