Квантовые беглецы

Дея зашла без стука. Темиан покачал головой, глядя на сестру, с детства не обзаведшуюся хорошими манерами.

– Я знаю, что ты недоволен моему появлению здесь, – сообщила Дея и, пройдя вглубь комнаты, исполнявшей роль приемной, уселась в роскошном кресле, обитом бархатом. Цвет ткани сливался с её иссиня-чёрными волосами, создавая мистический контраст со светлой кожей лица.

– Пришла ты не просто так – это понятно. Я жду, когда ты сообщишь цель визита, – Темиан подошел к окну и опершись на подоконник сложил руки на груди.

– Ты недоволен тем, что отец вывел меня в кандидаты на пост верховного? – Дея приступила к сути, но не грубо прямиком, а со стороны, чтобы подвести брата к нужному настрою.

– Нет, – Темиан не лгал и недоумевал, с чего это сестра затеяла бессмысленный разговор.

– Не верю, – Дея не собиралась сдаваться и продолжила направлять брата в нужное русло беседы.

– Мне все равно, Дея, – Темиан безжалостно рубил её попытки манипулирования.

– Ты невыносим, – повысила от бессилия голос Дея, но не стала вскакивать с кресла и бежать прочь, как бы сделала раньше.

– Что ты хочешь? – Темиан видя несвойственное сестре поведение, догадался, что за невинным началом разговора находится нечто важное. Для неё точно.

– Ты прав – я хочу от тебя кое-что. Малость, можно сказать, – Дея топталась на собственных словах, утратив способность складывать их в ладные предложения.

– И? – Темиан, невзирая на запах интриги, утрачивал интерес к продолжению странной беседы.

– Ты мужчина. Тебе будет к лицу занять высокую должность, и ты лучше с этим справишься, а я опозорю семью, – Дея не боялась показаться слабачкой, ведь на кону лежали свобода и любовь.

– Не согласен с тобой.

– С чем именно?

– Явно не с первой частью твоего замечания.

– А я уже не уверена. Неужели ты не хочешь проявить себя и доказать отцу, что ты чего-то стоишь? – Дея утрачивала терпение и переставала контролироваться себя, рискуя допустить оскорбление в адрес брата, что неминуемо привело бы к прекращению диалога.

– Как обычно не можешь обойтись без нападения. Нет, Дея, тебе в этом равных нет, и ты как раз оправдаешь ожидания отца, а не я, – Темиан не собирался бороться с сестрой за местечко отцовского любимца.

– Ты не понимаешь, – вскричала Дея, вскакивая с кресла, но передумав ретироваться из начавшегося спора, присела.

– В этом ты права. Поясни, что ты хочешь от меня конкретно.

– Ты должен обучаться основам управления государством, а не я. Не получится из меня замены отца.

– Не хочу, – Темиан спокойно смотрел на полыхающее румянцем лицо взволнованной сестры.

– Я ненавижу тебя, – прошипела она, закрываясь ладонями, как в детстве, когда ей хотелось сменить окружающую действительность.

– Я в курсе. Если это все, то попрошу тебя оставить меня наедине с моими мыслями, – Темиан повернулся к стеклам, обнажавшим остроту красок летнего хозяйствования в саду.

– Пожалуйста, хотя бы сделай вид, что ты согласен быть верховным. Потом откажешься, – Дея окончательно утратила понимание сути положения, в котором оказалась.

– Ты сама не веришь в реальность своей просьбы. Это невозможно. Во-первых, отец никогда не доверит управление мне. Во-вторых, если бы я соврал, и отец поверил бы, то отказаться потом было бы нереально. Запущенный маховик учебы не позволил бы выйти из цикла. Ты не просто так меня об этом просишь. Выкладывай, что случилось, тогда я смогу тебе помочь, – Темиан приблизился к сестре, напрасно пытавшейся спрятать за ладонями слезы.

– Я хочу уехать отсюда. Темиан, я просто хочу любить и жить своей жизнью, – Дея поразилась легкости, с которой призналась в сокровенных планах человеку, которому меньше всего доверяла. Психологическая близость с братом, намного младшим за неё, не присутствовала в их отношениях.

– Так скажи честно отцу, что ты не готова стать его заменой, – Темиан не видел сложности в том, чтобы сестра без хитростей отказалась бы от неподходящей ей роли.

– Он не согласится на это без замены.

– И ты решила, что я смогу занять твое место?

– Да.

– Наивно.

