Перерождение

Как показали последующие события, мы успели вовремя.

Нет большей радости для детей в канун Нового Года, чем елка. Нет — Елка!

Сколько счастья, смеха, улыбок вносит в наш праздник это событие! Выбрать, привезти, установить, и, самое главное — обрядить, украсить!

Я давно забыла это упоительное состояние, это преддверие праздника и чуда! Да и для кого мне было наряжать ее….

Алексей с Ольгой, как два подростка, крутились, бегали, подпрыгивали на стремянку, прилаживая очередную блестяшку. Даже Татьяна с Василием были вовлечены в это нехитрое действо, не говоря уж о Вере и Маргарите.

Само собой, я тоже визжала, прыгала и хлопала в ладоши, бегая от одного к другому и впитывая в себя непередаваемые ощущения приближения чего-то загадочного и неповторимого.

*****

Сказка закончилась мгновенно.

Еще не слыша звонка от охраны ворот, я почувствовала, что праздник закончился, едва-едва начавшись.

Так и не убрав с лица счастливой мальчишеской улыбки Алексей поднял трубку, выражение сменилось легкой досадой и недоумением. Он чмокнул Ольгу в нос и и со словами «я сейчас» быстро вышел из дома, почти бегом направляясь к воротам. Никто не обратил на это внимания, суета продолжалась, а у меня сердечко ухнуло вниз и замерло.

Когда спустя несколько минут в дом вошел Алексей в сопровождении представительного вида мужчины и среднего возраста дамы с жестким равнодушным взглядом, я уже сидела в уголке необъятного мягкого креслаи едва сдерживала непрошеные слезы. Не знаю, как, откуда, но я чувствовала, что сейчас моя судьба резко вильнула хвостом, и появление этих людей связано именно со мной. Такое вот предчувствие, чтоб его….

На вошедших даже не сразу обратили внимание в продолжающейся суете.

Шутки-возгласы оборвались только после того, как Ольга, обернувшись к двери и увидев окаменевшее лицо Алексея, с тревогой спросила, направляясь к вошедшим:

— Алешенька? Что?

— Оля… Оленька… — Алексей на минуту замолк, так и не сдвинувшись с места. Потом поискал что-то взглядом, увидел меня на кресле, остановился на Вере и распорядился:

— Вера…, будьте добры, организуйте нам кофейку.

Та быстро метнулась на кухню, Татьяна с Василием незаметно ретировались из зала, а мы остались с незваными гостями.

Ольга попыталась сгладить неловкость момента и пригласила всех присесть. Как раз туда, где уже обитала я. Гости и хозяева расселись вокруг небольшого журнального столика, на котором быстро материализовались кофейные чашки, вазочки с печенье и прочее. Пару минут, пока Ольга читала бумаги, протянутые ей Алексеем, гости, едва взглянув на меня, пили кофе, демонстративно оглядывая холл с красавицей елкой и рассредоточенными по нему коробками, наполненными новогодними атрибутами.

Я не спускала глаз с моей Оленьки, уже давно ставшей самой близкой на свете. Руки ее, державшие бумагу, начали мелко подрагивать, из глаз покатились слезы, выражение лица стало настолько беспомощным, что и я едва сдерживалась. Я уже знала… Откуда, не спрашивайте, понятия не имею. Но я знала, что сейчас я расстаюсь с этим счастливейшим отрезком в моей как нынешней, так и прошлой жизни. А гости продолжали молча прихлебывать кофе. Чувствовалось, что они давно привычны к подобным ситуациям.

— Алешенька! Как же так! Она же отказалась от Машеньки!? Зачем она ей теперь? — Ольга непонимающе смотрела, переводя взгляд с одного лица на другое, словно пытаясь прочесть там ответ.

— Оля, мы разберемся. Ты не волнуйся… — Алексей повернулся к гостям. — Уважаемые… Виктор Александрович…Надежда Борисовна…Как скоро мы должны передать Машеньку Наталье?

Дама подняла взгляд от чашки и слегка пожала плечами:

— Мы обязаны забрать ребенка немедленно, читайте постановление суда.

Ольга всплеснула руками и охнула:

— Так праздник же!!!! Как же так!!! Она же ждет его! — и словно наткнувшись на стену, обмякла и опустила голову. Алексей выдохнул через стиснутые зубы и попытался еще раз обратиться к представителям юстиции, но Виктор Александрович в предупреждающем жесте поднял руку и негромко произнес:

— Простите, любые переговоры на данный момент бесполезны. Мы обязаны выполнить постановление суда и передать девочку матери.

