Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 13 из 20

Это уже религия – абсурдная вера в Обезьяну. Один из отцов Церкви, Тертуллиан, говорил: «Верую, ибо невозможно». Это один из главных постулатов религиозного мировоззрения. На первый взгляд – это глупость. Как можно верить в творение человека Богом и в воскрешение Христа, если это было невозможно? На самом деле Тертуллиан проявил великую мудрость. Зачем верить в то, что возможно? Это достаточно знать. Абсурдное, небывалое, невозможное требует веры. Но у Тертуллиана в алтаре Христос, а у наших ученых – косматая обезьяна.

Идею человека как «биокультурного существа» развивал немецкий философ, член НСДАП А. Гелен на базе своей концепции «незавершенности человека». Именно в том духе, в каком она присутствует у Вишняцкого, человек является эволюционно ущербным животным и поэтому неадаптивным; в силу своей неадаптивности (голое, невооруженное существо) он не мог выжить ни в лесу, ни в саванне, он мог выжить только в культурной среде, следовательно, культура была ему изначально дана в качестве компенсации (Gehlen, 1940). Если бы не этот фактор, пресапиенсы просто не выжили бы, поэтому само существование людей является неопровержимым доказательством его правоты, считал Гелен.

Параллельно эту концепцию развивал Э. Ротхакер, вступивший в НСДАП еще до 1933 г. Согласно его теории, уже в процессе антропогенеза возникли разные «культур-антропологические типы», из которых один высший (Rothacker, 1944). Эта теория стала «научным» обоснованием расовых чисток. Дело в том, что трудовая теория антропогенеза не дает оснований для расизма, потому что начальные трудовые операции примерно общие у всех. «Культур-антропология» дает такую возможность, потому что культуры разные. На базе разных культур могут сформироваться разные антропологические типы и даже разные биологические виды, допускают теоретики «культур-антропологии». А что еще расизму надо? До 1991 г. эти теории и их носители не были актуальны в нашей науке, а в 90-е годы они стали предметом «философской моды» наряду с постмодернизмом. Отсутствие ссылок говорит, что историк Вишняцкий, к чести своей, возможно, даже не знал, что за люди являются авторами того, что он озвучивает от своего имени. Возможно, это не плагиат, а дефицит общекультурных знаний, творчество Вишняцкого позволяет делать и такие предположения.

Абстрагируясь от идеологии, дадим научную критику. Во-первых, в арсенале естественной эволюции небиологических механизмов нет. Никто еще не смог доказать, что какой-либо вид появился благодаря культуре, которая, по определению, «есть всё, что не есть природа». Так появляются только породы домашних животных, но не новые виды в природе. Отсутствие встречаемости в других видах является в биологии достаточным аргументом, отрицающим тот или иной фактор эволюции.

Во-вторых, никто еще не смог привести примера, когда природа предлагает некие эволюционные «помочи» для неадаптивных видов. Нужда в культуре у предков человека была, с ней, разумеется, выживать легче, но как быть с возможностью? Никак: неадаптивные виды природа выбраковывает, не выдавая компенсаций.

В-третьих, человек неадаптивен к лесу и к саванне, там наши «голые, невооруженные» предки выжить в самом деле не могли. Но если первичный ландшафт был другим, например побережье теплого моря, защищенные мелководные бухты с изобилием доступной пищи? Для такого ландшафта голый человек вполне адаптивен, в нем эволюция могла идти естественным путем, без странных подарков сверху.

Антропологи-симиалисты неспособны внятно объяснить даже тот куцый набор человеческих признаков, который они выбрали для объяснений, но защищаются ожесточенно, беспардонно, бесчестно. В этом смысле они гораздо бессовестней теологов, боровшихся в XIX в. против теории эволюции. Те шли на публичное обсуждение проблем в печати. Участвовали в «обезьяньих процессах», где открыто обсуждались все «за» и «против». Симиалисты на это не идут. Они клеят ярлыки «лжеученых» всем, кто с ними не согласен. И никогда не идут на открытый диспут.

Глава II. Проклятые проблемы антропогенеза

Зачем она это сделала?!.

…Идет заседание Дарвиновского семинара в Санкт-Петербургском госуниверситете 21.11.2011 г. Лекция о происхождении человека. На кафедру выходит известный антрополог, профессор СПбГУ, главный научный сотрудник Музея антропологии и этнографии РАН А.Г. Козинцев. Говорит о том, с чего «все началось»: с того, что древняя обезьяна перешла к прямохождению. При этом заранее просит не задавать вопросов, зачем она это сделала, потому что «этого никто не знает».