– Темиан, я не смогу.

– Дея, кроме как душевного разговора с отцом ничего другого быть не может.

– Душевного? – Дея не играла, сделав удивленное лицо.

– Ты права, – он осекся, ведь действительно, отец никогда не мог никого понять.

– Если я не смогу отсюда уехать, я погибну, – прошептала сестра.

– Без глупостей, – Темиан присел возле кресла и взял в руки её мокрые от слез ладони. Перед глазами всплыл фрагмент детства, когда он также само держал за руки старшую сестру, наказанную отцом и оставленную на веранде под проливным дождем.

Глава 14

Со стен опадала штукатурка. Лежа на кровати в полупустой комнатке ничего не оставалось, как следить за симптомом тотальной нищеты. Беглые поиски способа отпугивания скуки не дали результата. Усталость, оставленная дорогой, сдалась и отправила Хардиана в область сновидений. Даже жесткая кровать не оставила шанса бессоннице.

В соседней комнате стараясь не шуметь, беседовали женщины, принявшие в своем доме незнакомца. Ноннель настояла на проявлении гостеприимства, и дочери пришлось подчиниться. События, происходившие в семье, и без того рвали нервы. Клара не хотела, чтобы в доме находился посторонний человек, но мать сумела отвлечь её интригующим заявлением.

– Мама, что же ты хотела мне сказать? – Клара лишалась терпения от ожидания услышать нечто важное.

– Клара, ты помнишь своего отца? – Ноннель трудно было подобрать соответствующие ситуации слова.

– Мама, ты меня пугаешь, – Клара с испугом смотрела на мать.

– Вот именно – ты ничего о нем не знаешь кроме имени, – Ноннель на минуту стало стыдно, что она долгие годы хранила в секрете то, на что имелось право у дочери.

Клара внимательно смотрела на мать, стараясь держаться спокойно, но внутри клокотало раздражение.

– Не нервничай, я начну с самого начала свою историю, – Ноннель улыбнулась, понимая, что испытывает дочь.

За стеной застонал Хардиан, вырывавшийся из сна, и погружавшийся в него обратно. Он научился цепляться за дрему, игнорируя кошмары, снившиеся с завидным постоянством. Ворочаясь с бока на бок, он создавал скрип старых пружин давно истрепанного матраса. Клара прислушивалась к шорохам. Ощутив на себе выжидающий взгляд матери, она переключила внимание на рассказ, призванный приоткрыть ей завесу тайны над прошлым семьи.

– Мои отношения с Филиппом благословляла юность. Та самая пора, когда чувства лишены примеси второстепенных размышлений. Мы были одного возраста и, как несложно догадаться, учились вместе. Детская дружба сменилась любовью. На берегу реки под самым раскидистым дубом мы планировали в деталях нашу свадьбу. С именем будущего ребенка мы уже определились. О том, что я беременна никто не знал, кроме нас двоих. Мы хотели сделать приятный сюрприз родителям Филиппа, небезосновательно переживая, какой будет их реакция. Тогда ещё не было разительного отличия сословий, к которым мы принадлежали, но его род имел особые полномочия в обществе, – Ноннель притихла: она ждала, что дочь задаст вопрос, облегчив ей непростую задачу рассказывать не самые простые вещи. Клара молчала, что на неё не было похоже. – Мои родители ждали именно такого исхода, догадываясь о причине моей слегка округлившейся фигуры. На том берегу я с Филиппом последний раз была вместе. Последний раз была счастлива и любима.

– Он тебя бросил? – Клара все-таки утратила терпение и дала волю начавшим рождаться ноткам возмущения.

– Он был убит в тот день. Собственным братом.

– Не может быть, – Клара словно получила удар, сжавшись в комок. – Я в тот момент оставила его одного, чтобы нарвать цветов и отправиться с ним в дом его семьи. Брат Филиппа всегда был человеком, наделенным амбициями и вел себя высокомерно, но я не ожидала, что он способен совершить преступление. Это было его первым злодеянием и не последним. Я оторопела, увидев его бредущим к своей лошади с окровавленными руками. Кинувшись к Филиппу, я вынуждена была констатировать, что он умер. До утра я сидела рядом с его бездыханным телом, пока меня не подняли с земли руки отца и не повели домой, пока Филиппа увозили службы контроля. Расследование по факту убийства Филиппа не начиналось. Семья человека, убившего брата, пожелала избежать огласки и так как случившееся было невозможно исправить, предпочла спасти живого сына.