Страница 35 из 36
В окончательной редакции «Положение о полевом управлении войск в военное время» утвердили и ввели в действие только в 1890 году.
Военное ведомство активно привлекает имеющего опыт службы на периферии генерала Куропаткина к разработке правительственных постановлений и уложений более широкого, чем сугубо армейская, узконаправленная проблематика.
Он принимает участие в подготовке предложений и выполнении проектов таких важных и базовых нормативных актов общегосударственного значения, как «Об особых правах и преимуществах гражданской службы в отдаленных краях империи» и «Об устройстве управления в Туркестанском крае».
В Министерстве финансов отстаивает интересы военного ведомства при планировании развития железнодорожной сети страны, используя расчеты и графики на случай мобилизации и экстренного перемещения войск, предоставленные службой военных сообщений.
Расширяется круг его связей среди высшего чиновничества и аппарата, взаимодействующих с Военным министерством, нарабатывается компетенция в административно-правовых и судебных вопросах, появляется масштабное, комплексное и системное видение роли и места военно-сухопутной оборонной составляющей в механизме государственного устройства и организационно-управленческого функционирования империи.
Разведывательная миссия № 4 – нелегал. Предыстория
В последней четверти XIX века воспетый Алексеем Степановичем Хомяковым «прозрачный высшего покров» символической византийской идеи покоя русским империалистам по-прежнему не давал до дрожи и умопомрачения. Даже прослывшему миротворцем сдержанному, рассудительному и тяжело возбудимому на тотальное и повсеместное сокрушение врагов империи самодержцу Александру III – самому, в отличие от своих предшественников на российском престоле, вдоволь повоевавшему и знавшему несоразмерную цену пролитой русской крови перманентным территориальным приобретениям либо достигнутому временному влиянию на мировую и европейскую политику.
В сентябре 1885 года император Александр III направил начальнику Главного штаба генералу Н.Н. Обручеву записку, где изложил стратегическую цель действий России на Балканах:
«Что касается собственно проливов, то, конечно, время еще не наступило, но надо быть готовыми к этому и приготовить все средства.
Только из-за этого вопроса я соглашаюсь вести войну на Балканском полуострове, потому что он для России необходим и действительно полезен».
В очередной, какой уже по счету раз в русской политике возникла искусственно навязанная генералами, адмиралами и воинствующими славянофилами, ДУТАЯ по своему смыслу и содержанию проблематика Восточных Балкан – угнетаемых мусульманами славян и жизненно важных для России проливов Босфор и Дарданеллы.
Для сравнения – в военно-стратегическом аспекте Черное море можно и нужно рассматривать по аналогии с морем Балтийским: такая же «прибрежная лужа» во владении нескольких государств, и также закупоренная проливами.
Но почему никогда не вставал вопрос завоевания территории вдоль пролива Скагеррак, связывающего Балтийское и Северное моря с Атлантикой?
Ответ – на севере Европы, в отличие от Балкан, никогда не было пресловутого национального, ИСЛАМСКОГО в противовес славянскому, православному этноконфессионального доминирующего фактора.
Позднее в своих воспоминаниях Куропаткин отмечал:
«Поворот в национальной политике, произошедший в царствование Александра III, требовал от России более определенной позиции по отношению к Балканским государствам и Турции. Отстаивать русские интересы на Балканском полуострове только дипломатическими средствами из-за соперничества других держав (не только Германии и Англии, но и Греции, Сербии, Болгарии и Румынии) стало очень затруднительным. Воздействие на Турцию или на Балканские государства путем выставления армии в Молдавии и Волыни, как это практиковалось в XVIII и XIX столетиях до 1877 года включительно, было теперь весьма проблематично вследствие враждебного к нам отношения со стороны Румынии (после отторжения от нее в 1878 году части Бессарабии), а также ввиду вступления Австрии в состав Тройственного союза, направленного и против России. Поэтому обычный для русских путь на Балканский полуостров через Румынию стал опасен.
Старая задача – сделать Черное море внутренним морем, несмотря на ряд проведенных с Турцией войн, – не только не решилась в XIX столетии, но и отодвинулась назад. Кроме турецкого флота на владение военными судами в Черном море стали претендовать Румыния и Болгария, освобожденные из-под турецкого ига русской кровью».
Босфор и Дарданеллы считались ключом к Средиземному и Черному морям. Постепенно с подачи Обручева идея о захвате и удержании плацдарма на Босфоре стала в Военном министерстве доминирующей. Подготовка к высадке десанта на побережье, занятое укрепленными позициями противника, – дело исключительной сложности, требующее детального рекогносцировочного обследования территории предполагаемых боевых действий с турецкой армией и флотом.
Куропаткин объяснял причины его направления на берег турецкий исключительно военными соображениями:
«Сведения о Босфорских позициях в Главном штабе были недостаточны.
Работа для пополнения их и определения, какими минимальными силами можно ограничиться при занятии нами Босфора, по воле государя была поручена мне, но она требовала большой тайны, поэтому пришлось принять на себя “для пользы службы” роль секретного агента, или попросту – шпиона. Работы можно было производить только переодетым, с фальшивым именем. Поимка такого лица с чертежами турецких укреплений привела бы в Турции к быстрой расправе – виселице. Заступничества нашего посла в Константинополе не следовало ожидать: он даже не должен был знать о моей командировке. Я мог надеяться (и то не на защиту в случае поимки, а на помощь при работах) на нашего военного агента в Константинополе генерала Филиппова и его помощника подполковника Чичагова, к тому же с первым можно было видеться только секретно».
Надо отметить, что генерал-майор Владимир Николаевич Филиппов в делах разведки был искушен и опытен, но о какой-либо серьезной помощи с его стороны в вопросах нелегальной разведки и речи не могло идти: турецкая контрразведка, когда этого хотела, работала плотно, жестко, мгновенно пресекая военный шпионаж, не церемонясь в выборе форм и методов, до конца раскручивая все нежелательные и потенциально опасные для Османской империи связи русского военного атташе.
Разведывательная миссия в Турцию действительно представляла смертельную опасность: если требовали интересы национальной безопасности, турецкие спецслужбы не щадили официальных русских представителей, проявляющих настырность в добывании разведывательной информации. Данный фактор сыграл трагическую роль в судьбе предшественника Филиппова.
Разведчик Куммерау
В 1879 году Главным штабом в Константинополь в качестве официального военного агента направлен подполковник генерального штаба Макс Эммануилович Куммерау.
Выпускник Николаевского кавалерийского училища, он ранее служил в гвардейском Драгунском полку и Главном штабе в Санкт-Петербурге. Во время Русско-турецкой войны назначен старшим адъютантом штаба 9-й кавалерийской дивизии, отличился при переправе через Дунай, взятии Никополя и боях под Плевной, за что награжден тремя орденами и золотой саблей.
После заключения мира оставлен в оккупационном корпусе и назначен членом комиссии по разграничению территории автономной турецкой провинции Восточной Румелии, где зарекомендовал себя с лучшей стороны и получил заслуженное повышение до руководителя легальной резидентуры русской военной разведки.