Честно. Но еще более честная позиция, на мой взгляд, следующая: я бы не стал даже выходить на кафедру рассказывать об антропогенезе в качестве ученого, если б не знал, с чего начать. «Начало, – гласит мудрая пословица, – это половина пути». Со скукой, но прослушал лекцию до конца. После чудесного схождения с дерева и дальше ни логики, ни стройной концепции, загадка на загадке. Вспомнил лекцию теолога, профессора Алексея Ильича Осипова. Он тоже начал с чуда – с сотворения Адама. А дальше – логично, стройно, красиво. Так я лучше буду слушать профессора Осипова, гораздо более мудрого человека, на мой взгляд, если и там и там началом является чудо. Таков выбор современного простого человека. Может быть, теологи и неправы со своим Началом, но дефицита ума в развитии концепции у них не наблюдается в отличие от антропологов.

Их называют «трудные проблемы антропогенеза», «проклятые вопросы антропогенеза», но вообще уже можно уверенно называть их нерешаемыми проблемами симиальной теории антропогенеза, потому что они никогда не будут решены в рамках обезьяньей теории.

Главная проблема: у этой теории нет ни начала, ни конца. Она начинается с перехода четвероруких к двуногому прямохождению, а заканчивается появлением сознания. Ни о начале, ни о завершении обезьянщикам сказать нечего. Единственный аргумент: все произошло «мало-помалу» и «потихоньку-понемногу». Вопрос о происхождении сознания – это тема другой книги. Здесь поговорим о «нерешаемых» проблемах происхождения человеческой телесности.

Тяжело дается двуногая локомоция животным. Собака, готовая погибнуть для доброго хозяина, не может для него пройти на двух лапах и ста метров. Если б могла, уже б давно прошла, потому что это сделало бы ее хозяина миллионером (и сколько стараний было приложено к этому со стороны собаководов-циркачей!). Со стороны животных бипедия – всегда кратковременное циркачество, потому что все их кости, связки и суставы не приспособлены для этого и болят от подобных трюков.

Заглянем в цирк антропологов-симиалистов: как они объясняют происхождение бипедии «наших четвероногих предков» – обезьян. Напомним, что они заходят с «передернутой» карты: ног у обезьян нет, они четверорукие. А симиалисты в теориях прямохождения исходят из того, что у обезьян ноги есть.

Альфа всех реконструкций ученых-симиалистов следующая: «Энное количество миллионов лет назад какие-то группы человекообразных обезьян спустились с деревьев на землю, переселились из леса в саванну…» Этот нудный запев не меняется уже сто лет, меняется только дата предполагаемого переселения. Далее начинается изобретение причин столь радикальной смены ландшафта.

Генеральная причина – это гипотетическое изменение климата. Якобы имела место аридизация (иссушение) климата, причем – был бы человек, а статья найдется, – пресловутая аридизация у антропологов находится всегда.

Было время, когда уверяли, будто обезьяны перешли в саванны семьсот тысяч лет назад, потом – полтора миллиона лет, потом – два с половиной, потом – три с половиной, потом четыре миллиона лет назад, теперь уже семь. Каждый раз при этом всплывает какая-нибудь новая «аридизация климата».

Палеоклиматические трактовки, приводимые в качестве объяснения изменения древними антропоидами среды обитания, неудовлетворительны по следующей причине. Прежде всего потому что их не подтверждают геологи. Невзирая на изменения климата, в течение всего времени обитания человекообразных обезьян на Земле зона тропических лесов сохранялась неизменно. Причем она локализовалась именно там, где и сейчас, – по экватору. Зона временами увеличивалась, временами уменьшалась, но полностью не исчезала никогда и всегда оставалась достаточно обширной, чтобы обезьяны могли сохраниться до лучших времен. Насущной необходимости радикально менять ландшафт у антропоидов никогда не возникало. Остается допустить совершенно антиэволюционную мысль, будто они сделали это, потому что «захотели». Каприз, понимаете ли. Мало ли чего захочет пьяная обезьяна. Однако хотения в данном случае мало. Надо еще иметь возможность выжить в открытой степи, не имея ни разума, ни надежных средств самозащиты или бегства.