Алексия

В бесполезных попытках уцепиться за что-нибудь, я отлетела к выходу в другую часть самолёта, больно ударившись головой. Сплюнув образовавшуюся во рту кровь , я, сохраняя равновесие, считай, поплыла по самолёту. 

- Парашюты! Быстро всем пассажирам парашюты! Мы сейчас разобьёмся! - тряся за грудки лежащего стюарда, требовала я. 

Отыскала поблизости  Макса. Мы вцепились в кресла и смотрели на стремительно приближающуюся землю, с одинаково безумными глазами.

- Не такой я представлял себе свою смерть. - произнёс он. 

- Не неси чушь. Мы не умрём. Спустимся ниже и выпрыгнем, мы же вампиры. Это сработает. Должно сработать. 

- Ты когда-нибудь попадала в авиакатастрофы? 

Я покачала головой. 

- Мы расшибёмся в лепёшку, Алекс, или нас накроет рухнувшим самолётом. 

- Хорошо. Мы наденем парашют сейчас и прыгнем. Самолёт упадёт на землю раньше, чем мы приземлимся. 

Макс безучастно смотрел в иллюминатор. 

Схватив пару парашютов у пробегающих стюардов, я кинула один Максу:

- Надевай! Быстро! - приказала я. 

Все люди толпились у аварийного выхода. Кто-то уже прыгнул, кто-то орал как резаный, большинство боялись и плакали. Я не удивилась, отметив, что в самолёте остались одни женщины, бедные мужчины ретировались в первую очередь, вслед за экипажем. 

- Быстрее! - орала я. 

Кто-то звал отчаянно на помощь. 

Я взяла Макса за руку. 

- Прыгнем вместе, понял? Мы выживем и пойдём ужрёмся в говно! 

- Подожди. - он высвободил свою руку и скрылся в глубине самолёта, через пару секунд явившись с девочкой лет шести на руках. 

Я опешила. 

- Там женщину завалило. Я сейчас. - передавая мне на руки ребёнка, сказал он. И снова скрылся в глубине самолёта. 

Когда маленькие ручки обняли меня за шею, мы остались одни. Все уже прыгнули. Лишь мы стояли в ожидании у самого края. 

- Тётя, мы умрём? - с мокрыми от слёз глазами, спросила малышка. 

Маленькое, хрупкое создание, с копной светлых волос и небольшим кровоподтёком на лбу, смотрело на меня с огромной надеждой. 

- Нет. Мы сейчас полетим как птички. 

...Макса всё не было. 

- Держись крепко-накрепко. Хорошо? 

Прижав малышку к себе, я обхватила её спину и ноги. 

- Ма-а-акс!!! - проорала я в глубину самолёта. 

Самолёт качнуло и мы выпали наружу с молниеносной быстротой набирая скорость, переворачиваясь в воздухе. Девочка, зажмурившись, слилась со мной воедино, прижимаясь ко мне всем телом. Выровняв положение, я открыла парашют и нас резко отбросило вверх. 

Самолёт отдалялся от нас... А я так и не смогла рассмотреть раскрывшийся парашют Макса. Слёзы непроизвольно полились из глаз. Паря в воздухе, у меня всё ещё была надежда.

...но на земле её не стало.

Отпустив девочку к машине скорой помощи, я осмотрелась на месте падения самолёта. Груда железа и толпы снующего народа... Выживших оказалось не так много, даже тех, что прыгнули раньше остальных. Нас отнесло ветром на приличное расстояние от места катастрофы, остальным повезло меньше. Железная птица забрала десятки жизней и чью-то недостроенную дачу, на которую и рухнула с небес. 

Обходя кучки народа, я искала Макса среди выживших. Вокруг творился хаос. Медики, пожарные, полиция... Всё выло и грохотало. 

Когда приехали телевизионщики, мне уже ждать было нечего... Я не знаю, сколько я так бесцельно проходила от одних людей к другим, вглядываясь в лица...

Макса нет... Макса больше нет... 

Глотая обжигающий кофе и затягиваясь сигаретой с ментолом, я сидела на летней террасе уютного кафе. Сама его близость к Штабу делала его наиболее выгодным вариантом для места  размышлений. Подул прохладный ветер, растрепав и без того спутавшиеся волосы. Вид у меня, должно быть, ещё тот. Даже я слышу стойкий запах гари. В зеркало и витрины смотреться не хотелось... 

Обычный вечер... Был человек, ходил на работу, дышал воздухом, был кому-то другом, кому-то любимым, встречал и провожал рассветы и закаты... и нет человека... А весь мир живёт, как и обычно, в привычном ему ритме. Ничего не изменилось со смертью лишь одного человека... А ведь всё теперь будет по-другому... Ветер не будет дуть ему в лицо, красота утреннего и ночного неба не порадует своими красками, его работу будет делать совершенно другой человек... Он больше не будет мне живым другом... Он больше не купит мне кофе по дороге в Штаб, не сделает комплимент, не обматерит с ног до головы, не прикроет мою спину, не выговорится мне о наболевшем... Он больше не придёт в мой дом, в мою постель... Его просто больше нет. И ничего не изменится оттого, что на одного вампира стало меньше. Вселенная будет существовать и дальше, как будто его никогда и не существовало, и лишь у скорбящих по нему людей будет всё по-другому... Свыкнуться со случившимся, осознать произошедшее и двигаться дальше... Учиться жить дальше, уже без этого человека. 

Когда умирают смертные, всё до боли банально и просто. Болезнь, старость... Никто из них не бессмертен... Так устроен мир. Люди рождаются, живут свой век и умирают. Когда умирает вампир — это всегда шок. Носивший гордое звание бессмертного погребён в рухнувшем самолёте. Это не укладывается в сознании. Каждого вампира незримо преследует мысль о том, насколько призрачна бессмертность. Каждого преследует страх, что в этом мире ничего не вечно... И мы всего лишь жалкая, немного улучшенная форма людей...