Нетерпение сердца

Парень честно старался не отставать, но сумка, хоть и не была тяжёлой, оттягивала плечо, и он начал сильно хромать.

Становилось жарко. Утренняя прохлада сменилась дневным зноем, отчаянно хотелось пить и отдохнуть, но профессор всё удалялся, и Гарри ковылял за ним.

Странно, но нога начала болеть как-то резко и сразу везде. Мадам Помфри наложила какие-то холодящие чары, и они давно выветрились, так что боль пульсировала от бедра до голени теперь в полную силу.

Гарри оценил расстояние до спины Снейпа и остановился на мгновение передохнуть. Если всего секунду постоять, сильно он не отстанет. Перенеся весь вес на левую ногу, он достал первую попавшуюся в сумке футболку и вытер ею лицо. На ткани остались грязные пятна. Он закатал штанину и увидел, что порез покраснел по краям и выглядел неважно.

— Поттер!

Гарри поднял голову.

Снейп стоял далеко от него полуобернувшись. Сухой жаркий ветер трепал его чёрные волосы, то и дело бросая их ему в лицо, а потом слизывая обратно. Мантия раздувалась за его спиной, как огромные чёрные крылья, и Гарри вспомнились вдруг легенды о падших ангелах, которые были в наказание сосланы на землю к людям, но так и не сделались людьми. Одно короткое мгновение Снейп казался человеком не этого времени, далёкого от современного мира. Здесь, среди зелёного поля, пространства, заполненного ветром и небом, он походил на английского джентльмена девятнадцатого столетия, в цилиндре, удлинённом фраке и темном шейном платке.

Гарри удивился своим мыслям, но понимал, откуда взялись эти аналогии. Тетя Петунья любила книги Джейн Остин и часто смотрела их экранизации. В это время она обычно не замечала маленького Гарри, который мог спокойно играть в игрушки Дадли или смотреть телевизор из-за дивана.

А Снейп всё стоял на ветру и ждал, пока он подойдёт к нему.

— Идёмте.

Гарри буквально видел, как ему хочется съязвить что-нибудь о его медлительности, нерасторопности и отсутствии выносливости, но Снейп ограничился лишь одним словом и снова направился в сторону покосившегося домика.

Внезапно что-то оглушающе хлопнуло, и Гарри показалось, что его пропихнули сквозь полиэтиленовую плёнку. Дряхлая лачуга оказалась небольшим одноэтажным домом, который будто стлался по земле, пригибаясь крышей, касаясь окнами.

Дом был обнесён облупленной железной изгородью, за которой по всему периметру участка густо рос вереск. Со всех сторон дом обступали раскидистые яблони, а меж их стволов расположился бурьян.

Снейп прикоснулся палочкой к изгороди напротив деревянного крыльца, и появилась небольшая калитка, которая замерцала серебристо и предупреждающе.

— Дайте руку.

Снейп приложил его ладонь к калитке и беззвучно произнёс ещё одно заклинание — Гарри почувствовал, как магия, которой был защищён дом, меняется. Северус вплел в неё разрешение для Гарри.

— Входите.

Калитка скрипнула неожиданно приятно и мелодично. Как только Гарри оказался внутри, по изгороди прошла мерцающая рябь магической защиты. Волшебные врата закрылись за ним.

Снейп открыл дверь и поманил его в дом, тут же скрывшись в его недрах.

Из-за яркого света снаружи, внутри казалось чересчур темно. Дело было в том, что яблони заслоняли окна, и дом был всегда в тени. Гарри прошел маленькую прихожую и оказался в коридоре. Справа узкая винтовая лестница уходила вверх, к потолку и небольшому люку — должно быть, на чердак. За ней находилась дверь. Она была приоткрыта и из-за неё слышались шорохи — туда ушёл Снейп.

Гарри свернул по коридору налево, в кухню, которая оказалась проходной, оттуда попал в небольшую гостиную с большим камином, старым пыльным фортепиано слева от него, зелёным диваном, креслом и огромным книжным шкафом у противоположной от камина стены. Проведя пальцем по пыльным корешкам книг, Гарри с удивлением обнаружил, что это были маггловские книги. Среди имен на корешках он нашёл и Уильяма Шекспира, и Оскара Уайльда. На полках теснились тома Чарльза Диккенса, рядом — Томаса Гарди. А на нижней полке стояли сочинения Киплинга. Он нашёл на полках даже Джейн Остин.

