Страница 30 из 32
На III Совете партии социалистов-революционеров в июле 1907 г. ситуация характеризовалась так: «1) сравнительное укрепление позиций самодержавия, вследствие поворота в сторону реакции тех общественных элементов, которых отпугнула развернувшаяся широта социального содержания революции; 2) усталость, разочарование и разброд в значительной части интеллигенции, как наиболее подвижной, восприимчивой, но и наиболее нервно-впечатлительной части общества; 3) скованность революционной энергии трудовых масс, всякое открытое выступление которых беспощадно подавляется неслыханными репрессиями и 4) как результат этой скованности, при одновременном обострении недовольства, распыление борьбы и ее вырождение в бесплодных индивидуальных эксцессах»146.
Тем не менее даже после издания нового избирательного закона результаты выборов не стали абсолютно предсказуемыми. Как писал В.И. Гурко, в основание нового избирательного законодательства не был положен какой-либо принцип: ни национальный, ни классовый, ни сословный. Губернское избирательное собрание было как раз смешением национальных, классовых и сословных групп, чье представительство находилось в слабой зависимости от их пропорционального веса в обществе. В этом случае господство того или иного направления опять же зависело от случайных обстоятельств. Правительство стремилось поставить мало предсказуемый процесс выборов под свой контроль. Прежде всего оно пыталось оказывать посильное влияние на состав избирательных собраний.
III Дума была созвана 1 ноября 1907 г. Число депутатов в ней, по сравнению с I и II Думами, было сокращено с 524 до 448. Крайне правые имели в Думе 50 мест, националисты – 26, умеренные – 70, октябристы и примыкавшие к ним – 154, кадеты – 56, польское коло – 18, прогрессисты – 23, трудовики – 13, мусульманская группа – 8 и социал-демократы – 20. Председателем III Государственной думы до марта 1910 г. был Н.A. Хомяков, октябрист, сын известного славянофила А.С. Хомякова. Н.А. Хомяков возглавлял объединение правых группировок в Думе. Его сменил лидер партии октябристов А.И. Гучков. В марте 1911 г. Думу возглавил также октябрист М.Р. Родзянко, который не только проработал до конца III Думы, но и возглавлял до 1917 г. IV Государственную думу. В целом III Дума стала первой, проработавшей весь положенный ей пятилетний срок.
16 ноября 1907 г. П.А. Столыпин выступил в III Государственной думе с правительственной декларацией, где он обозначил вектор движения своего правительства на ближайшее время: «Правительство надеется обеспечить спокойствие страны, что даст возможность все силы законодательных собраний и правительства обратить к внутреннему ее устроению. Устроение это требует крупных преобразований, но все улучшения в местных распорядках в суде и администрации останутся поверхностными, не проникнут вглубь, пока не будет достигнуто поднятие благосостояния основного земледельческого класса государства. Поставив на ноги, дав возможность достигнуть хозяйственной самостоятельности многомиллионному сельскому населению, законодательное учреждение заложит то основание, на котором прочно будет воздвигнуто преобразованное русское государственное здание. Поэтому коренною мыслью теперешнего правительства, руководящею его идеей был всегда вопрос землеустройства. Не беспорядочная раздача земель, не успокоение бунта подачками – бунт погашается силою, а признание неприкосновенности частной собственности и, как последствие, отсюда вытекающее, создание мелкой личной земельной собственности, реальное право выхода из общины и разрешение вопросов улучшенного землепользования – вот задачи, осуществление которых правительство считало и считает вопросами бытия русской державы»147.
После этого начались прения. На первых порах все шло тихо и довольно мирно: лидер кадетов П.Н. Милюков, говоривший первым, хотя и старался «насолить» правительству и правым, но это ему, по обыкновению, не удавалось, и он снова сбивался на мелочи, опять перелистывал и перечитывал какие-то документы вроде постановлений дворянских съездов и организаций и, забывая главное – правительственную декларацию, моментами нагонял изрядную скуку. После него последовали не менее скучные ораторы. Наконец на трибуну поднялся депутат от партии кадетов Ф.И. Родичев. Он начал с повторений доводов П.Н. Милюкова, перешел на гражданские мотивы о патриотизме, национализме и закончил защитой польских интересов. Слова оратора: «Мы, любящие свое отечество… мы, защищающие порядок», – вызывали смех на скамьях крайних правых, и оттуда в ответ часто слышались напоминания о Выборгском воззвании. Выкрики с мест, не прекращавшиеся несмотря на неоднократные замечания председателя, видимо, еще сильнее взвинчивали Ф.И. Родичева; он становился все более и более резким, терял самообладание, злоупотреблял жестикуляцией – и, не находя подходящих выражений, выбрасывал неудачные афоризмы148.
Когда Ф.И. Родичев, вспоминая выражение В.М. Пуришкевича о «муравьевском воротнике», сказал, что потомки его назовут это «столыпинским галстуком», зал в одно мгновение преобразился. Казалось, что по скамьям прошел электрический ток. Депутаты бежали со своих мест, кричали, стучали пюпитрами; возгласы и выражения негодования сливались в невероятный шум, за которым почти не слышно было ни отдельных голосов, ни звонка председателя III Думы октябриста Н.А. Хомякова (виден был только его качавшийся колокольчик). Полукруг перед трибуной мгновенно наполнился депутатами, а сидевшие позади оказались в первых рядах. Раздавались возгласы: «Долой, вон, долой!», «Не расстались со своим Выборгом! Выгнать его, немедленно вон!», «Нечестно, подло! Вы оскорбили представителя государя», «Мерзко, недостойно члена Думы, недостойно высокого собрания». Крики неслись со всех сторон. Октябристы, умеренные, правые – все столпились около трибуны, к которой тянулись десятки рук, и казалось, что зарвавшегося, забывшегося Ф.И. Родичева моментально силою стащат с трибуны. Несколько человек уже стояло за пюпитрами секретарей, а В.М. Пуришкевич порывался бросить в Ф.И. Родичева стаканом. Н.А. Хомяков, увидев, до какой степени разгорелись страсти, покинул трибуну и прервал заседание. За председателем удалились и остальные члены президиума.
Взволнованный, бледный П.А. Столыпин при первых же криках встал со своего места и, окруженный министрами, вышел из зала почти одновременно с Н.А. Хомяковым. За председателем Совета министров тотчас же поспешило несколько депутатов. Ф.И. Родичев все еще стоял на трибуне, краснел, бледнел, пробовал что-то говорить и затем будто замер, видя, что его выходкой возмущена почти вся Дума, за исключением, может быть, небольшой группы лиц. Наконец сквозь ряды депутатов к кафедре протиснулся высокий старик, кадет М.Н. Покровский, и прикрыл руками Ф.И. Родичева, который при несмолкавших криках: «Вон», «Долой», – спустился к своему месту и затем, окруженный кадетами, вышел в Екатерининский зал. Едва трибуна освободилась, на нее вбежал П.Н. Крупенский, постучал кулаком и стал переругиваться с левыми. В.В. Шульгин постарался увести не в меру разгорячившегося депутата149.
Раздались возгласы: «По фракциям, по фракциям!» – и депутаты с шумом покинули зал. Крестьяне-депутаты больше всех других были взволнованы и удручены скандальной выходкой и сыпали по адресу кадетов весьма нелестными замечаниями: «Два года не дают работать… Оставались бы себе в Выборге, коли не отучились ругаться», «С первых шагов снова делают скандалы». Сами кадеты только разводили руками и почти не находили оправданий для непонятного выступления своего однопартийца. «Он не обобщал, а говорил лишь о потомках В.М. Пуришкевича», – только и могли сказать кадеты, видимо крайне недовольные скандальным инцидентом. Во время перерыва правые, умеренные и октябристы в своих фракционных заседаниях пришли к одинаковому решению – применить высшую меру наказания и исключить Ф.И. Родичева на 15 заседаний. Н.А. Хомяков, не желая допустить никаких прений, предвосхитил это, и Дума громадным большинством против 96 голосов левых, поляков и кадетов исключила Ф.И. Родичева на 15 заседаний. Н.А. Хомяков перед этим решением напомнил, что в руках депутатов священный сосуд, неприкосновенность которого каждый должен хранить, как самого себя. Ф.И. Родичев в большом смущении произнес свои извинения и просил верить в их искренность. Дума под конец устроила бурные овации П.А. Столыпину, оставшемуся на своем месте до конца заседания.
146
Партия социалистов-революционеров. Документы и материалы. 1907–1917 гг. М., 2001. Т. 2. С. 26–29.
147
Государственная Дума. Третий созыв. Сессия первая. 1907–1908 гг. Стенографические отчеты. СПб., 1908. Ч. I. Стб. 307–312.
148
Новое время. 1907. 17 ноября.
149
Новое время. 1907. 17 ноября.