Непокорное Эхо

Они подошли к селу. Громче залаяли собаки. В некоторых избах тускло горели лампадки у иконок, и эти маленькие огонёчки отражались в ночи, как знак того, что никогда не угаснет вера в душах людских.

Григорий оглянулся, хотел уже что-то сказать, но своей спутницы в седле не увидел. Куда она исчезла и когда, он так и не понял. Только спешно обошел Буяна со всех сторон, даже попытался вернуться назад, в испуге думая: что та нечаянно свалилась с седла на землю и теперь лежит где-нибудь и вопит от боли. Но вскоре он понял, что эта милая особа просто-напросто сбежала от него, не желая заводить с ним никакого знакомства. Громов с досады качнул головой, немного постоял посреди дороги, потрепал жеребца по загривку и тихо проговорил:

– Ну что, Буян, сбежала наша попутчица… И где теперь ее искать?

Он взглянул на луг, где так ярко горел ночной костер, вслушался в голоса и уверенно сказал:

– Я должен ее найти.

А сам еще раз огляделся и сильно расстроился, что всё так вышло. Хотел позвать девушку, но вспомнил, что не знает её имени, и как звать её сейчас, как крикнуть в эту темноту, которая спрятала такую чудную красавицу под покровом надвигающейся ночи. Одно он знал точно, что это дерзкое создание запала ему в душу.

– Ну что ж, милое Эхо, я все равно тебя найду, чего бы мне это не стоило… – с грустью проговорил он и двинулся по темным улочкам Белогорья к своей усадьбе.

Вера улучила момент и тихонько сползла из седла вниз на землю, понимая, что барин не оставит ее в покое и, скорее всего, привезет к своему дому. А этого девушка боялась больше всего и совсем не хотела ехать в их поместье. Она прекрасно понимала, кто он, а кто она, и появляться в барском доме среди ночи, значит нажить себе врага в лице барыни.

Анна Федоровна давала им работу и обеспечивала доход всей ее семьи. Они жили ее заказами, она одаривала ее отрезами на платья, а она, такая бессовестная, возьмет, да и явится к ним домой, да еще и с их единственным наследником. Такого девушка допустить никак не могла. Она быстро отбежала от дороги в сторону, пригнулась и уже по овражку бегом бросилась в сторону села. Пораненная нога сильно ныла, но Вера знала, что если сейчас она не скроется от барина, то, скорее всего, такого момента у нее больше не будет. Мужчина привезет ее в село и сразу узнает, кто она такая. Она бегом добралась до первых дворов, перевела дыхание, вышла на дорогу и уже спокойнее пошла по селу, слегка прихрамывая на правую ногу.

В расстроенных чувствах Григорий Владимирович подошел к барскому поместью, а там был уже целый переполох. Родители очень расстроились, потеряв любимого наследника, ведь в доме было много знатных гостей, которых специально пригласили по случаю его возвращения.

Барышни заметно нервничали, с обидой поглядывали на хозяев, ведь они тоже надеялись пообщаться с красивым барином, а получилось не совсем хорошо. Никто не ожидал от мужчины такого необдуманного поступка, и все надеялись, что он вскоре вернется. Но уже темнело, и гости стали разъезжаться по домам. Громовы с виноватым взглядом провожали всех до экипажей, а Анна Федоровна встревоженно твердила:

– Вы уж не обессудьте! Мы и сами не знаем, куда он мог запропаститься! Право, нам очень неудобно…

Владимир Петрович в гневе метался по двору и не знал, куда идти и где искать сына. Проводив последний экипаж, он призвал к себе конюха и обрушился на Никодима с упреками и угрозами:

– Ты знал, что молодой барин давно не сидел в седле?

– Откуда же мне знать, – оправдывался перед ним старик.

– Угробил кормильца! – кричал на него Громов. – Буяна дал! Да разве ж можно было ему Буяна давать? Он же еще необъезженный!

– Да как же необъезженный, – напомнил ему Семенов, – вы же сами на нем не раз езживали.

– То я, а-то он! – в гневе наступал на него Владимир Петрович.

Неожиданно из темноты вышел Григорий и сразу успокоил разволновавшегося родителя:

– Простите меня, это я виноват, – сказал он тихо и подошел ближе.

