Страница 47 из 100
Дернувшись всем телом, Джеймс шумно выдохнул и закрыл глаза, откинув голову.
— Боже, дай мне сил… — простонал он, запуская пальцы Майклу в волосы.
Плотно обхватив губами головку, Майкл двинул головой. Взять член глубоко не получилось — непривыкшее к подобному горло отказывалось расслабиться и впустить головку дальше. Майкл с досадой решил, что затея с минетом провальная, но тихий стон Джеймса прозвучал как раз вовремя. Плюнув на все "не могу", он вцепился пальцами Джеймсу в бедра — наверняка на многострадальном теле появятся новые синяки — и медленно двинулся навстречу. Скользнувший по языку член протиснулся в горло, отчего безумно захотелось прокашляться, но отстраниться Майкл себе не позволил. Сморгнув выступившую на глазах влагу, он сглотнул и, сжав член стенками горла, уткнулся носом Джеймсу в пах.
— Господи-Боже, да! — всхлипнул Джеймс. Его бедра задрожали, видимо, в из последних сил сдерживаемом желании начать толкаться навстречу. — Майкл, пожалуйста… — взмолился он. — Только не останавливайся…
Отодвинуться было даже сложнее, чем заглотить. Зажмурившись, Майкл постарался расслабиться, но всё равно едва не подавился, когда головка прошлась по мягкому небу. А вот впустить член в горло во второй раз оказалось не так уж и сложно — уже знакомый с неприятными ощущениями, Майкл просто отмахнулся от них и прислушался к рваному дыханию Джеймса. В тот момент, когда он снова сглотнул, колени Джеймса на секунду подогнулись, и Майкл начал двигаться так, как это делал Джеймс. Он почти выпускал головку, в последний момент обхватывая губами, и следом подавался вперед, снова упираясь носом во вздрагивающий напряженный живот.
И хотя Джеймс просил его не останавливаться, Майклу стало безумно любопытно, на что же он способен. Впрочем, где-то в глубине души зная, что Джеймс его простит, Майкл выпустил блестящий от слюны член и отстранился.
Но ненадолго. С каким-то новым для себя восхищением оглядев чужой член, он схватил его рукой, не переставая поглаживать тонкую чувствительную кожу. А затем наклонился к поджавшимся яйцам и… облизнул каждое кончиком языка. Джеймс вымученно застонал, а самого Майкла, как обычно, бросило в жар. С единственной лишь разницей в том, что сейчас щеки запылали вовсе не от стыда.
Только сейчас Майкл вдруг осознал, что на теле Джеймса совсем не было мешающих волос. Как, впрочем, и на теле самого Майкла и остальных ребят — видимо, что-то добавляли в пищу, потому что вся лишняя растительность незаметно исчезла сама собой примерно через месяц его прибытия на базу. Вряд ли, конечно, наличие волос остановило бы его сейчас, но всё-таки лизать и касаться губами мягкой бархатистой кожи было очень приятно. Как-то вышло само собой, что язык сам собой скользнул ниже и дальше. Джеймс при этом едва не подпрыгнул, вскрикнув, и тут же зажав себе рот рукой.
Майкл довольно улыбнулся и развернул Джеймса спиной. Надавил на поясницу, побуждая прогнуться и невольно задержал дыхание от представшего зрелища.
Джеймс сам расставил ноги пошире, облегчая Майку доступ, чем он и воспользовался, огладив крепкие ноги. Маклейневские ягодицы удобно легли Майклу в ладони, и не было сейчас ничего правильнее, чем чуть развести их в сторону. Тело Джеймса ждало ласки, вход его был расслаблен и приоткрыт, а сам он тихонько застонал, когда почувствовал дыхание Джеймса на вспотевшей ложбинке. Майкл сжал крепче пальцы и потянулся языком к дырочке.
Джеймс замычал, вцепившись зубами в свою руку и схватился за член, пережимая его у основания. Колечко мышц под языком конвульсивно сократилось, и Майкл недолго думая сунул в него палец, оттягивая вниз, раскрывая для себя, и провел языком по внутренней влажно блеснувшей стенке.
Бедра Джеймса заходили ходуном в неконтролируемой попытке то ли трахнуть воздух, то ли насадиться на язык и палец. У Майкла же потемнело в глазах от возбуждения. Он толкнул палец глубже, согнул его и сунул язык в растянутое отверстие на всю длину.
