Евангелие от смартфона

— Нет! — завопила Вероника. Раскинув руки, она кинулась наперерез стрелку.

Андрей застыл на месте — мозг, отказываясь верить в реальность происходящего, перестал подавать команды телу. Как же Андрей потом корил себя за это мгновение! Словно в замедленной съемке он видел, как дернулась голова высокой девушки, взметая копну окрасившихся кровью темных волос, и на ее груди расцвело алое пятно. Как Вероника повисла на руках стрелявшего мужчины, но тот, не обращая на нее внимания, стрелял снова и снова. Как Давыдов, схватившись за грудь, медленно падал, заваливаясь на бок. Как один из бодигардов артиста, не обращая на него внимания, бросился к оседающей на подламывающихся ногах девушке, а второй, заслоняя ее собой, выхватил из кобуры пистолет и открыл яростный огонь. Ника и мужчина упали.

Но почему выстрелы слышались еще и сзади?..

И тут ступор прошел. В один большой прыжок Андрей подскочил к любимой. Та с удивлением разглядывала свою руку, отнятую от живота. Кровь яркими ручейками стекала с ее пальцев, собираясь в большую алую лужу на полу. Потом удивление в ее глазах сменилось страданием, черты лица исказились, и она потеряла сознание. Стрелок, с ног до головы залитый кровью, не шевелясь, лежал рядом с ней.

Андрей беспомощно оглядывался по сторонам. На том месте, где только что находился он сам, теперь стоял растерянный полицейский с пистолетом в правой руке и недоеденным мороженым в левой.

Давыдов лежал без движения, нелепо раскинув руки, на его белоснежном костюме расплывались два ярко-красных пятна. Темноволосая девушка пыталась подняться на колени, опираясь на стену. Рядом с ней хлопотал один из охранников, в то время как другой, осторожно опустив пистолет дулом вниз на вытянутой руке, медленными шажками приближался к Андрею.

И тут Андрей закричал.

Дальнейшие события он почти не запомнил. Откуда-то набежали люди. Кто-то пытался остановить кровь, кто-то неумело, но старательно делал искусственное дыхание. Все это время Андрей держал Веронику за руку, глядя ей в лицо, и умолял не умирать. Потом появились медики. Веронику и темноволосую девушку положили на носилки и быстро покатили к лифтам…

Я слушала Романа и одновременно думала о молодых людях. Оказались не в то время не в том месте. Бывает. К сожалению, слишком часто в нашей жизни. И вообще есть в нашем мире какая-то глобальная несуразность, если на долю таких чистых и правильных ребят выпадает столько горестей. Строили планы на будущее, учились, любили, только начали жить и… Если эти удары судьбы — испытание, то не слишком ли жестоко подвергать человека, фактически ребенка, таким «урокам»? Да еще и без его согласия? Если наказание, то опять же — за что? Почему одних жизнь сурово карает, казалось бы, ни за что, а другим прощается все? Но все это лирика, как говорил полковник Ремезов, которая в нашем деле лишняя. А нужны в нашем деле вовремя и правильно поставленные вопросы, ответы на которые я уже получила. Мне было абсолютно ясно, что Роман Андрея не видел ни вчера, ни сегодня.

Уходить я не спешила, хоть и понимала, что вряд ли услышу нечто, что поможет мне найти Андрея. Почему-то мне было интересно все, что рассказывал Роман. Из скупых официальных данных на листке бумаги Андрей начал превращаться в реального человека. И, надо сказать, весьма и весьма неплохого.

Вскоре Роман попрощался. Я проводила его взглядом и, позвонив агентам, направила их проследить за парнем. Не то чтобы я не верила юноше — верила, дело было в другом. Если Андрей не связался с другом до сих пор, то вполне возможно, свяжется в будущем.

Настало время для короткого доклада шефу.

— Плохо, — услышала я. Только не поняла, к чему относилось это «плохо» — к ситуации в целом или к моим действиям.

Вечером я нашла на ютубе ту самую телевизионную передачу, о которой говорил Роман, и полную версию которой так и не пустили в эфир, а теперь тщательно вычищали со всевозможных интернет-площадок.

