Перерождение

— Чшшш…. Татьяна Николаевна! Ну что же вы! Это же комната новорожденной, сюда нельзя заходить! До месяца я ее даже гулять на улицу по коридорам не ношу. И купаю здесь, чтобы не дай бог, микробов не подхватить.

— Олечка Васильевна! Миленькая! Ну что же это! Ребеночек в доме, а его никто не видел!

— Вот и хорошо! Это не обезьянка в цирке. Через месяц будем гулять выходить, вот тогда и можно будет пообщаться. А пока не могу, Алексей Николаевич запретил. Все-все…. Нам заниматься пора.

Потихоньку оттеснив тетушку за дверь, она с облегчением вздохнула и подмигнула мне. Я попыталась искренне улыбнуться в ответ, видимо не очень получилось, легкая улыбка мелькнула на лице няни. Ну что вышло, то вышло. Время у меня есть, прямо скажем девать некуда, научимся. Надо же! Уж и не помню, когда у меня было столько свободного времени, что девать некуда! Как жизнь повернулась!

Спустя месяц я уже не была беспомощным комочком, а вполне уверенно передвигалась по полу, то тычась носом, то заваливаясь на бочок, но тем не менее, в пределах комнаты и балкона вполне освоила все пространство. Ольга Васильевна с моего одобрения убрала все игрушки-погремушки, подвески-качалки-люльки, оставив то, что действительно требуется ребенку для развития координации и физического укрепления. Для укрепления связок тоже включили упражнения, теперь мои «гу», «гы» имели целенаправленный характер. Можно сказать, я потихоньку училась говорить. Методом улыбки, хватания, отворачивания головы во время еды я смогла объяснить, к примеру, что хочу увеличенную порцию творожка, при помощи чего надеялась на более раннее появление зубов.

В общении тоже все сложилось довольно просто. Перед любым действием она задавала короткий вопрос: «Будем купаться?», и получив утвердительный кивок продолжала действовать. Моментально уловив ритм и возможности моего организма, она почти никогда не ошибалась. Лишь изредка я «просила» ее, к примеру, продлить прогулку на балконе, или повернуть меня для дополнительного обзора и проч. Меня все устраивало, ее, надеюсь, тоже.

Как-то, во время прогулки на балконе, она тихо спросила:

«Маша, ты ведь все понимаешь?»

Я кивнула ответ.

— Невероятно… Необъяснимо… Непостижимо… Невозможно… Но…есть… Прошептала Ольга Васильевна и зависла на несколько минут, глядя в одну точку где-то за окном. Потом спросила:

— И ты не хочешь, чтобы кто-нибудь знал об этом?

Я еще раз кивнула.

— Я тебя понимаю, — тихо произнесла она, — я все сделаю, чтобы тебя не донимали.

Лето уверенно набирало обороты, погода стояла теплая, поэтому мы старались побольше времени проводить на балконе. В основном, я и спала здесь днем. Для этого Ольга Васильевна приспособила сиденье от люльки-качалки, где я находилась в полулежачем положении. Очень удобно, кстати, и поспать, и посидеть, глядя в сад и наблюдая за редкими перемещениями домочадцев и прислуги.

Еще одним ненавязчивым знаком внимательного ко мне отношения няни стало появление в комнате настенных электронных часов. Прямохонько напротив моей кроватки. Сказать, что я была растрогана этим, мало. Я настолько была потрясена, что впервые за время моего недолгого существования здесь из моих глаз покатились слезы.

— Ну что ты, Машенька, все будет хорошо, вот скоро на улицу ходить гулять будем, я сегодня коляску закажу, завтра в сад пойдем, — приговаривала Ольга, легонько поглаживая меня по грудке и тоже украдкой вытирая слезы.

Удивительно, но в этом месте и в этом времени, несмотря на сложные и порой совершенно необъяснимые события, мы, кажется нашли друг друга, и ничуть не тяготились столь странно сложившимися обстоятельствами.

Я все чаще стала задумываться, что же привело сюда в няни столь неординарного человека?

Молодая, красивая, выдержанная и очень неглупая женщина. Какая же ситуация могла заставить ее бросить дом, работу (а что она была, я уверена на все сто) родных и друзей, и полностью окунуться в проблемы и заботы чужой семьи и чужого ребенка?

