Страница 2 из 26
Почти полминуты динамик просто шипел, но вскоре послышался звук открывающейся двери и раздался мелодичный женский голос:
– Макс, я дома. О господи!
Десятки голосов слились в один и полились из динамика:
– С днем рожденья тебя! С днем рожденья тебя! С днем рождения Кира! С днем рожденья тебя! – в окончание поздравления из диктофона раздались восторженные крики, аплодисменты и множество различных возгласов.
– Тихо народ! Тихо! Вы ее напугали!
Динамик притих. Лишь изредка из него доносились обрывки чьих-то разговоров, но вскоре тихое шипение вернулось, а вместе с ним и голоса:
– Макс, – растерянно произнесла Кира. – Не может быть, это оно? Это правда, оно?
– Ну что же ты стоишь, дорогая. Подойди, посмотри.
Из динамика раздались звуки приближающихся шагов. Голос Киры стал громче и отчетливее:
– Макс, но как? Где ты смог её раздобыть? Это же настоящая детская коляска, а это! Господи! Да это же детский манежик! Как тебе удалось?
– Вообще-то, это не только моя заслуга, тут еще и… – речь Макса оборвалась на полуслове, некоторое время из динамика раздавался только фоновый шум, но вскоре голоса вернулись:
– Да вы на них посмотрите, – раздался еще один голос из динамика. – Ничего не стесняются! И как вам не стыдно? Оторвитесь уже друг от друга. Если вам уж совсем невтерпеж, то пойдите и уединитесь!
– Да ладно, старик! – раздался голос Макса в ответ. – Разве муж и жена уже не могут обменяться страстным поцелуем у себя дома?
Из динамика прозвучал слегка смущённый смех Киры, и она попыталась перевести разговор на другую тему:
– Ах! Какой у вас стол! Где вы все это раздобыли?
– И это еще не все! – торжественно прозвучал еще один голос, и раздался звук открывающегося шампанского.
– Ох, нет! – быстро прокомментировала Кира – Я кормящая мать, мне нельзя. Макс, – ее голос стал тише и тверже, – пойдем поговорим.
Из динамика вновь донеслись резкие звуки. Большой палец опять нажал на перемотку и спустя несколько секунд отпустил кнопку.
– Ты опять был там, да? Опять работал с контрабандистами? Я же тебя просила. Нам ничего…
– Т-с-с, – Макс произнес это очень нежно и любя. – Не шуми. Он спит.
– Макс. Не увиливай от ответа, – уже тише, но с тем же напором звучал голос Киры. – Я же тебя просила. У нас все есть. Такие мелочи, они ни к чему. Это пустой риск. Ты мне нужен здесь и живой.
В ответ из динамика прозвучало только молчание.
– Что вы делали там на этот раз? Ответь мне Макс, или я…
– Мы почти нашли то, что искали, – перебил ее тот. – Почти.
– Господи, милый. Я же просила. Забудь об этом. Прошлого не изменить.
– Но я должен знать! – резко ответил Макс. – Я так не могу. Всю жизнь прожить во лжи и неведении, и когда предоставляется возможность приоткрыть завесу, то что? Просто взять и отойти?
– Мне нужен ты, Макс, а не твое прошлое.
Из динамика раздался резкий звук, как будто кто-то вломился в дверь.
– Гай? – удивленно произнес Макс. – Чего тебе?
– Парни из Песчаной Бухты, полчаса тому назад дали «добро». Если мы хотим застать груз на месте, то надо выдвигаться сейчас.
Из динамика вновь стали доноситься непонятные звуки. Макс и Кира стали о чем-то оживленно спорить, но было сложно разобрать, о чем, так как пленка была старая. Точно было понятно лишь одно: спор намеревался перерасти в скандал. В разговор вмешался третий голос, который попытался угомонить обоих. После этого несколько долгих мгновений из динамика раздавались только шипение и треск, но неожиданно все помехи исчезли и прозвучал гневный голос Киры:
– Максимилиан Коган! Я тебя заклинаю! Не вздумай меня вновь оставить одну, твои подарки тут не помогут, а не то!..
Голоса на диктофоне стали еле различимы, а после исчезли совсем.
