Страница 25 из 28
– Не расстраивайся. Ты только потому смог задать вопрос, что почти знал ответ.
– Этот принцип обратного пути не только для льда?
– Мы и не стали бы говорить только про лед. Потому и общаемся.
Оттепель. Крупными хлопьями идет снег и медленно тает на одежде или ветвях. После тяжелого перехода сижу на скамейке для наблюдения за льдами с закрытыми глазами, улавливая приятное ощущение тающих на лице снежинок. Шаман молча сидит рядом. Открыв глаза, наблюдаю, как он долго и внимательно рассматривает снежинки на рукавице.
– В детстве тоже любил рассматривать снежинки.
– В детстве мы все многое чувствовали, почти знали.
– Что мы знали про снежинки?
– Чувствовали, что в миллионах их узоров может быть ключ к пониманию всего мира. Это завораживало.
– Действительно есть какой-то ключ?
– Узоры снежинок, кристаллы льдов и все кристаллы устроены так же, как ты или я. Разглядывая кристаллы, многое узнаю о людях.
– В каком смысле?
– Твое тело состоит из таких же узоров, сознание тоже.
– Взрослыми мы это забыли?
– Взрослыми мы перестали доверять чувствам, как дети. А рационально мы это не узнали.
– Как мне узнать это рационально?
– Сначала смотри.
Через час я почувствовал, что узнал что-то новое. Это не внушение. Я действительно стал изредка видеть человека как кристалл.
Не бойся
Хотя у меня всегда с собой спички, Шаман не использует их. Зажигая костер, он «практикует» другие способы.
О первом я слышал и раньше. Это модификация традиционного для северных народов способа. Шаман носит небольшую дощечку с двумя высверленными углублениями, загубник и тетиву[55]. На стоянке он натягивает тетиву на согнутую ветку, а другую ветку закручивает в тетиву. Конец закрученной ветви он вставляет в высверленное отверстие, давит загубником и делает «луком» пилящие движения. Веревка раскручивается, закрученная ветвь очень быстро вращается, трется о дощечку, нагревается и поджигает трут[56]. Это трудоемкий способ, и научился я ему далеко не сразу.
Второй способ мистичен. Шаман просто ставит ладонь сантиметрах в десяти над трутом, и трут загорается. Этого я не понимаю.
– Зачем «пилишь луком», если можешь зажечь ладонью?
– Это – разные практики, дающие два разных огня.
– Разве костры разные?
– Научись разным практикам и поймешь.
– Научи зажигать ладонью.
– Сначала научись другим способам и «увидь», что огни разные. А писать ли о ладони – прими решение.
– Почему?
– Никто не поверит. Ты дискредитируешь текст.
– Но иначе я должен буду подделывать текст под правдоподобие.
– Да. Выбери сам. Такие выборы – одна из лучших практик.
Шаман долго смотрел на огонь и обернулся на вопрос. Я открыл рот, чтобы повторить вопрос и застыл, увидев не взгляд, а отражение неба в его глазах. Шаман мигнул, и стал виден взгляд.
– Ты что-то делал глазами?
– Не я – огонь.
– Что?
– Можно сказать, что лечил глаза. Лучше мозг.
– Как это?
– Глаза – часть мозга. Душа как пламя. Когда мозг настраивается на огонь, он настраивается правильно.
– Но огонь может быть опасен.
– Я говорю о костре, свече или другом дружелюбном огне.
– Когда зажигаешь ладонью костер, это используешь?
– С большой натяжкой – ладонь как линза для внутреннего пламени.
– Почему я видел не взгляд, а отражение неба?
– Я же не смотрел. Внутренний огонь общался с костром через глаза.
– Как этому научиться?
– Почти у всех людей в жизни бывают такие моменты. Вспомни их и воспроизведи. Только начинай практиковать в памяти, без огня.
– Почему?
– Это может быть опасно без овладения контролем. Влезешь носом в свечу.
– Чего нужно добиваться сначала?
– Начинал эту практику так давно, что помню смутно. Сначала добейся неподвижности пламени.
– Что это?
– Вспомни, как горит свеча в безветренную ночь. Ее пламя так же неподвижно, как и камень. Но протяни руку – обожжешься.
