Страница 2 из 15
— Так что нам делать? — спросил Финан.
— Ну, мы проделали длинный путь. — ответил я.
— И?
— И теперь будет жаль не влезть в драку. — Я посмотрел на город. — Если то, что нам сказали — правда, то бедолаги в городе уже едят крыс, А этот сброд? — я показал на лагерные костры. — Им холодно и скучно, они здесь уже слишком долго. Им пустили кровь при попытке брать стены приступом, так что сейчас они просто ждут.
Я видел мощные укрепления, которые осаждающие построили у северных и восточных ворот Честера, Эти укрепления охранялись лучшими отрядами, поставленными здесь для того, чтобы не дать гарнизону сделать вылазку или сбежать.
— Им холодно. — снова произнес я. — им скучно, и они ни на что не годны.
— Ни на что не годны? — улыбнулся Финан.
— В основном они из фирда. — сказал я, Фирд — это армия, собранная из крестьян, пастухов, простолюдинов. Они могут быть храбрыми, но тренированный воин, вроде тех девяти десятков, что пришли со мной, гораздо более опасен.
— Ни на что не годны. — повторил я. — и глупцы.
— Глупцы? — переспрос ил Берг, ехавший позади.
— Здесь нет часовых! Не стоило им позволять нам подойти так близко. Они и понятия не имеют, что мы здесь. Глупость убивает!
— Мне нравится их глупость. — сказал Берг, норвежец, молодой и свирепый, не боящийся ничего, кроме неодобрения своей молодой саксонской жены.
— Часа три до заката? — прикинул Финан.
— Не будем терять времени.
Я развернул Тинтрига, и мы поскакали через лесок к дороге, что вела от брода через реку Мерз на Честер, Дорога будила воспоминания о скачке на бой с Рагналлом и смерти Хэстена, Теперь этот путь вел меня к новой схватке.
Однако на длинном пути по отлогому склону мы не встретили ничего угрожающего. Мы не торопились, Ехали, как путники в конце долгого путешествия — да так и было. Мечи в ножнах, копья на ведомых слугами вьючных лошадях. Враги, наверное, увидели нас сразу же, как только мы спустились с лесистого гребня. Но нас ведь мало, а их так много, и наше беспечное приближение значило, что мы идем с миром, Высокие каменные стены города укрывала тень, но я разглядел стяги, развевающиеся над бастионами.
На них был христианский крест, и я припомнил епископа Леофстана, блаженного, но доброго человека, которого Этельфлед избрала епископом Честера, Она укрепила городской форт и поставила там гарнизон, создав оплот против норвежцев и датчан, пересекавших Ирландское море, чтобы поохотиться на рабов в саксонских землях.
Этельфлед, дочь Альфреда и правительница Мерсии, Теперь покойная. Ее тело гниет в холодном каменном склепе, Я представил, как мертвые руки сжимают распятие в сырой темноте могилы, и вспомнил, как эти руки царапали мою спину, когда она извивалась под моей тяжестью.
«Господи помилуй. — твердила она. — Только не останавливайся!»
А теперь она опять привела меня в Честер.
И Вздох Змея снова готов убивать.
Брат Этельфлед владел Уэссексом, Он не возражал, чтобы сестра правила Мерсией, но после ее смерти повел войско западных саксов к северу через Темез, Он утверждал, что едет на похороны, почтить память Этельфлед, но они остались, чтобы навязать правление Эдуарда королевству его сестры, Эдуард, король англов и саксов.
Те всем лорды, что преклонили колени, получили награду, но некоторые, меньшинство, отвергли западных саксов, Мерсия — земля гордецов. Минули времена, когда король Мерсии был сильнейшим правителем Британии, когда короли Уэссекса и восточной Англии и олдермены Уэльса платили ему дань, когда Мерсия была крупнейшим из всех королевств Британии.
А затем пришли датчане, Мерсия пала, и именно Этельфлед отбила ее обратно, оттеснив язычников на север, построила бурги, защищающие границы, А теперь она мертва, гниет в могиле, и отряды ее брата заполнили стены бургов, король Уэссекса называет себя королем всех саксов, требует серебро, чтобы платить гарнизонам, отбирает земли у обиженных лордов и раздает их своим людям или церкви. Всегда церкви, ведь именно священники проповедовали народу Мерсии, будто пригвожденный бог желает, чтобы Эдуард Уэссекский правил их землями, и сопротивление королю — есть сопротивление богу.
