Перерождение

Вот так Саныч! Вот это загнул! Столько лапши навешал на уши моим родственницам, что мне поаплодировать захотелось. Но ничего, лежу себе тихохонько, не шевелюсь, глазки прикрыты, губки сжаты.

Надо сказать, аудитория очень впечатлилась — Наталья только глазами хлопает, Татьяна Николаевна прижала ладони ко рту, видимо заохать боится, а Светочка даже рот открыла от такой учености.

Ох, я не я буду, если не дожидаясь утра за Ольгой Васильевной нарочного отправят. Скорее бы! Мой животик уже ямкой стал, а мне так и хочется кулачок в рот запихать и почмокать! Хоть бы водички попить.

Но убежали все, опять я одинешенька, голодная, балконную дверь кто-то мимоходом закрыл, поэтому душно стало после такой толпы, не привыкла я еще к духам, да помадам.

А Сан-Саныч до чего умная бестия! Ведь сразу все приметил! И что ручки-ножки у меня крепенькие, и что головка на месте, а никак не стремится падать, и в весе я прилично набрала, да не складочками, а упругим тельцем. Даже пальцами успел потыкать. И расписание мое оценил, и по тренажерам проехался взглядом, ведь сразу видно, что не ради декорации все выставлено.

Вот и чудненько! Хочу свою Оленьку вернуть, хочу чтобы Сан-Санычу разрешили наблюдать, так сказать, за мной.

О-о-о… да что же так желудочек мой вопит! Ведь бывало до двадцати дней голодала когда-то, и ничего, вполне терпимо. А уж три дня так и вовсе без проблем. Но как ни уговариваю себя, лучше не становится. Даже уснуть не получается. Прав мой доктор Сашенька, стресс у меня великий на фоне нарушения режима питания! Не важно, что моими стараниями он и нарушен же.

Голод есть? Есть!

Стресс есть? Есть!

Люди добрые, побыстрее уж шевелитесь, выводите меня из этого стресса! А то ведь не доживу до завтра, прямо сегодня и начну орать, чтобы кушать подали, да побыстрее, да вместе с няней.

У-ра-а-а!!!!!!

Олюшка моя!!! Влетела с подносиком, с едой, дай-дай скорее!

Упс! Кажется, я сказала первое слово. Ну конечно! «Дай-дай»! Что еще можно сказать в этой ситуации!

Дали мне не молочка, а водички для начала. Но я и к ней присосалась, как жаждущий в пустыне. Шутка ли, целый день маковой росинки не было! Все верно, молодец моя няня. Боюсь, если бы в мои руки первой попала бутылка с молоком, я не остановилась бы, выдула и молоко, хотя прекрасно знаю, что нельзя. Минут через десять дошла очередь и до молочка. Ольга села на пол, положила подбородок на сложенные руки и смотрела, как я чмокаю. Честно-честно, я старалась не торопиться, но, кажется, получилось не очень. В бутылку вцепилась так своими крохотными пальчиками, что соберись кто отнять, ничего не вышло бы — мое! Не отдам!

Ну вот! Благодать! В животике потяжелело, подобрело. Прости, дорогая нянюшка, завтра пообщаемся, засыпаю…

Утречко!

Глазки распахнулись, прямехонько передо мной часы висят, шесть!

Одновременно дверь открывается…. Няня! Как же хорошо от одного родного взгляда!

За окном летняя ранняя заря, в комнате легкий полумрак, дверь на балкон открыта, за окном птицы распеваются. Ощущение привычности и правильности происходящего нахлынуло с такой силой, что на глаза опять навернулись слезы. Да что же это я такой плаксой стала!

— Ну-ну, девочка моя! Все хорошо! Все у нас будет хорошо!

Впервые моя строгая Ольга Васильевна приговаривала-уговаривала, поднимая меня на ручки и делая привычные процедуры. Меня ли, себя ли убеждала в этом, но на душе и вправду стало легко, захотелось прижаться к ней всем соим маленьким тельцем, что я и сделала, вцепившись ручками и уткнув носик в пахнущую лавандой блузку. Так мы и стояли некоторое время, Ольга легонько гладила меня по головке, а я млела, как котенок.

А ведь правильно сказал Сан-Саныч, замкнулась эмоциональная связь на няню. Роднее существа сейчас для меня нет, а возможно и не будет на всем свете.

Вот ведь какое странное создание человек!

