Страница 32 из 41
- Ладно, - сказал Курочкин вслух, обращаясь скорее в пустоту, чем к телевизору. - Сойдет и так. Не стрелять же мне, в конце концов! А снаружи не видно...
Этими словами Дмитрий Олегович просто успокаивал сам себя. Вообщето он все привык делать добросовестно. Даже то, что делать вовсе не умел.
Телевизор отозвался на последнюю реплику Курочкина взрывом громких аплодисментов. Дмитрий Олегович поднял глаза на экран и оторопел. Первым его желанием было перевернуть телеприемник, чтобы тот показывал правильно. Лишь через мгновение он догадался: техника не виновата. А еще через мгновение до Курочкина дошло, КТО этот шутник, стоящий на голове. Ну, разумеется, кинокомик Стив... как там его? Стив Махони. О его привычке разгуливать на руках, помнится, говорили наодеколоненный с серебристым хеком. Этот Махони еще обожает кушать вниз головой, словно космонавт.
Подтверждая свою репутацию, перевернутый Стив под новые аплодисменты толпы фанатов на руках подобрался к ближайшему уличному прилавку с огромной надписью "Горячие сосиски". Из кармана комика едва ли не сам собой выпорхнул зеленый бумажный прямоугольничек и лег на прилавок.
- Гамбургер, пли-из, - проговорил Махони и дружелюбно задрыгал ногой.
Это был воистину смертельный номер. Возможно, здешние сосиски и не уступали американским или даже просто были американскими, зато уж ядовито-оранжевый кетчуп был почти наверняка наш местный и просроченный. Сравнительно недавно Курочкин - как консультант от НИИЭФ - участвовал в экспертизах Института питания и с тех пор знал правду, горькую и несъедобную. Если бы ему пришлось по-настоящему готовить теракт против иностранца, то оружия лучше этого кетчупа трудно было бы найти.
Оказавшись в самом центре весело гомонящей уличной толпы, заполошная торговая тетка в бело-сером халате машинально сгребла доллар, сляпала из подручных средств гамбургер по-русски, после чего стала искать протянутую руку покупателя - дабы вручить образец уличной московской еды.
Голливудский комик вновь дрыгнул свободной ногой, уже далеко не так уверенно, как прежде.
Телевизор не мог передать запаха и вкуса, но американцу, по счастью, хватило одного только цвета. Оператор крупным планом показал страшную оранжевую начинку булочки с сосиской, затем - вытаращенные глаза перевернутого Стива Махони.
- Ноу! - с ужасом произнесла голова комика и приняла нормальное положение: перекошенный рот - внизу, вставшие дыбом волосы - наверху. - Ноу! Сорри! Итс импоссибл!..
- Мистер Махони сказал, что он... это... в полном восторге от Москвы и москвичей, - меланхолично перевел хриплый закадровый комментатор. - Но он очень торопится...
Дмитрий Олегович подивился экспрессивности английского языка, но порадовался за комика Стива. Шутки шутками, но тому все-таки хватило мудрости под благовидным предлогом отказаться от пищевого эксперимента на себе.
Увы, самому Курочкину в эти минуты приходилось экспериментировать. В несколько иной области, хотя и в близкой. По последствиям. Толстому штырю с пружиной в конечном счете нашлось свое место. Немного посопротивлявшись нажиму, обе детали дали себя уговорить и встали в подходящий по размеру паз, а матово блестящая крышка даже согласилась прикрыть их сверху.
Теперь оставались мелочи.
Два похожих друг на друга рифленых чехла с продолговатыми прорезями были просто созданы для того, чтобы обнимать одинокий ствол справа и слева. Дмитрий Олегович скоро разобрался, где у винтовки право, где лево, и, прилаживая чехлы, ошибся всего пару раз. "Прекрасный результат для неофита! - с гордостью подумал он. - Интересно, сколько времени затратил бы ваш хваленый Карлос
Кугель для приготовления простенького физиологического раствора? Вот так, без тренировки, а? Молчите, господа? Нечего сказать, да?.."
Неизвестно, каких господ имел в виду Куроч-кин. Но если американских, то им было что сказать. По крайней мере, одному.
Под возбужденный шум толпы поклонников на телеэкране возник герой дня - любимец публики в лихо заломленной ковбойской шляпе. Это был абсолютный рекорд по популярности: сериал "Трудная смерть" смотрел каждый второй, причем каждый первый хотя бы знал о его существовании.
- Ше-риф! Ше-риф!! - скандировала толпа.
Госсекретарь мистер Ламберт и премьер-министр Миронов умно сгруппировались в тени Брюса Боура и теперь тоже чувствовали себя немножко голливудцами. Претендентами на "Оскара" за роли второго плана.
Что касается самого героя, то он с профессиональной сноровкой купался в лучах славы. Собственно, Брюса как такового здесь не было. Улыбался, кланялся толпе и размахивал ковбойской шляпой шериф из фильма про трудную смерть. Актеру не было особой надобности становиться самим собой.
Насладившись овацией, Боур-шериф приветственно поднял руку - и толпа поклонников вмиг затихла. Курочкин у телеэкрана рассеянно вертел в руках винтовочный магазин с двумя патронами, догадываясь, что сейчас московскую публику ожидает экспромт. Заготовленный, понятно, еще в Лос-Анджелесе.
На лице актера возникла гримаса, знакомая миллионам. Рука актера плавно двинулась вверх, сжимая невидимый "кольт".
Если госсекретарь мистер Ламберт заучивал по-русски целую фразу, то Брюсу Боуру оказалось достаточно знать всего лишь два слова.
- Харотший уиндеец... - мягко выговорила кинозвезда и сделала паузу.
- ...мертвый! индеец!! - в восторге прокричала толпа, завершая любимую фразу киношерифа.
С неожиданным щелчком магазин в руках Курочкина сам нашел свое родное место позади рукоятки с курком и стал там, как влитой. Ящик с деталями опустел, сборка закончилась.
Теперь следовало сделать еще одно малоприятное дело - и можно ждать гостей. Согласно распорядку.
18
- Входите, входите!..
Открывая дверь гостям, Курочкин более всего боялся случайно выпустить из рук тяжелую и холодную, как уснувшая рыба, винтовку. Держать ее на вытянутых руках было не очень-то легко.
- Позвольте, - в замешательстве проговорил серебристый хек, опасливо глядя на дуло, - что все это значит?
Дуло - первое, что увидела троица гостей, переступив порог квартиры на восьмом этаже. По плану, минута в минуту. Курочкин оценил точность.