Но страх перед пригвожденным богом не предотвратил мятежа, и битва началась. Сакс против сакса, христианин против христианина, мерсиец против мерсийца и мерсиец против западного сакса. Мятежники сражались под стягом Этельфлед, заявляя, будто она хотела, чтобы ей наследовала дочь — Эльф-вини, Эльфвинн — королева Мерсии! Она мне нравилась, но править королевством она могла с тем же успехом, с каким насадить на копье атакующего кабана, Она была взбалмошной, легкомысленной, красивой и ограниченной, Эдуард, узнав, что племянницу тащат на трон, позаботился запереть ее в монастыре вместе со своей брошенной женой, но все же мятежники размахивали флагом ее матери и сражались во имя Эльфвинн.
Их вел Цинлэф Xapaльдсон, воин из западных саксов, которого Этельфлед прочила Эльфвинн в мужья, Честно говоря, Цинлэф хотел сам стать королем Мерсии, Он был молод, привлекателен, храбр и, как мне кажется, глуп, Цинлэф намеревался разбить западных саксов, вытащить невесту из монастыря и короноваться.
Но сначала ему пришлось бы захватить Честер, В чем он не преуспел.
— Похоже, пойдет снег. — заявил Финан, пока мы ехали на юг, в сторону города.
— Поздновато для снега в этом году. — уверенно возразил я.
— Я костьми чую. — Финан поежился. — пойдет с наступлением темноты.
Я усмехнулся.
— Ставлю два шиллинга против.
Он засмеялся.
— Пошли мне, Боже, побольше дураков с серебром! Мои кости никогда не ошибаются.
Финан — ирландец, мой ближайший помощник и лучший друг. Сталь шлема обрамляла старое и изрезанное морщинами лицо с седой бородой. Полагаю, как и у меня, Я смотрел, как он поправляет Душегуб в ножнах, Финан мотнул головой на дым костров осадного лагеря.
— Ну, и что нам делать? — спросил он.
— Отогнать ублюдков от восточной стороны города.
— Их там полно.
Видимо, с восточной стороны Честера собралось почти две трети врагов. Между низких шалашей из веток и дерна густо горели костры. Южнее этих убогих укрытий, у руин древней римской арены, разместилась дюжина роскошных шатров. Остатки старинных стен использовали как доступный источник камня, но всё же они были выше шатров, над которыми в неподвижном воздухе поникли два флага.
— Если Цинлэф до сих пор здесь. — сказал я. — он в одном из шатров.
— Будем надеяться, что мерзавец пьян.
— Или, может, он на той арене. — продолжал я. Громадная каменная арена располагалась снаружи города. Под ее каменными сидениями были вырублены похожие на пещеры углубления. Когда я в последний раз их исследовал, они служили прибежищем для диких собак. — Будь у него хотя капля разума, он ушел бы отсюда. Оставил воинов проследить, чтобы гарнизон вымирал с голода, а сам отправился бы на юг. Там мятежники могут выиграть или проиграть. Но не здесь.
— А у него есть разум?
— Тупой, как репа. — ответил я, и все засмеялись, Несколько женщин с вязанками дров отошли, уступая дорогу. Опустившись на колени, женщины изумленно таращились на меня, пока мы проезжали мимо, Я им помахал.
— Кое-кого из них мы сделаем вдовами. — сказал я, все еще смеясь.
— По-твоему, это забавно?
Я пришпорил Тинтрига и пустил рысью.
— Мы с тобой — два старика, едущие на войну. — сказал я. — вот что кажется мне забавным.
— Разве что ты. — съязвил Финан.
— Ты же мой ровесник!
— Я не дед!
— Возможно, и дед. Ты точно не знаешь.
— Бастарды не в счет.
— Они тоже считаются. — настаивал я.
— Тогда ты, наверное, теперь уже прадед.
Я бросил на Финана строгий взгляд и рявкнул:
— Бастарды не в счет! — отчего он рассмеялся, а потом осенил себя крестом — мы достигли римского кладбища, тянувшегося по обеим сторонам дороги.
Здесь водились призраки, бродили меж замшелых могильных камней с полустертыми надписями, которые могли прочесть только христианские священники, знающие латынь. Много лет назад один священник в пылу рвения принялся сбрасывать с могил камни, объявив их языческой мерзостью, В тот же день он внезапно умер, и с тех пор христиане терпимо относятся к этим могилам, которые, как мне кажется, защищают римские боги. Епископ Леофстан посмеялся, когда я рассказал ему эту историю, и уверил меня, что римляне были добрыми христианами, «Это наш Бог, единственный подлинный Бог поразил того священника». — сказал он. Сам Леофстан тоже умер так же внезапно, как и тот священник, разрушитель могил. Судьба неумолима.