Элитарные игры осени

– Но от вашего дома до набережной нас никто не преследовал. Впрочем, если им известно, где вы живёте, то незачем «светиться». Они будут ждать вас там.

Женщина кивнула головой.

– Однако мне трудно поверить в то, что вы в полном неведении, – возобновил разговор Дмитрий, видя, что она безмолвно склонилась над чашкой кофе.

– Нет, правда, – с внезапно проснувшейся обидчивостью ответила Ирина. – Кто за мной ходит, я не знаю. Он неуловим.

– Он невидим, неуловим, но вы уверены, что он есть? Так?

– Так, – опять согласно кивнула она.

– Вы с электрички?

– Нет. Я… просто попыталась увидеть того, кто за мной ходит. А вокзал, как я думала, самое подходящее место для этого. Я постояла возле кассы, погуляла по перрону. Но у меня ничего не вышло.

– Знаете, если вы уверены, что слежка есть, то без ответа на вопрос «зачем?» мы будем беспомощны. Думайте, – достаточно жёстко сказал Дмитрий.

– Мы? Вы сказали «мы»? – чуть заметно улыбнулась Ирина. – Вы, не зная, кто я, предлагаете мне помощь?

– Неужели вы допускаете, что после вашей просьбы я оставлю вас одну?

– Спасибо. Я сразу, ещё до того как обратиться к вам, поняла, что вы – геолог, или бывший геолог, но зато настоящий, потому что на вашей куртке сохранился ромбик со старой геологической эмблемой. Сейчас её почему-то стыдятся.

– Не почему-то, а потому, что люди вашего поколения считают эту профессию отстойной, не престижной. А всё, что ей сопутствует: романтика, горы, туманы, медведи – не имеет денежного выражения.

Ирина грустно рассмеялась:

– Имеет. Вы слишком категоричны и, видимо, не слишком хорошо знаете наше поколение. Вы ведь на «большой земле» недавно?

– Полгода, – медленно ответил Дмитрий, вглядываясь в её лицо, и ощущение близкого открытия как ожидание того момента, когда прекрасная незнакомка вдруг сбросит свои одежды, отозвалось жаром в его голове.

Несколько секунд они смотрели друг на друга.

– Вы москвичка? – ещё не веря в гениальность своей догадки, спросил Дмитрий.

– Да.

– Работаете на телевидении?

– Да.

– И у вас есть отчим?

Ирина положила свою ладонь на его руку – точь-в-точь, как он это сделал в машине, – и легонько сжала.

– «Водопад заворожил меня. Я выбрал место, где солнечный луч скользил сразу по двум изгибам струи, и сел на обдаваемый брызгами камень».

Дмитрий попытался что-то сказать или хотя бы улыб нуться, но не смог сделать ни того, ни другого. Он молча сидел, чувствуя умиротворяющее и, в то же время, волнующее тепло её руки.

Они бы так просидели до закрытия кафе. Но появился шофёр с немым вопросом на лице.

– Пожалуйста, потерпите ещё немного, – сказала ему Ирина. – Мы заплатим за простой.

Он понимающе склонил голову и исчез.

Дмитрий почему-то сразу поверил, что сегодняшняя невероятная случайность – не что иное, как неизбежное и безальтернативное следствие той истории, которая началась первого сентября в этом кафе на набережной.

– А куда же делся ваш отчим? – спросил он, когда снова обрёл способность мыслить и говорить.

– Умер.

Нельзя сказать, что это известие повергло Дмитрия в шок. Он уже понял: внезапное исчезновение Валериана Юрьевича могло быть связано либо с его смертью, либо, в лучшем случае, с тяжёлой травмой.

– Или не умер, – вдруг сказала Ирина, выдержав долгую паузу.

Дмитрий судорожно вздохнул.

– То есть, убит? – шёпотом осведомился он. – Где?

– Здесь, – опустив голову, ответила Ирина. – Но похоронили, конечно, в Москве.

– А причина смерти?

– Удар электротоком.

– Но… удар может быть смертельным, только если слабое сердце.

– У него было слабое сердце. И диабет. И врачей, видимо, этот диагноз устроил.

– А вас?

Ирина подняла голову.

– Вот поэтому я здесь.

Дмитрий почувствовал лёгкую дрожь.

– Я предлагаю такой вариант, – сказал он. – Мы едем ко мне. Квартира однокомнатная, но не маленькая. Там подумаем, что делать дальше. Если вашего отчима действительно убили, а вы не знаете, за что, то возвращаться одной вам нельзя.

