Страница 73 из 79
Они набросились на Элиссу и принялись рубить ее тесаками, пока та не превратилась в корчащуюся, окровавленную кучу. Голова у нее была расколота, лицо болталось на нитке, одна рука лежала в стороне.
Дети обезумели.
Они визжали от первобытной радости, рубили девчонку, забрызгивая себя ее кровью. Один мальчишка, самый старший из них, оттолкнул остальных и срезал с девчонки скальп.
Луис понимал, что они увидят его у костра.
Он будет следующим.
Где же женщина и ее вторая дочь?
Хороший вопрос, и скоро на него был дан ответ. Ибо они выскочили из тени с топорами. Черепа у четверых детей были раскроены, прежде чем остальные успели среагировать. Пепельно-белые тела Мэдди и Кайли вскоре покрылись брызгами крови и кусочками мяса. Остальные дети пришли в ужас от нападения этих призраков. Они увидели скальпы, висящие у них на шеях, мясо и конечности, свисающие со стропил, человеческие остатки, валяющиеся на полу вместе с мусором, учуяли запах кишечного мешка, коптящегося над костром.
Пока Кайли размахивала топором, Мэдди кружила вокруг сбившихся в кучу захватчиков. Высоким, пронзительным голосом она пела песню, чем явно пугала детей. Расхаживала вокруг них, держа топор наготове. При том, что Луис знал, что она не призрак, он считал, что дети так боятся ее как раз по этой причине.
Судя по их виду, они вовсе не были пассивными и безобидными.
Но эта женщина вселяла в них ужас.
Она кружила вокруг них, распевая все громче и громче. И даже у Луиса это вызвало озноб. Он не понимал, что значат ее слова – они не походили ни на английский, ни на любые другие языки, которые он когда-либо слышал - но за ними отчетливо ощущалась угроза.
Он пытался освободится от веревок, которыми был связан.
Если бы он хоть как-то смог убедить детей атаковать.
Но те казались покорными и напуганными. Некоторые даже обмочились. Кем или чем они считали эту женщину? Да, вымазанная былым пеплом, с красными полосами вокруг глаз и рта, с желтыми, острыми зубами и глазами, напоминающими окна сумасшедшего дома... она была истинным ужасом.
- Эй, дети! - крикнул он. - Она - не призрак! Она - не приведение! Убейте ее! Слышите меня, черт возьми? Убейте эту суку!
Кайли зашипела на него, а Мэдди прервала свою песню и, оскалившись, посмотрела в его сторону. У Луиса не было ни малейшего сомнения в том, что он уже не одаренная привилегиями, желанная игрушка, а кусок мяса, который нарежут, очистят от костей, посолят и заготовят. Мэдди перережет ему горло, выпотрошит и искупает в его собственной крови, наденет его кожу, а его кости сложит в одну кровавую кучу.
Ему, определенно, кранты.
Но с другой стороны... его притащили в это ужасное место не для того, чтобы обращаться с ним, как с желанным гостем, не так ли? И любое, даже самое жестокое убийство будет гораздо предпочтительнее, чем использование в качестве развлечения для ведьмы и ее дочерей.
- Убейте ее! - закричал Луис.
Он страшно рисковал, но если у него получится заставить детей дать отпор, то, возможно, у него появится шанс. Как бы то ни было, его крики разрушили чары, которые Мэдди наложила на детей.
- Убейте ее! Черт возьми, убейте ее!
Возможно, услышав властный голос взрослого, один из них ткнул копьем Кайли. Та отбила его топором. Но остальные поняли намек. Одно копье вонзилось Мэдди в ногу, и та разрубила девчонку почти пополам. Начался кровавый кошмар. Копья кололи, тесаки резали, топоры рубили. Какое-то время Луис с безумной радостью наблюдал за бойней. Он жаждал крови, как тайно жаждет крови футбольный болельщик. Но в отличие от болельщиков, он действительно получил ее, когда дети столкнулись с Мэдди и ее дочерью, которые дрались, словно охваченные истерикой безумцы.
Вот так, детки, убейте эту ведьму. Изрубите ее в куски!
Луис подкатился поближе к костру, не забывая о мешке с человеческими внутренностями, коптящемся на треноге. На другой стороне ямы лежал разделочный нож, и Луис планировал заполучить его. Возможно, он умрет, но умрет с ножом в руке, погибнет, сражаясь.