Надежда Борисовна без тени эмоций согласно кивала головой.

Вот выдержка! Интересно, сколько лет нужно провести на этой работе, чтобы уметь так отстраняться от чужого горя?!

Ольга уже не скрываясь плакала, уткнувшись в плечо Алексея, а тот поглаживал ее по спине и только крепче сжимал зубы.

Мда…. Опять надо вмешаться…

— Мама!! — пискнула я, — пи-пи!!!

Ольга с Алексеем недоуменно уставились на меня. Ну вот, слезы пропали, это хорошо. Но что же вы тупите! Не могу же я при посторонних с вами по человечески разговаривать!!!

— Ох! — встрепенулась первой Ольга, — Машенька! Солнышко мое! Ты в туалет хочешь?

Я кивнула и протянула к ней руки. Ольга вскочила с кресла и схватив меня на руки повернулась в сторону нашего блока. Но тут Виктор Александровичпридержал ее за локоть.

— Постойте, гражданочка! Куда вы ребенка понесли?

Ольга с недоумением обернулась.

— Как куда? В туалет, вы же слышали, ребенок попросился!

— Слышали-не-слышали, а ребенка я с вами не могу отпустить. Да вы не обижайтесь, мы не имеем права. А вдруг вы сейчас скроетесь с девочкой?!Или еще какую глупость учудите? Случаи разные бывают…

Ольга беспомощно посмотрела на Алексея.

— А что же делать?….

Тот секунду помедлил, но быстро сориентировался.

— Давайте, вы с Надеждой Борисовной пойдете вместе, разберетесь там… вещи необходимые уложите… Это ведь можно? А мы тут с Виктором Александровичем подождем.

Он вопросительно ждал ответа.

— Ну, пожалуй… Конечно, мамаша должна была все приготовить для малышки, но ничего предосудительного не будет, если и вы соберете то, к чему ребенок привык.

Тут я усмехнулась. Не унесешь, дорогой, если я все, к чему привыкла, с собой возьму.

А Виктор Александрович продолжал, судя по всему, он был здесь за старшего.

— Надежда Борисовна, идите с девочкой. Проследите внимательно за сбором вещей. Надеюсь, вам не слишком много времени понадобится.

Та неспешно поднялась и мы двинулись в мою «резиденцию».

По мере возможности, дама осматривалась и удовлетворенно кивала головой, словно вела внутреннюю беседу. Видимо, опыт изъятия детей из различных семей у нее имеется, и мое житье-бытье произвело на нее впечатление. Ну а кто бы остался равнодушных, видя, что для такой «соплюшки» предоставлены и гимнастический зал, и гостиная, и собственная ванная, и бельевая и прочее…

Ольга, заводя ее в гостиную, извиняющимся тоном спросила:

— Вы с нами в туалет, или здесь подождете?

— Конечно, подожду, — смилостивилась Надежда Борисовна.

— Хорошо, присаживайтесь. Кофе? Чай? Впрочем, если угодно, можете похозяйничать, — она махнула рукой в сторону мини-кухни с кофе-машиной и прочими чайно-кофейными атрибутами, и быстро направилась в ванную.

Едва захлопнулась дверь, я, обливаясь в душе слезами, вывернулась из ее рук и постаралась успокоить.

— Мамочка, милая моя нянюшка! Не переживай! Все будет хорошо! Ты ведь теперь всегда будешь и слышать и видеть меня! Это ненадолго, поверь!

Этот шантаж у них не пройдет! Ведь всем ясно, что не нужна я Наталье, тем более своему «папочке»! Только очень прошу, не вздумайте идти на их условия!

Ну что со мной станет за несколько дней? А больше они сами не выдержат. Попробуйте договориться с попечительским советом, что будете меня навещать вместе с ними.

А я им та-а-кое кино устрою!!! Сами рады будут меня вернуть вам!

Только записи, что будут у вас сохраняйте, и наши «беседы» уберите из них.

Ну Наталья!!! Сама напросилась!!!

Потом мы неспешно упаковывали вещи. То есть я подтаскивала очередную тряпочку, а Ольга, ласково ероша мою шевелюру, с грустной улыбкой определяла ее в чемодан.

Понаблюдав за нами, Надежда Борисовна немного оттаяла и задала вопрос: