Страница 13 из 26
– Саган! Статус медицинского модуля… э-э-э… – Серж нашел глазами идентификационный номер на условном потолке, – два-четыре.
Нейроядро немедленно забубнило:
– Общий статус – восемьдесят три процента, исправность оборудования – сто процентов, наличие комплектующих – девяносто семь процентов, наличие расходных материалов – девяносто процентов…
Серж удивился еще больше. Он ожидал, что расходные материалы будут использованы, но максимум на полпроцента. И, наоборот, исправность оборудования должна быть ниже ста процентов с учетом того, что он видел вокруг. Получается… что? Получается, что Опра – ведь больше некому! – активно пользовалась оборудованием медицинского модуля для своих загадочных целей. И еще – комплектующие. Что туда входит?
– Саган, перечисли отсутствующие комплектующие медицинского модуля два-четыре.
– Перечисляю комплектующие медицинского модуля два-четыре, наличие которых не подтверждено коммуникацией, – отозвалось нейроядро. – Первое – спектральный секвенатор, модель Videntium-шесть, один экземпляр из двух. Второе – молекулярный конвертор, модель Coquus-девять-девять, четыре экземпляра из пяти. Третье – сцинтилляционный нейтронный детектор, модель Oculus-mod-восемь-пять-пять, один экземпляр из двух.
Серж приблизительно представлял себе назначение и устройство лишь одного прибора из перечисленных – нейтронного детектора: вещь для планетолога, работающего в поле, очень нужная. Но зачем Опра его позаимствовала? И почему она скрывает от нейроядра свои действия? Вопросы, вопросы. Ответить на них способна только сама Опра, и Серж решил выждать и посмотреть, что та предпримет, когда нейроядро по его приказу выпустит ее из переходного отсека.
Пока кандидат-аспирант раздумывал, кровь в ране на бедре свернулась, а сверху образовался струп. Обрабатывать ее не имело смысла, поэтому Ивановских только заказал стандартный коктейль иммуностимуляторов. Вытащил готовую капсулу из аптечного лотка, проглотил.
План дальнейших действий сложился сам собой. Изучив во время межорбитального перелета комплектацию базы, Серж знал, что она располагает тремя научными модулями, причем один из них неплохо оборудован для планетологических наблюдений. Конечно, исследовательская аппаратура устарела по современным меркам, но могла пригодиться при проверке соображений о биотическом кризисе на Сагане-2.
Пользуясь подсказками нейроядра, Ивановских отправился в жилой блок номер три, к которому был пристыкован планетологический модуль. Но на месте выяснилось, что модуль изолирован от остальной базы, причем панель функциональности светилась красным – он был разгерметизирован!
Серж начал уставать от загадок.
– Саган! Почему модуль три-один вне доступа?
– Внешняя директива по протоколу безопасности девять-один-один, – с готовностью доложило нейроядро. – Введена шесть геосуток назад.
– Саган, кто автор директивы?
Ответ ошеломил:
– Серж Ивановских, кандидат-аспирант Академии планетологии, авторизован как пользователь-наблюдатель.
То ли нейроядро базы «Саган-орбитальный» отличалось повышенной бестолковостью по сравнению с земными аналогами, то ли его неудачно локализовали, но добиться внятного объяснения, как вышло, что Серж числится автором странной директивы, не получилось. Напрашивающееся объяснение – уловка Опры, но кандидат-аспирант не мог представить себе способ, с помощью которого фигуранту нижайшего статуса из возможных – ей даже фамилия не полагается! – удалось не только изолировать научный модуль, но и внести изменения в логи авторизации.
Серж решил, что дело пойдет быстрее, если он воспользуется виртуалом. Он выбрал в жилом блоке контейнер любимого зеленого цвета, приложил палец к сенсору, дождался, когда индивидуальная сфера надуется, забрался в нее, зафиксировал тело натяжными лентами, развернул складной лист интерфейса, покопался в своем кенгуру и достал кубик накопителя с набором программ технической поддержки. Еще через полминуты он был в виртуале и мог непосредственно просматривать любые записи состояния базы и ее элементов, прокручивая время назад и отмечая подозрительные моменты.