— Осматриваетесь?

Гарри вздрогнул и обернулся.

В дверях стоял Снейп. Свою мантию он снял, оставшись в сюртуке, брюках и рубашке. Рукава её были закатаны до локтей. Северус растирал в руках какую-то мазь.

— Ваша комната там, — он указал на дверь рядом с камином, которую Гарри не заметил сразу, — в ней имеется смежная ванная. Дом обнесен маглоотталкивающими чарами, чарами ненаходимости и приглушения звуков. Антитрансгрессионный барьер, как вы уже знаете, поставлен намного дальше. Вы можете беспрепятственно выходить во двор, перемещаться по дому и, так же, в вашем распоряжении чердак. Но там — хранятся старые вещи, вряд ли вам это будет интересно.

Справа от входа планируется моя лаборатория. Пока там пустая комната, и вы можете входить, но когда я перевезу оборудование, прошу вас забыть туда дорогу. Помня вашу «любовь» к зельеварению, и для вашей же безопасности входите в лабораторию только в случае самой крайней необходимости.

Гарри немного помолчал, ощущая себя словно школьник на экзамене. Он поставил на пол сумку и растёр нывшее плечо.

— Мне всё понятно. Могу я кое-что вам сказать?

Снейп кивнул.

Гарри продумывал эту речь всю дорогу от Хогвартса до дома профессора. Он не знал, как воспримет его предложение Северус, но высказать его казалось правильным и необходимым.

— Прежде всего я хочу поблагодарить вас за… — чёрт. За гостеприимство? вряд ли язвительные замечания по поводу и без в течение всего путешествия можно назвать этим словом. — За то, что вы, не смотря ни на что, согласились мне помочь. Я знаю, каких эмоциональных сил вам это стоило, сам испытываю такие же чувства по поводу нашего вынужденного заточения. Словом, спасибо, что помогаете.

Северус мрачно молчал, всё ещё потирая руки. Гарри ожидал, что он всё-таки ответит что-нибудь, но тщетно.

— И… у меня к вам предложение. Раз уж мы здесь, и изменить ничего нельзя, то давайте попробуем сделать наше совместное времяпрепровождение терпимым. Конечно то, что было между нами просто так не сотрёшь из памяти, но я готов, так сказать, зарыть топор войны. Что скажете?

Снейп выглядел отстранённым и холодным. По его лицу невозможно было понять, о чём он думает, и на Гарри вдруг навалилось отчаяние. Он запустил руку в волосы, вобравшие в себя дорожную пыль, отчего они встали дыбом.

— Слушайте, перспектива жить с вами в вашем доме энное количество времени тоже кажется мне далеко не радужной, но я хоть что-то предлагаю. Давайте просто…

— Просто забудем былое, будем улыбаться друг другу по утрам, обедать на веранде и распевать католические гимны на два голоса? Так, Поттер?

Гарри онемел. Снейп говорил хлестко, издеваясь каждой интонацией.

Он прислонился плечом к дверному косяку и принялся раскатывать рукава рубашки. На Гарри он не смотрел.

— Вы говорите, что наше сожительство для вас тоже неприятно, но для меня, Поттер, — это катастрофа. Вы ворвались в мою жизнь с момента вашего рождения, рассказать вам, как было дело? Или вы прекрасно помните те мои воспоминания, которые имели наглость подглядеть на пятом курсе. Сначала ваш отец, затем вы — моя жизнь отравлена Поттерами. И теперь, когда, казалось бы, Тёмный Лорд убит, война закончена и можно, наконец, прожить остаток дней так, как хочется, вы снова тут как тут. И я снова вынужден вас терпеть. Вы говорите, забыть? Что вам забывать, Поттер? Вас оберегали все, все вас стерегли. За вас отдавали жизни, а что было у меня? Только приказы в виде просьб и просьбы в виде приказов. Выражаясь простым языком — как вы мне надоели, Поттер. И ваше присутствие в моем доме — это апогей всего абсурда, в который по вашей вине превратилась моя жизнь!

— Ваши обвинения несправедливы, — решительно возразил Гарри, — вы вините меня в том, что с вами произошло? Меня? Это я поставил на вашу руку Чёрную Метку? Или, может, я подтолкнул вас в спину в направлении Волан-де-Морта?