Ирина согласилась.

Проведя в кафе немногим более получаса, они снова сели в машину. Улицы города уже были пустынны.

«Хвоста» никто не заметил.

Зайдя в комнату, Ирина выключила мобильник и села на краешек дивана.

– Вы бы легли, – предложил Дмитрий. – А утром…

– Нет, – тихо ответила она. – Утром я соображаю плохо. Я – сова.

– Тогда давайте соображать сейчас.

– Давайте. Только обращайтесь ко мне на «ты». Это не трудно?

– Это не трудно, тем более что «ты» и «вы» отличаются не только оттенком уважения, но и степенью доверительности. То, что я готов сказать «тебе», никогда не скажу «вам». Вообще-то с Иринами у меня всегда были хорошие отношения. Я даже думаю, что Россия сейчас держится не на Марьях, а как раз на Иринах.

– Спасибо. Знаете, Дмитрий… отчим не стал мне вторым отцом, потому что… он не такой интересный и заботливый, каким был мой отец. Он бескорыстный, умный, даже хитрый, не всегда принципиальный. Как мне представлялось, он чувствовал себя недооценённым и незаслуженно обойдённым. Но врагов у него не было.

– Тогда из-за чего его убили? Из-за ума? Может быть, правы те врачи, которые делали заключение?

– Да они-то как раз правы. Но и у меня есть один безошибочный инструмент – моя интуиция, – отчётливо произнесла Ирина. – И ещё: он никогда не чинил ни вилки, ни розетки. Он был бесконечно далёк от всего электрического.

– А где он жил здесь?

– Там же, где и я. Вы этот дом видели. Квартира принадлежит первой жене моего отчима. Сейчас она в Америке. Поскольку квартира в центре, продавать её не спешит, и даже обещает иногда приезжать сюда на отдых. Но пока предпочитает Флориду.

– Ясно, – усталым голосом произнёс Дмитрий. – За Валериана Юрьевича мы уже зацепиться не сможем. Придётся потрошить тебя. Рассказывай, что ты натворила. Если у тебя безошибочная интуиция, то она должна хоть что-то подсказать.

Ирина встала, зажгла настольную лампу и погасила верхний свет.

– Я действительно ничего не знаю, – присев на прежнее место, сказала она. – У меня нет недвижимости кроме одной достаточно скромной квартиры. У меня нет бизнеса, акций, больших депозитов. Я не владею никакой интересной информацией.

– А в чём заключается твоя работа?

– Я в штате одного центрального телеканала. Участвовала в двух авторских передачах, но не как автор, а как ассистент ведущего. А недавно мне предложили подумать о постоянной авторской передаче. Я должна быть и автором, с тремя соавторами, и ведущей. О политике в ней совсем чуть-чуть, о коррупции – ни слова. Все формальные процедуры прошла. Передача должна выйти через две недели.

– Так, минутку! Как я понял, у тебя были конкуренты.

– Да, были, однако между ними и моим отчимом нет никакой связи.

– Послушай, но какая-то рациональная причина должна быть! А если нет, то и смерть Валериана Юрьевича – не убийство, и слежка за тобой – не слежка, а плод болезненного воображения тепличной барышни.

Она не ответила. Тогда Дмитрий тоже сел на диван – в дальний от неё угол; и внезапно догадался, с какого конца надо распутывать этот узел.

– Ирина, а зачем тебе мои рассказы? Я, честно говоря, думал, что у Валериана Юрьевича свой интерес к ним, а ты – только прикрытие. Но ты их читала; более того, запомнила и процитировала длинную фразу. Значит, они адресованы тебе. Зачем?

Ирина забралась с ногами на диван.

– Когда зашёл разговор о моей авторской программе, я задумалась о том, как должна выглядеть на экране. Точнее, кем должна быть. Я долго лепила свой будущий образ… Вот, знаете, есть люди, напичканные анекдотами, которые всегда могут что-то «извлечь» и рассказать, но не просто так, а «в струю», под конкретную тему. И мне нужно это. Только не анекдоты, а такой опыт, которым не владеют мои зрители. Я, например, уже представляю, как смогу использовать водопад и сновидение. Но этот эпизод будет не ответом на какие-то ассоциации, а, так сказать, первичным, на котором будет строиться отдельный сюжет… Я непонятно говорю?