Благодаря продолжительным «прогулкам» на балконе я уже знала, что кроме непосредственно Натальи и тетушки в доме появляются всего несколько человек, конечно, не считая меня с няней. Заметив мой интерес, Ольга Васильевна давала краткие характеристики всем и всему, что меня интересовало.

Приходящая уборщица Елена, спокойная усталая женщина лет сорока пяти на вид, подходила в одно и то же время к десяти часам. Думаю, живет она поблизости, иначе с нашим транспортом невозможно так точно приходить. Ну не ждать же под воротами боя курантов, чтобы позвонить в дверь. А насчет авто тоже все ясно. Наши уборщицы не ездят на работу в такси. Я как раз к десяти тоже часто выплывала на прогулку, иногда уже самостоятельно ползком, потому что двери на балкон мы не закрывали даже на ночь и по «своей» территории я старалась передвигаться самостоятельно. Иногда я видела, как она возвращалась после уборки, иногда нет и, поскольку мой режим был довольно четко выверен, на уборку у нее уходило разное количество времени, от четырех до шести часов. Это говорит о том, что или дом у нас слишком просторный, или требования к уборке очень высоки, потому что при ежедневной уборке не потребуется столько времени для поддержания порядка в средней величины доме.

Далее, Вера, повар, она же домоправительница, молодая женщина, лет 30–35, обитающая в доме, и в отличие от остальных работников имеющая вполне себе жизнерадостный характер. Неугомонный живчик, она постоянно находит повод, чтобы выскочить наружу, пусть даже просто взглянуть на небо, приставив ладонь козырьком, а не собирается де мол дождик? И все со смешинками в глазах, готовыми в любую минуту прорваться веселым смехом.

Еще один работник, Василий, выполняющий все мелкие работы по саду и дому. И это все, кроме, конечно, охраны у ворот.

Немного для домовладения. При наличии определенного достатка, это говорит лишь о нелюбви хозяев или хозяина к шуму и суете. Да и крайне редкие отъезды Натальи из дома тоже некоторым образом подтверждают это. Хотя у меня нет возможности постоянно наблюдать за двором, вполне возможно, что она ездит в другое время, нежели я гуляю.

Татьяну Николаевну я видела во дворе несколько раз, похоже перед поездкой в магазины или на рынок, так как с ней непременно выезжал Василий.

Алексея Николаевича, моего папочку и хозяина усадьбы, я не видела ни разу с момента приезда из роддома.

Вот и все мелькавшее иногда в поле моего зрения общество.

На удивление, имея в распоряжении великолепный ухоженный сад, практически никто не пользовался возможностью погулять или посидеть на солнышке теплым летним днем.

Кажется, что кроме Василия, периодически возившегося с клумбами, никого не интересует раскинувшаяся вокруг красота.

Ландшафт действительно был прекрасен. Большой, насколько видно глазом, участок сохранил свой рельеф с естественными низинками, умело превращенными архитектором в оригинальные водоемы, легкими возвышениями с устроенными на них местами для отдыха и заботливо отделенными от лишних глаз невысокими бортиками тихими уголками среди выстроенных с профессиональной точностью как бы диких зарослей.

Во всем чувствовалась рука талантливого художника, вложившего в этот сад частичку души.

И моя душа наслаждалась и отдыхала в этом саду. Ольге Васильевне по-видимому тоже нравилось такое тихое созерцание, поэтому мы часами просиживали (пролеживали-проползывали)на балконе, ничуть не стремясь в комнату. Что ж, многие наши занятия, к примеру, массаж или гимнастику можно делать и здесь, чем мы периодически и занимались.

Глава 4

Но как всегда, по закону подлости, чем лучше вечер, тем страньше утро. Как говорится, ничто не предвещало беды… Однако, утро началось с неожиданного и неприятного сюрприза. В положенные шесть утра дверь не открылась и не впустила ко мне ставшее уже родным лицо.

Поначалу не слишком огорчившись, я принялась за упражнения по артикуляции. Гимнастика на полный мочевой как-то не очень рекомендуется. Когда закончились мои «а-о-у» и «ма-ми-ме», часы показали половину седьмого и я уже несколько забеспокоилась. Не могла супер-пунктуальная Ольга Васильевна без причины нарушить режим. Ну не верю!