– Это обязательно?
– Без этого не будет контроля.
– Но лепестки пламени в костре не неподвижны.
– В своем времени они неподвижны, как горы или льды. Ты дальше от огня, чем я думал. Пламя живет не лепестками, а башнями. Для начала просто рассмотри внимательно пламя.
(В тот же вечер я «увидел» [почувствовал], что от вершины каждой башни пламя строит [пускает] свое тело по очень тонкому каналу. Рукой далеко от свечи или костра можно почувствовать жар, уловив этот канал. По этому же каналу пламя [и некоторые его обитатели] может перекинуться к новому топливу.)
Мои попытки рассмотреть пламя кончались резью в глазах. Понял, что нужно узнать что-то еще или прекратить эту практику.
– Почему у меня болят глаза?
– В какой-то момент «входил» в пламя?
– В какие-то моменты ум как бы входил внутрь пламени.
– Глаза заболели после этого?
– Не помню.
– Чтобы освоить практику, нужно наблюдать за нею. Освоение практики – усилие сознания.
– Что мне делать?
– Ты не готов. Садись подальше и начни с изучения тлеющих угольков. Постепенно привыкай.
– Хотелось бы более четких инструкций.
– Полной ясности не будет никогда. Не жди ее, привыкай действовать в условиях частичной неопределенности.
Шаман попросил пригнать небольшое судно для перевозки материалов с острова. «Но у меня нет судна», – сказал я, возмущенный обыденностью и категоричностью тона просьбы и совершенно неадекватным представлением Шамана о моей жизни в городе. О «новых русских преподавателях» еще никто не слышал.
«Найди», – совершенно равнодушно ответил Шаман. Размышляя над его просьбой, я сначала решил, что Шаман уже потерял связь с реальностью, мифологизировал для себя и жизнь в городе, и представление о возможностях горожан. Где я ему найду судно, да еще не за деньги, а за продукт? У себя в ванной?
Все же трехлетний опыт общения показывал, что в реализме Шаману не откажешь. Решил сходить в рыбный порт, поговорить об аренде судна. Просто для того, чтобы рассказать Шаману о невозможности этого.
К моему удивлению, первый же капитан рыбацкой плашки (плашкоут) легко и, как мне показалось, с радостью согласился и на четыре дня аренды, и на оплату икрой и крабом. Во всяком случае, сразу же крикнул коку жарить палтуса и послал молодого за бутылкой «скрепить договоренность»[57]. Когда через двое суток я появился в хижине Шамана, подойдя к берегу на трехсотке (резиновая лодка ЛАЗ), Шаман не высказал удивления или одобрения. Как будто я каждый день арендую суда.
Впрочем, все действительно оказалось легко и обыденно. Рыбаки или боялись Шамана, или проявили необычную деликатность, или слишком суеверны: никто (!) не сошел на берег у землянки, хотя по острову гуляли часами. Когда рыбаки ушли в Магадан, я, как обычно, завел разговор о том, что меня удивило.
– Ты раньше арендовал суда?
– В двадцатых годах двадцатого века. (Смеется.)
– Откуда знаешь, что это так же легко, как тогда?
– Тогда было сложнее. Судов меньше, и они приходили только по делу.
– Но ты знал, что это просто?
– Конечно. Людям нужно зарабатывать.
– Почему мне не объяснил?
– Эта трудность – твоя, а не реальности. Взрослые мужчины на такие трудности не обращают внимания.
– В чем суть моих трудностей?
– Тебе было абсолютно ясно, что делать – пойти в порт и договориться. Теперь тебе ясно, что ты легко это можешь. А пять дней назад ты не мог решиться. Готов был возмущаться, ссориться, лишь бы не делать простое дело.
55
Нужное дерево (сухость, твердость) встречается редко, приходится носить с собой.
56
В телепередаче видел, как два человека пытались это сделать без «лука». просто дергая за веревку, – смешно.
57
Сейчас-то я понимаю, что капитан ломал голову, думая, где еще заработать. А мой приход был удачной возможностью и подработать, и побережье осмотреть. Можно было сбить цену, назначенную Шаманом.