Тело Джеймса отозвалось на ласку неожиданно мощно. Маклейн поднялся на носки, едва не соскользнув с пальца и Майклу пришлось согнуть его, заставляя Джеймса снова опуститься на пятки, вскрикнув в голос.
Продолжив вылизывать Джеймса изнутри, Майкл не испытал ни намека на отвращение. Наоборот, конвульсивное сокращение мышц, глухие стоны, сбитое дыхание Маклейна распаляли и оставляли в голове единственную мысль — прошлый оргазм Джеймс больше не будет считать лучшим.
— Майкл! — в какой-то момент вскрикнул Джеймс жалобно. — Всё хватит! Остановись… — прошептал, задыхаясь. — У меня сейчас яйца лопнут и колени отвалятся. Пойдем в кровать.
Он обернулся на него, посмотрел умоляюще и со стоном снялся с пальца.
— Пойдем, — повторил с мучительной гримасой. — Трахнешь меня наконец.
— Чтобы ты сразу кончил? — уточнил Майкл и развернул Джейма к себе лицом. — Нет, — он покачал головой. — Трахни меня. Сейчас. В рот. Давай…
— Да твою же… — выдохнул Джеймс, когда Майкл поймал губами его член, но оборвал сам себя мощным толчком бедрами.
Как оказалось, делать минет самому и позволить себя поиметь — две огромные разницы. Джеймс был в таком запале, что щадить Майкла не стал, сразу вгоняя член так глубоко, как только мог. Как Майкл ни старался, он всё равно и закашлялся, и подавился, но это ровным счетом ничего не изменило — как он и просил, Джеймс трахал его в рот, придерживая за затылок. И в конце концов неприятные ощущения отступили. Майкл смог расслабиться, задышал носом и дёрнулся, когда Джеймс благодарно застонал.
Майкл принял в себя последний толчок, терпеливо переждал, когда Джеймс расслабится и только тогда снялся ртом с начавшего терять твердость члена. Поднял на Джеймса глаза, а затем поднялся сам. Затем потерся щекой о щеку, шумно выдохнул и поправил в штанах ноющий член.
— Теперь и умереть не страшно, — слабо улыбнулся Джеймс — видимо, сил на полноценную улыбку уже не осталось.
Он с трудом нагнулся, чтобы надеть штаны и потому не мог заметить, как Майкл изменился в лице.
В голове снова прозвучали слова мистера Бакстона, а память услужливо воскресила день аварии, в которую они попали с Селен.
— Не страшно? Да, наверное… — глухо произнес Майкл. — Страшно жить после. Когда человек ушел, а ты остался, не понимая, зачем так упрямо продолжает биться сердце…
Джеймс, до этого сражавшийся с ремнем и своими трясущимися пальцами, замер и поднял на Майкла глаза.
— Прости… — выдохнул он. — Ляпнул чёрте что, не подумав… — он взял Майкла за руку и притянул к себе. — Знаешь, почему люди заводят собак? Зная, что они обязательно умрут через каких-то десять-пятнадцать лет? Потому что пусть даже она будет рядом недолго, но то время, что ты провел рядом с ней — прекрасно. Важно не то, что Селен ушла, — продолжил он, помолчав. — Важно то, что она была у тебя. Ты делал её счастливой и сам был счастлив. Да, это закончилось внезапно и больно. Но это ведь лучше, чем если бы этого не было совсем…
— Знаешь, я бы понял, если бы всю эту чушь сказал тот, кто не терял. Кто не любил и не хоронил, кто еще не снял розовые очки, — отозвался Майкл, смерив Джеймса долгим и, черт возьми, непонимающим взглядом. — Я согласен, Джеймс, жизнь продолжается. И надо хоть как-то пытаться прожить ее счастливо. Но неужели… неужели ты бы не отдал все, что у тебя есть, за одну единственную возможность увидеть любимого человека живым? Обнять? И сказать все, что вы не сказали друг другу?
— Отдал бы, Майкл, — вздохнул Джеймс. — Если бы это было хоть в чьей-нибудь власти. И если бы тем самым я не сделал любимому человеку еще больнее. Но знаешь, это очень даже здорово, что люди не могут и никогда не смогут возвращать людей с того света. Потому что никогда не придется выбирать между теми, кого мы любили, и теми, кого любим.
— Выбирать? — неверяще протянул Майкл. — Да ты счастливчик, Джеймс, не теряешь надежду, молодец! А если ты о нас… Я не люблю тебя, — припечатал он, глядя на Джеймса в упор. — И никогда не полюблю, — твердо закончил он, не отводя взгляд.