Наваждение

- Послушайте Мария Ивановна, мой отец наплел вашей дочери, что мы брат и сестра, убивая на корню возможность нам наконец-то быть вместе! И пока в медцентре судорожно за бешенные деньги делают тест на ДНК я бы хотел уже сейчас хоть что-то для себя понять, ибо мне это правда на фиг не нужна! Я не позволю ему второй раз играть нашими жизнями!

- Вы Царев? – подала голос мама, а я поняла, что мои страхи небеспочвенны. Что правда она и есть правда, чтобы Виктор и не делал. Он кивнул. –У вас семейное – эти зеленые глаза, как изумруды. У Артема точно такие же глаза! – я удивленно посмотрела на маму. Откуда она знает какие у Темы глаза? Она его в жизни не видела вблизи. Раз говорит про глаза, значит тайком интересовалась.

- Марина никому не рассказывала про отца ребенка. Она словно боялась чего-то или кого-то. Сказала, что будет до последнего сидеть на даче, тут воздух, природа, а в городе только духота. Но мне кажется она просто боялась в городе встретиться с тем, кто ее обрюхатил! В начале родители пытались выяснить, а потом махнули рукой, Маринка молчала, как партизанка. Случайно, перебирая вещи сестры после ее смерти, нашла фотографию, где она была с мужчиной. На обратной стороне была только фамилия и год. Я сообразила, что это и есть отец Киры. Царевых в городе мало, поэтому вскоре встретилась с Михаилом Валерьевичем. И когда посмотрела ему в глаза, потом в глаза девочки, которую он тогда держал за руку, поняла – Кира не его дочь. У нее серые глаза, – мама вновь посмотрела на Виктора, усмехнулась. – Так что я даже не знаю, кто на самом деле отец, но точно не Царев, ваши глаза и генетической экспертизы не требуют.

Я задышала. Виктор нашел под столом мою руку и сжал, но сам продолжал оставаться невозмутимым. Не замечая, что плачу, смотрела перед собою, сердце вновь ожило. Раз удар, два удар! Господи, хорошо, что Виктор не поддался эмоциям, в отличие от меня! ?

- Кир! Все хорошо! Я же сказал, что все хорошо! – он вытирал мои слезы со щек, на обращая внимание на маму, целовал мои веки, брови, лоб, слегка касаясь губ. В конце сжал меня в объятиях и притянул к себе, гладя по спине.

Успокоившись, я теперь сжимала руку Виктора так сильно, что он даже морщился, но не выдергивал. Мы не стали больше задерживаться у моих родителей. Мама на прощание улыбнулась, слегка сожалеющей улыбкой, но мы понимали, что обида, отчуждение так и останется между нами, даже если бы мы вдвоем хотели изменить ситуацию, отец не позволит. Он был тверд в своих словах.

Тест подтвердил слова мамы. Мы не родственники. Ни в каком колене. На радостях мы целовались, как обезумевшие, распаляясь все больше и больше от мысли, что теперь это тело, эти губы, это дыхание останется навсегда рядом! Рожденный ползать летать не может, если только он не оказывается на спине того, кто летает!

Глава 11. Счастливый финал

Дома был праздничный ужин. Виктор даже достал бутылку вина. Я только вечером, когда он разговаривал с Темой, заметила, как складочка у рта стала разглаживаться. Переживал.

- Не смотри на меня таким пожирающим взглядом! – его губы изогнулись в чарующей улыбке, от которой затрепетали бабочки в животе, требуя освобождения.

- Не могу! Я готова тебя съесть здесь и целиком! – обмакнула мясо в соус и эротично облизнула губы, зеленые глаза потемнели. Наверное, если бы дети спали, ужин точно был бы из нас двоих на этом столе. Но… я с легкой досадой посмотрела на играющих Тему с Ирэн, придется ждать ночи.

Все было хорошо, пока не пришел его папа... Как в рекламе. Дверь распахнулась шумно, в наш дом влетел разъяренный Царев Михаил Валерьевич. За ним следом мчалась Рита. Я испуганно посмотрела на Виктора, но тот вальяжно расселся на стуле и даже не подумывал вставать и как-то встретить родителя.

- Ты ахринел, щенок! – перед Виктором с шумом хлопнулась внушительная стопка документов. –Ты… – он явно задыхался, весь был красный. Я краем глаза заметила, как Тема взял за руку Ирэн и ретировался на второй этаж. Рита злобной фурией выглядывала из-за спины своего мужа, сверля меня изучающим и злющим взглядом.

- Что случилось, папочка? – Виктор скривил ехидно свои губы. – Может поужинаешь с нами, коль явился без приглашения, мы тут отмечаем небольшой праздник: создание нашей семьи! – Михаила Валерьевича перекосило, он шумно задышал, как взбешенный бык.

- Вы не можете быть вместе!

- С чего это? У нас как раз множество причин быть вместе: общий ребенок, по твоей прихоти росший без меня, привязанность моей дочери, только при Кире она заговорила, любовь, которая годами жила в наших сердцах, страсть, которая никогда не угасала! Ах да, еще мы никакие не родственники! – бумаги с медцетра были у Виктора под рукой, и он их швырнул в лицо отцу, резко вставая, напирая на старшего Царева. Тот вынужден был сделать шаг назад, то бледнея, то краснея. Листы ковром лежали на полу. – А то что я продал твою чертову компанию, так это малость того, чего я хотел сделать! Малость за то, что ты сделал со мною, с Кирой, с мамой! – каждое слово было пропитано ненавистью. – Ты жил только для себя, так живи и дальше, забудь, что у тебя есть сын! Кстати, сестра тоже не хочет с тобою общаться, но у тебя еще есть шанс с ней сохранить какие-то отношения, а ко мне не подходи. И забудь дорогу в этот дом, навсегда!

- Витя… – Царев вмиг постарел, уголки губ опустились, весь запал куда-то делся, и перед нами стоял обыкновенный старик с дрожащими руками, губами и с большими глазами зеленой листвы.

- До свидания, отец! Возможно твоя новая жена родит тебе, хотя вряд ли с ее то бесконечными абортами от разных любовников! – улыбка на губах Виктора пугала не только меня, но и Риту, которая вздрогнула, когда ее раскрыли и старший Царев обратно превратился в царя, с презрением на нее зыркнул.

- Я надеюсь мы найдем точку взаимопонимания! – холодно бросил Михаил Валерьевич, хватая бледную Риту под локоть и волоча из дома.

- А кому ты продал компанию? – поинтересовалась, когда родственники будущего мужа оставили нас. Виктор усмехнулся.

- Самому себе. Я, конечно, сволочь, но продавать детище, на которое потратил кучу времени, нервов и ночей чужому дяде был не готов. Так что по сути ничего не поменялось, ну разве ты сменишь фамилию и уйдешь в декрет!

- Витя! – швырнула в него салфетку, он вскочил на ноги и быстро обогнул стол, поймал, пока я пыталась удрать от него. Его губы тут же накрыли мои в сладком, тягучем поцелуе.

- А мама с папой целуются! – где-то сверху раздался тихий девичий голосок.

- Значит скоро у нас с тобою появятся еще брат или сестра! – это важно ответил Тема. Мы с Виктором переглянулись и, закусив губы, тряслись от беззвучного смеха, дабы не спугнуть детей наверху.

Я кожей ощущала его пристальный взгляд. Он скользил по моему телу не только глазами, но и руками. Платье, белое, прямое, без всяких изысков, упало к ногам. Меня развернули и жадно припали к губам в законном поцелуе. В качестве мужа. Покрутила кольцо. А в меня впивалось другое кольцо на другой руке. Сильно сжимает, словно хотел всю меня вместить в себя. А я терялась в нем. Без остатка. Я жадно брала и жадно отдавала. Я каждой клеточкой своего тела ощущала?через его пальцы импульсы нежности, покалывание страсти. Мой! Теперь полностью мой, не только телом, но и душой. Мое наваждение превратилось вполне реального человека, с пронзительными чарующими зелеными глазами, которые заставляли забыть не только окружающий мир, но и собственное имя. Я вновь помешалась на нем, как и десять лет назад. Словно и не было этих десяти лет. Я все так же сходила с ума от его запаха, от его хрипотцы, от его рук, губ. От него самого.

- Кира! – растягивая слоги, шептал Виктор, целуя каждый миллиметр обнаженной кожи. – Любимая моя! Сладкая! Женушка! – на последнем слове куснул за бочок.

- Царев, не наглей! – строго пригрозила зеленым глазам, которые смеялись, дерзили и нагло меня подчиняли. Да я и сама готова была сдаться. Обняла его за талию, прижимаясь всем телом. Он нависал, удерживая свой вес на своих согнутых руках, а я любовалась игрой света в зелени. – Я жду ребенка!