Всего месяц прошел, и никаких событий, кроме «родился-не-пригодился» не произошло. А вот поди ж ты, уже сколько огорчений, надежд и чаяний! А мог быть и дом малютки, да и еще что похуже.

Хм… что там за ажиотаж? Что за беготня? Такое ощущение, что в доме не пять человек, а все двадцать пять. Суетятся как муравьи на куче. Веру вообще вижу одновременно в нескольких местах, носится с крейсерской скоростью по двору, возникая то у ворот, то возле Василия, постригающего кусты, то на крылечке. Вот метла! Энергии на пять электростанций! Да и Наталья с тетушкой не отстают, тоже носятся как угорелые.

Эх, такое утро испортили!

Я вопросительно посмотрела на няню, не пора ли нам удалиться от этой суеты? Все равно уже очарование утренней безмятежности бесследно исчезло.

О-Паньки!

А вот это уже интересно. Ольга Васильевна с закаменевшим лицом смотрит на въездные ворота, не обращая на меня никакого внимания.

И что же там такого интересного показывают, что даже няню привлекло? Ага, ворота открывают, кто-то пожаловал. Ба! Да это же папенька собственной персоной! Давненько не видывались!

А няня-то побледнела, откинулась подальше в тень и застыла. Непонятки! Вернее, понятно, что они не в первый раз встретились, но вот на почве чего, и почему такая реакция сейчас у Ольги на моего родителя? Бедная девочка, лица на ней нет. Меня с утра утешала, теперь моя очередь. Я подползла к ее ногам, почти уткнулась носом в домашние балетки и обхватила, насколько могла, за щиколотки. Выше не достать. Ольга вздрогнула и перевела взгляд на меня, из глаз постепенно ушла отстраненность и сменилась обычным выражением строгого ожидания. А я еще повыше задрала головку и произнесла: «ня-ня». Сама я ожидала чего угодно, только не этого. Слово прозвучало четко и громко, а Ольга, наклонившись, подхватила меня на руки и прижав к себе, тихо заплакала. Некоторое время мы посидели, можно сказать, обнявшись. Потом настало время обычных текущих дел, которые так хорошо отвлекают от грустных мыслей. Через несколько часов все уже вошло в свою колею, я, после очередного комплекса упражнений готовилась поесть-поспать, у няни тоже всегда было полно дел на тот отрезок времени, что уделялся мне на сон, так что все шло по плану. Я спокойненько ждала, когда Ольга пойдет за моей едой, но та словно не решалась выйти из комнаты.

Еще один штришок к «непоняткам» в моей копилке. Чего она боится? Попадаться на глаза хозяину? Столкнуться с Натальей после вчерашних событий? Есть какая-то серьезная причина отгораживаться от всего мира, фактически замкнувшись в стенах небольшой детской комнаты? Однозначно, поводом для таких изменений является приезд Алексея Николаевича, так как прежде я не замечала в ее поведении каких-либо ограничений. А ведь ей приходилось не только за едой на кухню спускаться, но и в прачечную за свежим бельем, и в душевую за водой, когда приходило время меня купать, да и жила она не в моей комнате. То есть, судя по всему, по дому она передвигалась вполне свободно. Не успела я закончить свои размышления, как бутылочка все же появилась в моих ручках. Принесла, моя хорошая, спасибочки!

С таким аппетитом как бы мне не растолстеть раньше времени, недаром говорят, количество жировых клеток закладывается до двух лет, а потом только корми их! Но это дело еще далекого в сравнении с возрастом моего тельца будущего, а сейчас кушать и спать.

Однако, планы наши для того и существуют, чтобы их нарушать! Не успела я пристроиться к бутылочке, как к нам пожаловал не кто иной, как родимый батюшка. И пришел Алексей не один, а в самой неприятной для меня компании — с Натальей. А где-то на дальнем плане маячила Татьяна Николаевна. В комнате сразу стало и тесно, и даже, можно сказать, наэлектризовано. Ольга Васильевна напряглась и отступила за кроватку, а я тоже подтянула поближе бутылочку, отвернула головку и занялась своим делом, искоса поглядывая на Алексея и «К». А что, я же не железная! И так вчера такой прессинг пережила! Стресс у меня, имею право на восстановительный период! А вы все смотрите-смотрите, мне не жалко. И ведь смотрят! Алексей на меня, Наталья Ольгу прожигает взглядом, а тетушка старается обоим в лицо заглянуть. Ольга же по-прежнему отстраненно сканирует пространство.