Страница 8 из 21
Я стою столбом и бесстыдно рассматриваю его лицо.
– Почему ты был в доме Люка? – выпаливаю я.
Николас удивленно приподнимает брови.
– Что? – переспрашивает он и делает шаг ко мне.
– Почему… зачем ты ходил на фильм? Я потеряла свой телефон в кинотеатре… А в доме Люка ты же был. Вроде был, да? И ты, а я… – Я пытаюсь вспомнить, что же хотела спросить.
– Вот поэтому тебе нельзя пить, крошка. Ты не контролируешь свои мысли, как и свое тело. Тебе надо научиться пить, – спокойно говорит он и усмехается.
– Вопрос. Я задала вопрос. Несколько, – напоминаю я упрямо.
– Если ты будешь делать так, как я скажу, то, возможно, получишь ответы. Когда-нибудь, – произносит Николас мягко, или мне это кажется. Неожиданно он касается моей щеки, и его лицо становится серьезным. – У тебя очень нежная кожа.
– Спасибо, – шепчу я, не сводя с него глаз.
Его ладонь опускается ниже и гладит мой подбородок, а я не делаю попыток воспротивиться. Мне интересно, и этот глупый интерес разрешает ему провести большим пальцем по губам, как будто стирая чужое прикосновение. Мое сердце бьется чаще, и меня бросает в жар. Лицо полыхает, но отнюдь не от стеснения. Обрывки воспоминаний врываются в мой разум.
Он нажимает на нижнюю губу, и я непроизвольно облизываю верхнюю. Оторвав взгляд от губ, он смотрит прямо в мои глаза, и дыхание перехватывает от остроты желания, которое вижу в его взгляде. Это отражение. Там я. Сумасшедшая. Опьяненная.
– Такие мягкие. Я хочу узнать, что они умеют. Покажешь? – произносит он, убирает руку и идет к машине, оставляя вопрос повисшим в воздухе. – Доброй ночи, Мишель. Перед сном прими две таблетки «Новалгина», – кивает он мне и запрыгивает в автомобиль.
А я стою посреди улицы, глядя на удаляющийся «Астон Мартин».
Что со мной произошло? Был ли Николас здесь? Как я оказалась одна на морозном воздухе? Что он хотел, чтобы я ему показала?
Ненужные мысли. Трясу головой и тут же стону от начинающейся головной боли.
Но. Было какое-то «но», я не могу сейчас понять. Что-то идет не так. Я направляюсь к дому, а разум продолжает воспроизводить этот день с самого начала. Над головой раздается гром, и я, вздрагивая, поднимаю лицо к небу.
Он, Николас Холд, ворвался в мою жизнь подобно тайфуну и снес за несколько часов все на своем пути странно правильным образом. Только почему?
Сейчас слишком сложно искать ответы. Завтра все обдумаю. Завтра, а сегодня я пьяна.
Пятый шаг
Наутро, а точнее, в три часа дня еле отрываю голову от подушки, чтобы дойти до душа и смыть с себя жутчайшее похмелье. Когда у меня было такое состояние в последний раз? Да никогда! Не помню такой огромной головы, рвотных позывов, трясущихся рук и черных точек в глазах. Я не любительница напиваться до состояния нестояния, но что-то случилось в этот раз, и мой контроль над ситуацией полетел к чертовой матери. Нарушила собственное табу.
– Ник, – шепчу, стоя под сильным напором прохладного душа.
Да, он был там. Или нет? Был, точно был, меня же привез домой именно он. Николас Холд. Ник.
Но вот что было до прибытия домой, припоминаю смутно, и отчего-то у меня нет желания даже напрягать мозги, чтобы воспроизвести все события вчерашнего вечера. Я интуитивно чувствую, что произошло то, о чем точно буду сожалеть и ощущать вину. Хотя уже сейчас червячок стыда и раскаяния пробивает подкорку головного мозга, и от этого мне крайне некомфортно.
Немного придя в чувство, я переодеваюсь в спортивный костюм и спускаюсь на первый этаж, чтобы убить отвратительное послевкусие во рту. Тело ломит, а глаза слезятся.
– Больше не буду так пить, – заверяю себя и на секунду закрываю глаза, чтобы побороть слабость и головокружение.
Удивительно, что меня унесло в астрал всего от трех стопок текилы. Это было впервые за всю мою взрослую жизнь. Объяснение я нахожу тут же – паленый алкоголь. Видимо, Люк решил сэкономить и заказал дешевую выпивку. Даже после пяти бокалов водки с тоником я не чувствовала себя так гадко, как сегодня. И это придется пережить.