* * *

Ведущий. Добрый день. Обычно я начинаю передачу этими словами, но не сегодня. Три дня назад, 24 июня, трагически погиб певец, актер, поэт, философ Иннокентий Давыдов. Весь мир глубоко переживает смерть этого великого человека. Мудрого, сильного, справедливого. Во всех городах, на всех континентах люди оплакивают эту невосполнимую утрату.

Давыдова любили везде — в Москве и Нью-Йорке, в Стамбуле и Токио. Его песни были понятны всем — русским и американцам, китайцам и арабам. Во всех городах земного шара сейчас люди выносят на улицы портреты этого замечательного человека, зажигают свечи и поют его песни, роняя слезами. Сегодня, когда я шел на передачу, я видел много слез, много слез я вижу и сейчас в этой студии. Мы, наша редакция, наши сегодняшние гости, скорбим вместе со всем миром. Давайте же сегодня отдадим должное этому великому человеку.

Иннокентий Давыдов родился в маленьком алтайском городке. У нас в гостях первая школьная учительница Иннокентия Мария Васильевна Иванова. Мария Васильевна, вы помните Иннокентия?

Учительница. Ну конечно же! Я очень хорошо помню Кешеньку, хотя и прошло столько лет.

Ведущий. Расскажите, каким он был в детстве?

Учительница. Кешенька был удивительным ребенком. Любознательным, смышленым, талантливым. Конечно, все дети такие, но Кешенька был особенным. Я сразу поняла, что его ждет большое будущее.

Ведущий. Какой-нибудь интересный случай не припомните?

Учительница (припоминая). Вот, пожалуй… Был случай. Банда малолетних преступников у нас в округе орудовала, совсем отморозки. Весь город в страхе держали. Грабили, издевались, избивали до полусмерти… И до смерти тоже. Часто устраивали драки с поножовщиной. Вот в такую драку Кеша однажды и попал. Совершенно случайно. Вышел из кинотеатра с друзьями в холл после сеанса, не успел пройти десяти метров, тут и началось. Как он жив остался – загадка, не иначе как ангел-хранитель спас. Вокруг раненые и убитые, а он, в самом эпицентре, и ни одной царапины. И ведь, как люди рассказывали, Кеша из этой бойни сумел нескольких детей вывести, жизнь им, можно сказать, спас.

Ведущий. Удивительно… Просто поразительно…. Сколько ему тогда было?

Учительница. Лет девять, кажется.

Ведущий. Скажите, какой предмет был его любимым?

Учительница. Кеша любил учиться, он все схватывал на лету. Даже такие скучные предметы как школьную математику. Ну кто, скажите, из детей любит учить таблицу умножения? Но Кеше было интересно даже это. Даже в таблице умножения он видел скрытый, одному ему ведомый смысл, магию цифр.

Ведущий. У него было много друзей?

Учительница. Да конечно, у Кешеньки были друзья. Дети чувствовали его доброту и тянулись к нему. Как и животные. Даже самые трусливые кошки и собаки без опаски подходили к нему, брали еду прямо из рук.

Ведущий. Он чем-нибудь отличался от своих сверстников?

Учительница. Вот вы сейчас задали мне этот вопрос и я уже хотела сказать «нет», но именно сейчас вспомнила… Вернее, поняла… Да, отличался. Он был лучше всех нас.

Ведущий. Спасибо вам большое. Когда Иннокентию исполнилось одиннадцать лет, его отцу предложили работу в Израиле, и семья переехала в Иерусалим. У нас прямое включение из Иерусалима. Школьный друг Иннокентия Шимон Мендел. Добрый день, Шимон. Насколько я знаю, вы дружили с Иннокентием, когда вам было лет 12-13? Чем он запомнился вам?

Шимон. (улыбается) Здравствуйте! Да, мы дружили. Можно так сказать… Я хорошо помню, как Кенни появился в нашем классе. Он тогда сильно выделялся среди нас. Иерусалим — южный город, почти все мы были смуглыми и темноволосыми, и белокурый и светлокожий мальчик поначалу был «белой вороной».

Ведущий. А чем-нибудь еще запомнился Иннокентий Давыдов кроме внешности?

Шимон. Да, пожалуй… Он был другим… У него было обостренное чувство справедливости.

Ведущий. Какой-нибудь особый случай можете рассказать?