Вдруг окно разбилось, и на полу что-то взорвалось, брызнув огнем на стену и на груду картонных коробок, которые тут же загорелись.
Луис полз вокруг ямы, словно гусеница, пока не оказался рядом с ножом. Протянул к нему руки, схватил, и сразу же начал пилить веревки у себя на запястьях. Нож был остро заточен, и волокна тут же стали поддаваться одно за другим.
Кровавая бойня у лестницы продолжалась, скрытая стеной дыма и огня. Это было похоже на какой-то безумный кошмар. Дети сражались, блестя от крови. Мэдди и Кайли были изранены, истекали кровью, но не сдавались. Ножи пронзали кожу, тесаки рассекали плоть, копья впивались в животы, а топоры сносили головы с плеч.
Все закончилось тем, что трое оставшихся детей рубили лежащую на полу Мэдди, а Кайли, с распоротым животом, сжимающая одной рукой собственные внутренности, двигалась в сторону Луиса. В другой руке у нее был нож. Ее мокрые от крови волосы прилипли к лицу. Хромая, она тащилась вперед, приволакивая поврежденную, почти полностью отрубленную в области колена ногу.
Она издавала низкий, клокочущий рык, захлебываясь собственной кровью.
Руки Луис освободил, но лодыжки оставались связанными.
У него был нож, но он не знал, справится ли с Кайли, которая к тому моменту была уже далеко не просто дикаркой. Она превратилась в жуткого хромающего зомби, чудовище, не движимое лишь жаждой убийства.
- Не делай этого, - сказал ей Луис.
Кайли выплюнула сгусток крови и подобралась еще ближе. Если она до него доберется, то напоследок доставит ему невероятные страдания. Но тут сквозь живот у нее прошло копье, а другое - сквозь грудь. Вокруг носились дети, которых стало больше. Они срезали с потолочных строил конечности и куски мяса, перевернули треногу, кишечный мешок лопнул, и в грязь вывалились дымящиеся внутренности, распространяя тошнотворный горячий запах.
Дети громили все вокруг.
Бросали в стены бутылки с бензином, ревели от восторга, когда огонь разрастался, поглощая все вокруг. Подвал заволакивало густым дымом.
Луис освободился от веревок на лодыжках.
Ноги онемели, но он заставил их подчиниться. Сбил с дороги пару детей и бросился к выходу. Мимо него пролетело копье. Какая-то девчонка замахнулась на него чем-то, и он понял, что это была отчлененная рука. В следующую секунду он уже бежал вверх по ступенькам, кашляя от дыма.
Наверху было еще больше детей.
Они мочились на стены, выдирали набивку из диванных подушек, переворачивали мебель и бросались друг в друга своими фекалиями. Некоторые увидели Луиса, замешкались, возможно, не понимая, чужой он или свой. Определившись, они оскалили зубы.
Затем вперед вышел огромный, лохматый мужчина.
Его старое, морщинистое лицо покрывала тигриная раскраска, глаза светились безумным огнем. На нем был меховой жилет, голая грудь и руки были покрыты кровью и грязью. На шее висело ожерелье из человеческих ушей.
Луис замешкался.
Боже милостивый... неужели это Чалмерс? Фрэнк Чалмерс, живший через несколько улиц от него?
Он понял, что так оно и есть, и тут Чалмерс бросился на него. Они покатились по полу, забыв про ножи, сражаясь с помощью зубов и ногтей. Чалмерс был стар, но, благодаря многим годам, проведенным в армии, где таскался по джунглям и прыгал с парашютом, пребывал в отличной форме. Луис трижды ударил его, но Чалмерс даже не поморщился. Он схватил Луиса за трахею и крепко сжал. Луис сопротивлялся и пытался отбросить его от себя, но тщетно. Все вокруг потемнело, и он обмяк.
Когда он снова открыл глаза, то обнаружил, что лежит в траве.
Дом горел.
Рядом сидели две вооруженных ножами девчонки. Им было лет восемь-десять, не больше. В боевой раскраске, заляпанные кровью, с безумными глазами, выглядели они нелепо. Ибо еще пару дней назад они могли ходить по домам и продавать герлскаутское печенье. А теперь они охотились на людей, убивали всех, кого могли поймать.