2
Янтарная жидкость наполнила рюмку. Жилистая рука отложила диктофон и, взяв рюмку, вновь отправила содержимое согревать нутро. Коган покрутил опустевшую стекляшку в руках, пытаясь рассмотреть в гранях свое отражение: щетина, тронутая сединой, острые черты лица и отрешенно-усталый взгляд, но все это Коган и так видел в себе каждый день. В гранях рюмки он пытался найти то, что давним-давно утопил на ее дне: самого себя. Затем, со стуком вернув рюмку на барную стойку, наполнил ее вновь.
Дверь в бар открылась, и рослый офицер в форме зашел внутрь. Его добродушная улыбка, озорной взгляд и густая ухоженная борода была известна всем в Инкубаторе. Не раздумывая, он прошел к барной стойке и сел рядом с Коганом.
– Так и знал, что найду тебя здесь Макс, – бросил офицер одинокому человеку за стойкой и подал сигнал бармену. – Сделай чаю и сообрази поесть.
Бармен бросил косой взгляд на захмелевшего Когана, после чего продолжил натирать бокал:
– Пайков больше нет. Осталось только рагу.
Офицер протянул два талона и произнес:
– Один оставь себе, а на второй придумай что-нибудь.
Бармен удовлетворенно улыбнулся и, кивнув головой, ушел на кухню.
– Смотрю, ты только разгоняешься, – продолжил офицер. – Сколько уже уговорил? А-а, вижу! Почти половину бутылки.
Коган, со слегка отвисшей челюстью и затуманенным взглядом, уставился на офицера, после чего опрокинул рюмку и, тут же наполнив ее снова, подвинул офицеру.
– Нет, Макс, я воздержусь.
– Расслабься, Гай, – не спеша пробормотал Макс. – Пятница! На вылазку только в воскресенье, сегодня можно и отдохнуть.
Вернулся бармен и принес тушеную картошку с мясом и чайник с чаем. Гай поблагодарил того дежурной улыбкой и взглядом попросил, чтобы он им не мешал. Бармен пару секунд подумал, потом осмотрел зал и пошел протирать столы и собирать пустые рюмки.
– Эх, Макс, – тяжело вздохнул Гай и налил себе чаю. – Ты уже неделю расслабляешься. Я третий рапорт забираю из штаба, и как думаешь, почему на тебя жалуются?
– Мне сейчас угадать нужно? – Макс подтянул к себе тарелку и начал есть.
– Было бы неплохо, чтобы ты не появлялся перед кадетами и своими подчиненными в таком вот виде.
– Да насрать, – промямлил тот с набитым ртом. – Как хочу, так и появляюсь.
Гай снял фуражку, медленно выдохнул, сбрасывая накопившееся напряжение от разговора, и провел рукой по гладко выбритой голове. Его взгляд невольно упал на диктофон.
– Ты же знаешь у меня повод, – Макс отодвинул тарелку.
– Опять слушал запись? – очень терпеливо начал Гай. – Старик! Ты не первый, кто потерял близкого человека, но это не означает, что надо превращаться в распутника, алкоголика и мразь. Как-никак, уже пятнадцать лет прошло.
– Шестнадцать, – торжественно произнес изрядно захмелевший Коган и взялся за рюмку.
– Тем более!
– Не надо меня лечить! – сорвался Макс на крик и ударил кулаком по столу. На него обратили внимание немногочисленные завсегдатаи бара.
Гай учтиво показал бармену рукой, что все в порядке, и наклонился к Когану.
– Старик, ты вообще в курсе или нет? У тебя двое детей.
– Они уже взрослые, – парировал Макс и выпил еще.
– Это не означает, что им не нужен отец. Наоборот, ты нужен им, особенно юнцу. Я его крестный, но я не могу выполнять твою роль, чёрт бы тебя побрал! – Гаю было тяжело держать себя в руках.
– Это была ее идея, – разбито произнес Коган. – Крестить Кирилла. Она верила в бога, а я нет. Что же это за бог такой, который…
– Макс, – перебил того Гай. – Он ведь как ни крути, потерял мать. Пусть он и не помнит о том, как это произошло.
– А я потерял жену! – вновь вспыхнул Коган и упер взгляд в Гая. Он попытался его ударить, но не удержался на стуле и свалился. Гай встал и помог другу вернуться на место.
– Не смей говорить о ней! – запинаясь, произнес Коган и налил себе еще, при этом немало расплескав.
– Ты в курсе? – продолжил Гай и отпил чаю. – У твоего паренька девушка появилась, а твою дочь хотят повысить до капитана и перевести к свирепым.
В ответ Макс уставился на своего друга так, как будто его молнией поразило.