Страница 17 из 21
Прогуливаемся по фойе, родители находят знакомых. Я и Тейра киваем им, выслушиваем комплименты и поддерживаем разговор на общие темы. Наконец звенит звонок, и мы движемся к нашим местам. К сожалению родителей, места у нас сбоку, хотя и в первом ряду в партере. Но сцену видно отлично.
Восхищаюсь пением, проникаюсь жизнью куртизанки и полностью отдаюсь происходящему на сцене.
В первом акте речь идет о знакомстве куртизанки Виолетты с Альфредом. Он влюбляется в нее, но она больна туберкулезом. Виолетта уговаривает его уехать, оставить ее, потому что она недостойна его любви и внимания. Решение Виолетты повторяет мои чувства и поступки, я не могу сдержать эмоций и сжимаю руки в замок и опускаю голову. Действие заканчивается на том, что женщина понимает – молодой мужчина затронул в ее душе струны, о которых она не подозревала. Она пытается отогнать от себя эти мысли и отвлекается музыкой.
Громкие аплодисменты, и я встаю, чтобы искренне улыбнуться и поблагодарить исполнителей.
Папа предлагает пройти в небольшой ресторанчик, и пока родители с Тейрой обсуждают оперу, плетусь за ними в своем идеальном малиновом платье и с такой же прической. Идеальная притворщица. Поднимаю голову и пробегаю взглядом по людям. Столько яркости, блеска бриллиантов, но это ничего не значит в реальной жизни. Они все прячутся за своими деньгами, приходят сюда в маскарадных костюмах и масках, чтобы явить свою значимость и утереть друг другу носы. Отвратительно. Почему я другая? У меня есть ответы, но я не желаю углубляться в них. Больно.
– Держи! – Сестра подает мне бокал с шампанским. – Папа велел передать тебе, чтобы ты прекратила выглядеть как протухший овощ.
Стоя в кругу знакомых родителей, я делаю глоток.
Смех настолько фальшивый, что хочется зажать уши руками и уехать домой. Надо было остаться на месте, и тогда не пришлось бы бурчать.
– Мишель, поздоровайся, – шипит папа, хватая меня за локоть и вытаскивая вперед.
Удивленно моргая, смотрю на него:
– Что?
– Мишель, наверное, под впечатлением от оперы, – раздается знакомый насмешливый голос.
Резко поворачиваю голову и встречаюсь с искристыми карими глазами.
Зал неожиданно начинает кружиться у меня перед глазами, яркие огоньки вспыхивают в голове. Сглатываю от неожиданности и облизываю вмиг пересохшие губы.
– Добрый вечер, мистер Холд, мистер Вуд, – официально произношу я, поочередно кивая мужчинам. Замечаю, что на обоих висят спутницы, украшенные, как рождественские елки. Отвожу взгляд, делая еще один глоток.
– Занимательный вечер, – щебечет мама, и папа вступает в разговор, восхваляя здание оперного театра.
Я переступаю с ноги на ногу, ощущая на себе цепкий взгляд Ника.
Думала о нем все это время, и вот он здесь. Исподлобья поглядываю на него, а поймав его взгляд, покрываюсь мурашками. Он знает о том, что я чувствую. Он все знает, а мне тяжело принять это, как и то, что он готов общаться со мной, не принимая меня за очередную пустышку. Впрочем, не только общаться, а это для меня непозволительно. Запретно.
Я делаю шаг назад и прячусь за отцом. Допив шампанское, ставлю пустой бокал на стойку и тереблю клатч, молясь, чтобы поскорее прозвенел звонок.
– Это было бы для нас честью. Правда, девочки?! – восклицает папа, а я начинаю хмуриться, не понимая, что тут происходит.
Наконец звенит спасительный звонок, и я облегченно вздыхаю, все так же игнорируя присутствие Ника.
Он не один. Эта мысль бьется в мозгу, и мне становится грустно. Но я ведь должна играть роль, и я уверенно поднимаю подбородок, ожидая, когда родители последуют в зал. Но они идут совсем не к нашим местам.
– Куда мы? – спрашиваю шепотом сестру, а она смеряет меня раздраженным взглядом.
– Хватит витать в облаках, Миша. Мистер Вуд пригласил нас к себе в центральную ложу, – фыркает она.
Мои ладони потеют, цепляюсь сильнее в клатч, чтобы не показать волнения. Я как слепой котенок, когда Ник оказывается рядом. Отрываюсь от мира и теряюсь.
Раздражает. Злит.