Для расширения доступа Серж применил один из десяти универсальных ключей, полученных от куратора Крамских, и авторизовался как пользователь-инспектор. Впрочем, ситуация при этом еще больше запуталась. Кандидат-аспирант обнаружил, что в тот момент, когда он покинул борт варп-корабля «Косберг», его виртуальный аватар раздвоился: он одновременно находился на шаттле и на базе «Саган-орбитальный». Причем двойник поначалу действовал примерно так же, как планировал сам Серж по прибытии: он активировал и тестировал оборудование научных модулей, затем часть аппаратуры отключил, другую поставил в режим сбора и накопления информации. Самое загадочное началось как раз шесть геосуток назад: системы базы отметили рост технических сбоев, некоторые требовали вмешательства смотрителя, однако фигурант Опра, если верить логам, занималась чем угодно, но только не работой по устранению неисправностей: спала, развлекалась в виртуале, часами просиживала в медицинском модуле. Вместо нее вовсю трудился двойник Сержа. Именно он под предлогом угрозы безопасности изолировал научные модули: не один, а все три! Именно он вывел из-под контроля нейроядра экспедиционный корабль «Хуболт» и отстыковал его от базы, спасая от пожара! Какой пожар? Откуда здесь пожар? Был ли пожар?..
Все это требовало немедленных объяснений. Серж вернулся от записей к реальному времени и выделил пальцем переходной отсек, в котором изолировал Опру. Коммуникация с ним ограничена в силу конструктивных особенностей стыковочных модулей, но аудиоформат вполне можно было использовать. Чуть помедлив, Серж включил звуковой канал.
– Опра! Вы слышите меня?
Преступница откликнулась:
– О! Пацанчик! Соскулил? Покалякать малеха ейнул? Малдец. Шпарь уже. Внемлю.
– Опра, я вам не верю. Прекратите балаган и говорите на универсале или любом другом человеческом языке. Сообщаю, что я взял права инспектора и могу держать вас в стыковочном модуле сколь угодно долго, хоть до истечения вашей жизни. Предлагаю вам пойти на сотрудничество. И не думайте, что меня легко обмануть или принудить к чему-то насилием. Я участвовал в боевых операциях и умею противостоять таким, как вы.
Возникла пауза. Серж начал терять терпение и решил уже оставить фигуранта в изоляции на геосутки, но тут Опра все же перешла на универсал. И произнесла фразу, которую Серж меньше всего ожидал от нее услышать:
– Выпустишь, расскажу о самозвере.
Когда пришло время персонального проекта, куратор по научно-исследовательской работе, почтенный сударь Крамских, выбрал для Сержа несколько теоретических задач по землеподобным планетам с высокой перспективой межинститутской востребованности. Но к тому моменту подопечный уже вовсю мечтал о «космическом чуде», несмотря даже на то, что тема считалась в его окружении маргинальной. По этому поводу шутили: «О чудесах пусть Ватикан думает», – хотя, конечно, Этический Университет, разместившийся на территории Старого Ватикана, по факту не занимался вопросами аномальных явлений и неверифицируемых наблюдений. Все знакомые дипломированные этики и мастера Трилобит-кома, оценивавшие игроков на «Лунной куколке», были прожженными скептиками и в значительной степени антропоцентристами. Их позиция понятна: философия окулизма, которая разрабатывалась в кампусах Ватикана второе столетие и регулировала многие аспекты общественной жизни, была ориентирована прежде всего на согласование внешней и внутренней природы человека. Однако Серж, который в целом разделял принципы господствующей идеологии и старался следовать моде, никак не мог согласиться с тем, что человечество обречено на одиночество. Поэтому, потратив геомесяц, сам отыскал задачу для проекта, причем не теоретическую, а вполне практическую.
Колониальная служба Космического флота постоянно собирала невообразимое количество информации по планетным системам, делая упор на те из них, которые лучше подходили для обеспечения дальней навигации или заселения. Периодически фиксировались и аномалии, получающие двойную интерпретацию: либо как редкое или даже уникальное явление природы, либо как признак разумной деятельности. Поскольку до сих пор флот не встретил ни одной внеземной цивилизации, то выбор всегда делался в пользу первой интерпретации. В то же время наука не может оперировать субъективными предпочтениями, даже если их разделяет большинство специалистов, и менеджеры Колониальной службы выкладывали описания аномалий в сеть межинститутского обмена, предлагая желающим попробовать разобраться в очередной загадке и предоставляя существенные скидки на транспортировку.