Следом за ним шел и Буян, они остановились, а Григорий Владимирович с сожалением смотрел на старого конюха, понимая, что это из-за него так сильно досталось старику.

– Дед Никодим не мог мне отказать. А мне так хотелось проскакать по лугам, по просторам.

– Разве ж так можно! – шагнул к нему отец, с упреком глядя в его печальные глаза. – Матушка переволновалась! Гости разошлись обиженные! Все хотели с тобой попрощаться, а ты взял и умчался в неизвестность!

– Больше такое не повторится, – заверил его наследник и передал Буяна конюху.

Тот быстро увел жеребца в стойло и поспешил скрыться от грозных очей барина в конюшне.

Какое-то время они стояли молча, глядя в темноте друг на друга, потом Владимир Петрович махнул рукой и первым пошел к дому. За ним шагнул и Григорий, понимая, как сильно он заставил волноваться своих родителей.

Мужчины спешно прошли по тропинке, подошли к крылечку, сразу поднялись по ступенькам на веранду и вошли в дом. А тут их уже ждала разволновавшаяся барыня. Женщина сидела за столом и плакала, а завидев сына целым и невредимым, встала и бросилась к нему, на ходу вытирая платком слезы.

– Гришенька, сыночек ты наш ненаглядный! – запричитала мать и прильнула головой к его груди. – Что же ты нам не сказал ничего? Мы уже не знали, что и думать!

– Простите меня, что причинил вам столько волнений, – виновато смотрел он на родителей.

– А мы и баньку истопили. Думали, попаришься после такого напряженного дня.

– Замечательно! – радостно протянул Григорий, а сам склонился и поцеловал ее в щеку.

– Тогда иди, там тебе все уже приготовили, – облегченно вздохнула Анна Федоровна и погладила сына по лицу своей уставшей рукой. – А потом Варька подаст тебе чаю.

– И от чая не откажусь, – соглашался он на такой приговор и обнял матушку за плечи.

– Ты уж не заставляй нас больше так волноваться, – тихо попросила она.

– Не буду, обещаю, – заверил он свою мудрую мать.

А сам отстранился от нее и с веселым выражением лица, радостный, заспешил обратно на улицу, где старый слуга приготовил ему баньку с березовым веничком и горячей парной…

Эту ночь Григорий почти не спал, он вспоминал эту приятную встречу с такой красивой и умной девочкой. Она появилась так неожиданно и так же внезапно исчезла, не назвав своего имени. Девушка эхо и девушка загадка. Но такая красивая, такая смелая и дерзкая, а ее черные глаза словно два уголечка смотрели на него из темноты. «Кто ты? И где тебя искать? – вздыхал Громов, в темноте поглядывая в потолок. – Вдруг соврала, что из Белогорья? Вдруг завтра уйдет в другое село и ищи ее тогда. Где же тебя найти теперь, голубушка ты моя»? Он долго не мог уснуть, все ворочался, прислушиваясь к голосам за окном. Где-то за селом девушки пели песни и водили хороводы, там было шумно и весело. Но идти туда сейчас мужчина не решился. Знал, что завтра обязательно сходит на луг и познакомится с местной молодежью и, возможно, встретит там свою незнакомку, и обязательно узнает ее имя. Заснул он, когда за окном уже забрезжил голубой дымкой рассвет, и на всю округу горланили горластые петухи…

Наутро Григорий проснулся рано. Немного понежился на пуховой перине, по которой давно соскучился, от души потянулся во все стороны, сразу откинул одеяло и резко встал. Он быстро оделся и вышел из своих покоев в залу. Убедился, что там никого нет и заспешил к выходу.

А сам шагнул на террасу и столкнулся там с сапожником. Чумазый мужчина средних лет, весь в ваксе и совсем Григорию незнакомый, от которого пахло неприятным запахам гуталина, лихо начищал хромовые сапоги, выставляя их рядком один к одному.

Завидев молодого барина, Пантелей встал, раскланялся перед кормильцем и громко сказал:

– Доброго вам здоровьишка, Григорий Владимирович! С приездом вас!

– Спасибо на добром слове, – поблагодарил его Громов. – Чьих будешь?

– Прохоров я. Вот сапожному делу обучен. Сапоги вам чиню, да чищу.