Проклятие наличности

Гораздо более существенную часть налоговых нарушений составляет утаивание доходов от бизнеса гражданами, которые осуществляют значительную часть своих трансакций наличными деньгами. К этой категории также относятся и лица, организовавшие партнерство или мелкие акционерные компании. В целом владельцы мелких коммерческих предприятий декларируют лишь половину своих доходов и на их долю приходится 52 % налоговых недоплат. За период после 2006 года, последнего года, выбранного Службой внутренних доходов в качестве бенчмарка, номинальный ВВП вырос приблизительно на 30 %. Если предположить, что уход от уплаты налогов увеличивался в той же пропорции, что и ВВП (хотя эта оценка выглядит даже заниженной, учитывая, что предельные ставки налогов[132] значительно увеличились, а при замедлении экономического роста размеры теневой экономики обычно возрастают), то в 2015 году общая сумма недоплаты одних лишь федеральных налогов должна была бы увеличиться в совокупности до 500 миллиардов долларов. В действительности какая-то доля этого разрыва, около 10–20 %, обусловлена наличием налоговых убежищ (например, на Карибских островах или в Панаме)[133]. Однако значительная часть недоплаты налогов происходит в тех областях, где отсутствует информация, поступающая от третьих лиц[134], но это, конечно, не относится к платежам по чекам, кредитным картам и другим альтернативным платежным средствам. Это означает, что большая доля оставшихся неуплаченных налогов (как минимум 50 %, а возможно, и более) относится к тем областям бизнеса, где широко используются наличные деньги[135].

В США налоги, взимаемые штатами, составляют приблизительно 36 % от федеральных налогов, а местные налоги – еще 27 %, то есть налоги штатов и местные налоги в совокупности составляют около двух третей от федеральных налогов[136]. Таким образом, если учитывать неуплаченные местные налоги и налоги штатов, то общая сумма налогов, неуплаченных в федеральную казну, значительно увеличится. Правда, это не означает, что увеличение будет пропорциональным, поскольку в разных штатах имеются различные виды налогов. В большинстве штатов существуют подоходный налог (доля неуплаты этого налога, предположительно такая же, как и при неуплате федерального подоходного налога), а также налог с продаж. Неуплаты этого налога при платежах, совершённых наличными деньгами, составляют огромные суммы.

Мне хотелось бы еще раз подчеркнуть важный момент: недоплата налогов настолько велика, что если бы путем отказа от использования наличных денег удалось компенсировать эту недоплату хотя бы на 10 %, то это принесло бы весьма существенный доход. По приведенным здесь самым грубым, приблизительным, оценкам дополнительные доходы лишь от федеральных налогов составили бы 50 миллиардов долларов, а от местных налогов и от налогов штатов можно было бы получить еще 20 миллиардов долларов[137]. И при этом в расчетах даже не учитывалась экономическая эффективность уклонения от уплаты налогов. В эти расчеты также не включались данные по нелегальной деятельности, от которой налоги, в принципе, вообще не поступают. (Вспомним известную историю, когда Федеральному бюро расследований удалось, наконец, посадить в тюрьму Аль Капоне, знаменитого чикагского гангстера времен Великой депрессии, обвинив его в неуплате подоходного налога.)

Уход от уплаты налогов в Европе

Налоги в США относительно низкие. Кроме того, финансовая система США гораздо больше зависит от взимания подоходного налога, чем от налога на добавленную стоимость при продажах. По этим двум причинам при уплате налогов американцы проявляют бо́льшую законопослушность, чем граждане какой-либо другой экономически развитой страны[138]. К сожалению, для оценки степени ухода от уплаты налогов в Европе мы располагаем лишь косвенными методами подсчета и отдельными данными, поскольку для большинства европейских стран отсутствуют сводные данные, подобные тем, которые были получены в результате детализированного выборочного аудита в США[139]. Джоэль Слемрод, экономист из Мичиганского университета, являющийся экспертом в области государственных финансов, приводит оценки, сделанные Организацией экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). По данным этой организации, уход от уплаты налогов на добавленную стоимость (очень важный налог для европейских стран) в Европе составляет от 4 до 17 %[140].

Нам хорошо известно, что налоговые ставки в Европе выше, чем в США, а также то, что европейское налогообложение более обременительно. Кроме того, по мнению большинства исследователей, в Европе, по сравнению с США, теневая экономика занимает гораздо более крупный сектор[141].

Оценки, приводимые для европейских стран, существенно различаются между собой, и по поводу их достоверности остается немало сомнений. Правительства европейских стран вкладывают огромные силы и средства, пытаясь оценить доходы, получаемые от обычной легальной деятельности. И все же официальная статистика признает, что размер погрешности в этих подсчетах очень велик. Поскольку информацию о теневой деятельности не так легко получить, в этом случае приходится использовать лишь косвенные методы подсчетов. В исследованиях по теневой экономике также нет единого понимания многих проблем. Так, например, ведутся дебаты по поводу того, должна теневая экономика включать всю незаконную деятельность или же только утаивание доходов и нарушения налогового законодательства.

Весьма важный методологический подход[142] был разработан австрийским профессором Фридрихом Шнайдером, который одним из первых попытался оценить размах теневой экономики. Используя эмпирический подход Шнайдера, можно получить оценки, основанные на анализе различных показателей денежной сферы и рынка труда, в том числе уровень занятости, налоговые ставки, качество услуг, оказываемых государством населению, а также ряд других показателей. На рис. 5.1 показаны результаты, полученные с помощью этого метода. Важно отметить, что при проведении этих расчетов автор определял область теневой экономики в достаточно узком смысле и не включал в свой анализ рассмотрение собственно нелегальной и нерыночной деятельности. Он попытался провести обследование производства всех товаров и услуг на легальном рынке, которое в целом является вполне легальным, за исключением того, что итоговый объем производства по какой-то причине или по совокупности ряда причин сознательно утаивается от налоговых служб. Это, например, может быть желание уйти от уплаты подоходных налогов, налогов с продаж и налогов на добавленную стоимость; стремление не делать взносы в фонд социального обеспечения; возможность пренебречь определенными аспектами трудового законодательства, например выплатой минимальной заработной платы или соблюдением ограничения на длину рабочего дня; и возможность обойти различные административные препоны[143].