Когда мы проходим в ложу, мне предлагают сесть рядом с ним.
Черт! Миллион раз проклинаю отца, жаждущего получить деньги Вуда. Мне ничего не остается, как сесть и знать, что рядом с ним его девушка. Или же одна из миллиона его любовниц.
– Ты прекрасно выглядишь, Мишель, – склоняется Ник. Меня обдает знакомым парфюмом, и я напрягаюсь, не мигая глядя на сцену.
– Спасибо, ты тоже, – сухо отвечаю я.
По другую сторону от меня сидит Вуд, и у меня ощущение, что я попала в капкан.
Начинается второй акт, и теперь я могу немного расслабиться. Влюбленных разлучает отец Альфреда, и куртизанке ничего не остается, как оставить мужчину, чтобы не погубить его репутацию. Не могу сосредоточиться на представлении, потому что сидящий рядом Ник заставляет меня нервничать. Но, черт возьми, я сама этого жаждала, и пора прекратить это издевательство над собой. Да, красивый. Да, в нем есть что-то отличительное от всех моих знакомых. Да, он притягивает меня. Но он больной маньяк, который хочет получить то, что я не готова ему отдать, пора бы это запомнить!
Бал-маскарад заставляет меня усмехнуться, и я сжимаю губы, чтобы не быть похожей на помешанную. Спина начинает болеть от прямой осанки, и я делаю круговые движения шеей.
Слышу, что спутница Ника о чем-то пискляво говорит, и он ей отвечает несколько грубо. Краем глаза замечаю, что он кладет руку на подлокотник между нами, и снова любуюсь силой в его венах.
Неожиданно все начинают вставать, и я понимаю, что окончился второй акт.
– Мишель, ты спустишься с нами? – спрашивает мама, но я качаю головой.
– Нет, идите, я посижу здесь. Если это возможно, – бросаю я.
Райли Вуд заверяет меня, что скоро все вернутся, и я опускаюсь на сиденье.
Ложа пустеет, могу свободно вздохнуть и закрыть глаза, чтобы пережить ужасные минуты. Восстанавливаю дыхание, и сердце бьется ровно. Решаю немного размяться и прохожу в угол ложи. Прислонившись плечом к стене, наблюдаю за людьми внизу.
– Я скучал по тебе, – горячий шепот обжигает мою шею, и я замираю от неожиданности.
– Ты с дамой, – грубо напоминаю Нику, стоящему за моей спиной.
– Я со знакомой, – хмыкает он.
– Сочувствую, – холодно отзываюсь я, ощущая его так близко, что живот сводит спазмом.
– Мишель, – он смакует мое имя, обхватывает за талию и прижимает к себе.
– Ник, прекрати! – Возмущаясь, пытаюсь убрать его руку, но он сильнее сжимает меня, и я ощущаю его губы на своей шее.
– Твоя кожа не дает мне покоя, – шепчет он, оставляя новый поцелуй на пульсирующей вене, а я закрываю глаза. Волна приятной тяжести опускается в низ живота, поясницу начинает покалывать, меня снова это возбуждает. – Твоя ревность восхищает меня. – Он трется губами о мою кожу, поднимаясь к мочке уха. – Как ты стойко держишься, пытаясь обмануть себя. Но печаль в твоих глазах говорит больше, чем твои губы.
– Ник… – Я закрываю глаза, понимая, насколько он прав. Наслаждаюсь его дыханием, его объятиями. Им.
– Крошка, я хочу шампанского. Я очень хочу выпить шампанского с тобой. Самого лучшего шампанского, которое найду. – Его руки ласкают мой живот, опускаются на бедра и сжимают их. Он продолжает целовать шею, он дразнит меня, прикусывая зубами вену.
– Ник! – Я стараюсь прийти в себя, но не могу, разум из-за этих прикосновений отключается, а тело просыпается, являя всю чувственность.
С моих губ срывается вздох, а он проводит языком по моей шее, вновь поднимаясь к уху, и кусает за мочку.
– Завтра заеду за тобой в восемь, – продолжает шептать Ник. Он сжигает мою кожу своими поцелуями. Не могу противостоять его натиску и хватаюсь за его руку на моей талии, чтобы устоять на высоких каблуках.
– Это да? – спрашивает он и резко поворачивает меня к себе.
Смотрю в его глаза, в которых сейчас невозможно угадать ни одной эмоции, потому что он находится в полутьме.
– Ну же, Мишель, говори. Я обещал, что ничего не сделаю против твоей воли, – тихо, но уверенно произносит Ник.