Достаю из холодильника прохладную воду и лимон. Один взгляд на еду, и я готова подарить содержимое желудка фарфоровому другу.
– Дорогая!
– Почему ты так орешь, мам? – Застонав, я готовлю себе спасительный напиток.
– И это нормально, Мишель? Прекрасный вечер окончился похмельем, – отчитывает она и проходит к шкафчику с лекарствами.
Сажусь за обеденный стол и прижимаюсь щекой к стеклянной поверхности. Да, так несколько лучше.
– И, к твоему сведению, – продолжает она поучать меня, – сейчас я говорю как обычно. Даже не повышаю голоса, хотя должна бы. А тебе пора понять, что спиртное не принесет наутро ничего, кроме головной боли и несварения желудка. А также ты испортишь цвет лица, появятся пигментные пятна, целлюлит и еще много побочных действий.
Эти нравоучения я слушаю уже третий год и благополучно пропускаю их мимо ушей. По законам жанра через десять минут присоединится папа и тоже не упустит возможности вставить свои пять копеек в то, какие последствия я буду переживать лет так через пять, а уж как испорчу гены, которые они хотят видеть в своих внуках… Мама дорогая!
Прикрываю глаза, чтобы приготовиться к нотациям. В этот раз, как бы ни было отвратительно признавать, я готова выслушать их и больше так не делать. Но моему покорному повиновению и искреннему желанию раскаяться не дано свершиться. Раздается грохот входной двери, и я подскакиваю на месте, открываю глаза и сажусь ровно. Но тут же издаю стон от головной боли и упираюсь лбом в ладони.
Причиной шума становится папа, залетевший в столовую с бордовым от злости лицом.
– Кому-то будет плохо, – говорит он.
Не надо уточнять, что «кто-то» – это я. Только папа вряд ли уже знает, что я переживаю первое в жизни похмелье.
– Так, Мишель Пейн, объясни мне, какого черта ты творишь?! – кричит он.
Капилляры в глазах, кажется, взорвутся от громкости его голоса.
– Дорогой, что случилось? – спокойно спрашивает мама и ставит передо мной бокал с мутной жидкостью. – Пей, Мишель, это поможет. – Она пододвигает ко мне бокал и устремляет все внимание на мужа, который кипит от ярости.
Я вижу папочку в таком состоянии в первый раз. Ладно, не в первый, но так сильно выходить из себя заставляю его очень редко.
– А случилось то, что за последние двадцать четыре часа меня два раза обвинили в том, что я ужасный отец! Случилось то, что какой-то сопляк читает мне нотации о моем невнимательном отношении к собственной дочери! – Папа ударяет кулаком по стеклянному столу.
Я, удивленная его словами, успеваю подхватить спасительный бокал.
– Ничего не понимаю, – качаю я головой, отпивая неприятный напиток.
– Не понимаешь? – продолжает источать на меня свой гнев папа. – Вчера после того, как ты отправилась гулять, Николас Холд посоветовал мне тщательнее отбирать для тебя партнеров, а не подкладывать под недозревших парней с буйством гормонов, лапающих тебя у всех на глазах. Сегодня за завтраком в гольф-клубе я подошел к нему, чтобы поздороваться, а он смерил меня презрительным взглядом и осведомился о твоем состоянии. Как мне стало известно, он привез тебя вчера, и я выслушал нотации, к чему приводит женский алкоголизм. Мишель, я очень рассержен сейчас!
Постепенно до меня начинает доходить, что этот мужчина без спроса влезает в мою жизнь и откровенно портит ее, даже не стесняясь того, что он никто! Раздражение и злость перебивают мое похмелье, придавая силы. Допиваю лекарство и решительно произношу:
– Этот Николас Холд меня преследует, папа. Он маньяк. Сначала он каким-то образом заполучил мой потерянный телефон, затем имитировал мое спасение из лап Зака. А у меня, между прочим, было все под контролем, я умею постоять за себя. Дальше появляется на вечеринке у Люка. Как он смог узнать о ней и попасть туда? Он следит за мной. Он просто болен.
– Дочь, – папа вздыхает и устало трет лоб, – я бы поверил в это все, если бы мы говорили об обычном студенте. Но это Николас Холд, он не станет заниматься глупостями и делать то, о чем ты здесь говоришь. Тем более преследовать тебя ему нет смысла. Холду не двадцать и даже не двадцать четыре. И он мне ясно дал понять, что не поощряет твоего поведения, и открыто обвинил меня в том, что я уделяю тебе недостаточно внимания. А «W.H. International Corporation» идеальный инвестор для нашей компании. От него зависит моя карьера и твое благополучие тоже, как твоей матери и сестры!