При таком более узком понимании теневой экономики, когда в рассмотрение не включаются многие типы незаконной деятельности, был сделан вывод, что в США и в Швейцарии теневая экономика занимает весьма небольшой сектор и оценивается в 7,1 % и в 7,9 % от общего объема ВВП соответственно. В странах с сильно развитой теневой экономикой эта величина составляла 19,6 % для Испании, 22,3 % для Италии и 25 % для Греции. Средние показатели приходятся на Францию (12,0 %), Германию (13,4 %) и Великобританию (10,6 %). Эти цифры являются средними показателями ежегодных оценок, проведенных в период с 2003 по 2016 год. Эта методика Шнейдера не отражает некоторую тенденцию к снижению доли теневой экономики для большинства (но не для всех) стран. Конечно, вполне вероятно, что в самый разгар экономического спада, последовавшего за финансовым кризисом, когда огромное количество людей теряло рабочие места в легальной экономике, еще больше народу начинало подрабатывать по совместительству, утаивая этот факт в налоговых декларациях.

132

Ставка налога, которой облагается дополнительная единица дохода; при прогрессивной системе налогообложения предельная ставка меняется вследствие перехода налогоплательщика в более высокий налоговый разряд. – Прим. пер.

133

См.: (Zucman 2015; Cebula and Feige 2012). Во второй работе в том числе приводятся эконометрические выкладки, полученные на основе анализа таких факторов, как спрос на наличные, и некоторых других. В результате значения для доли ухода от выплаты налогов получились несколько более высокими – 18–19 %.

134

См.: (Slemrod 2016).

135

Даже учитывая тот факт, что Служба внутренних доходов приложила максимум усилий для подсчета недоплаченных налогов, остаются серьезные сомнения по поводу истинного размера недоплат. См.: (Treasury Inspector General for Tax Administration 2013).

136

Отношение размера дохода, полученного по налогам штатами и местными органами, к размеру федерального дохода по налогам приводится здесь на 2010 год. Если бы мы использовали коэффициент за 2014 год, то это отношение было бы несколько меньше, поскольку федеральный налог зависит от предварительных выплат и циклических изменений. На 2014 год коэффициент составлял 31 % для отношения налогов штата к федеральным налогам и 22 % для местных налогов.

137

В работе Рогоффа (Rogoff 1998a) отмечается, что даже умеренное сокращение доли неуплаченных налогов вследствие сокращения в обращении наличных денег полностью могло бы покрыть потери, связанные с сеньоражем.

138

Следует отметить, что, согласно данным, опубликованным казначейством Великобритании, в 2013/2014 году недоплата налогов в казну составила лишь 6,4 % от общей суммы уплаченных налогов, то есть значительно меньше, чем в США, несмотря на то что в Великобритании более высокие налоги и, как кажется, более развитая теневая экономика (HM Revenue and Customs 2015). Без проведения тщательного выборочного аудита, как это делается в США, трудно измерить точный объем недоплаченных налогов.

139

По оценкам Шнайдера и Буэна (Schneider and Buehn 2012), которые полагают, что косвенное налогообложение и мелкое предпринимательство являются главными факторами, приводящими к неуплате налогов, средний уровень ухода от уплаты налогов в странах ОЭСР (Организация экономического сотрудничества и развития) в период с 1999 по 2010 год составлял 3,2 % от ВВП.

140

В ОЭСР входит 34 экономически развитые страны, причем у ряда стран уровень дохода выше среднего. Весьма любопытны косвенные показатели широкомасштабного уклонения от уплаты налогов в этих странах. В работе Писсаридеса и Вебера (Pissarides and Weber 1989) отмечается, что у мелких предпринимателей в Великобритании на еду уходит значительно большая часть дохода, чем у наемных работников. Они приходят к выводу, что в среднем уровень сокрытия доходов мелкими предпринимателями составляет приблизительно одну треть.

141

Оценки приведены на рис. 5.1. В более ранних работах (см., напр.: (Feige 1989)), в которых оценивался размер теневой экономики, в качестве единицы измерения ее роста использовались показатели увеличения объема наличных денег. Например, во многих работах приводятся неоспоримые доказательства существования взаимосвязи между спросом на наличность и уровнем налогообложения (Rogoff 1998a). В работе Ла Порта и Шляйфера (La Porta and Shleifer 2014) утверждается, что в целом по всему миру корреляция между уровнем налогообложения и размером теневой экономики не столь велика. Разумеется, это происходит частично потому, что в развитых и развивающихся странах контроль над исполнением законов существенно различается.

142

См. также: (Schneider and Williams 2013, Schneider 2016).

143

См.: (Schneider, Buehn, and Montenegro 2010). Применительно к более узкому сектору нелегальной экономики (см. рис. 5.1) Шнайдер использует термин «теневая экономика». Чтобы читатель не запутался во множестве терминов, я буду придерживаться только одного – «теневая экономика». Мне только хотелось бы отметить, что при обсуждении данных, представленных на рис. 5.1, речь идет как раз о более узком понимании теневой экономики, к которому не относится нелегальная и нерыночная деятельность.