Страница 50 из 54
-- Я иду из самой Бухары, -- начал дервиш. Не всегда меня брали караванщики, и тогда я шел по пескам, поджариваемый точно грешник в аду. Я пил горькую воду. Я пил и чистую воду. Ячменная лепешка была для меня слишком вкусна. Я хотел видеть мир, каков он есть. И увидел, доложу я вам.
Ему подали еще воды, потому что чувствовалось, что в горле у него пересыхает. Не то от волнения, не то от зноя.
-- И вот что я скажу: много добрых людей на свете. -- Дервиш слова эти произнес громко, почти выкрикивая их. -- Но скажу и другое: немало отпетых негодяев, готовых причинить тебе зло. Эти душегубы шныряют и в пустынях, и среди людей. Знайте же: это шакалы в образе человеческом!
Дервиш рассказал о прекрасных городах, которые в этом обширном государстве. Бухара и Самарканд -- чистые жемчуга. И Хива не уступает им. Нишапур и Балх чудо-оазисы человеческой мысли и бытия. Исфахан и Багдад многое потеряли бы, ежели б не с чем было их сравнивать. Аллах устроил мир соответственно: красивое рядом [А-017] с красивым, уродливое рядом с уродливым. И жизнь познается в сравнении. И тогда приходят на память слова из священной книги: "Господи наш! Не уклоняй наши сердца после того, как Ты вывел нас на прямой путь, и дай нам от Тебя милость: ведь Ты поистине податель!"
И жизнь построена так, как построена: аллах сделал все для [А-017] этого, и мы, его песчинки, благодарим его, ибо он всемилостив, всевидящ и милосерд!
Дервиш продолжал:
-- Вот идешь ты. Шагаешь фарсанг за фарсангом, и на каждом [Ф-003] клочке -- его печать: добрая и милосердная. И думаешь ты о мире его, как бы сотворенном для счастья и довольства. А между тем душегубы и разбойники на больших дорогах пытаются разрушить эту гармонию. Пройдите по дорогам, исполните завет аллаха, как он [А-017] сказал в книге: "Странствуйте же по земле четыре месяца и знайте, что не ослабите аллаха и что аллах опозорит неверных!" Я ис- [А-017] пытал то, что испытал, и тяжесть этих испытаний у меня вот здесь!.
Дервиш снова ударил себя изо всей силы по затылку, и язык у него снова вывалился наружу.
Слушающие его подивились силе слов его, и убежденности его, и оглушающему голосу. Но самое главное: смысл речей незнакомого дервиша оставался все еще темным. Непонятно было, к чему он клонит, в какую сторону его поведет. Будет ли это речь о смирении и долготерпении как лучших человеческих качествах, рожденных исламом, или же дервиш имеет сообщить нечто необычное, или же обвинит власть в терпимости к различного рода душегубам?..
Толпа все больше прибывала. И слова дервиша повторялись в задних рядах для тех, кто стоял еще дальше.
Дервиш кричал:
-- Я повидал свет. Я видел мудрых змей в Индиях и людей, которые по месяцу лежат в могилах и выходят оттуда живыми. Я видел человека с двумя головами и на четырех ногах. Я жевал лист, от которого жизнь продлевается до скончания века. Я видел воду, горящую пламенем, и фонтан огня, бьющий из под земли. Но я скажу одно: нет прекраснее страны, чем наша, и нет власти справедливее я могущественнее, чем та, которая дарована нам аллахом че- [А-017] рез его величество!
Люди немножко поразились. Они сказали про себя так: если ты решил хвалить власть, то зачем заламывать руки? Зачем исступленно орать на базаре? Кому не известно, что власть всегда хороша, что противники ее всегда душегубы? Для того чтобы прийти к такому выводу, к какому пришел дервиш, вовсе не надо собирать толпу на базаре. Такие речи можно смело произносить перед дворцом его величества.
Дервиш, как видно, почувствовал по движению толпы, что разочаровал ее. И тогда громогласно вопросил:
-- Что я этим хочу сказать?
Даже те, кто хотел выйти из плотного круга, остановились, решив подождать, что же воспоследует за сим вопросом, таким многообещающим по интонации?
-- Слушайте же меня внимательно, -- сказал дервиш, протягивая руку за новой чашей воды. -- Я вижу все и знаю многое. Мои уши привыкли различать походку муравьев, которая у них не одинакова. Мои глава видят, как наливается соком былинка в степи. Я слышу голоса ангелов. И я хочу предупредить, ибо топор занесен, ибо кривой нож наточен, ибо камень висит над нами, готовый раздавить нас.
Толпа зашумела. Сзади стали напирать, и дервиш оказался в столь тесном кругу, что начал задыхаться. Он потребовал жестом, чтобы расступились немного. На это ушло некоторое время. И еще некоторое. И только после всего этого дервиш продолжал свои речи:
-- Знайте же, правоверные, истинно сказано в писании: "Тех, которые не веруют в знамение аллаха и избивают пророков без пра- [А-017] ва, и избивают тех из людей, которые приказывают справедливость, обрадуй мучительным наказанием!" Так сказано в священной книге, и это справедливо стократ!
Дервиш достал из грязной сумки, висевшей у него на боку, несколько сушеных виноградин и сжевал их. И оживился. И стал кричать еще громче.
Мясник верзила потребовал тишины, ибо в задних рядах зашумели.
Дервиш говорил:
-- Что я видел в своих богоугодных путешествиях? Я уже говорил: процветающую землю и справедливость власти, данной аллахом [А-017] его величеству. Порядок и справедливость, честность и благоразумие -- вот что я видел. Что осталось от хаоса и душегубства прошлого? Почти ничего! Его превосходительство, наш благодетель главный визирь -- да ниспошлет ему аллах долгую и счастливую [А-017] жизнь! -- сделал все для того, чтобы правление его величества сложилось самым лучшим образом, чтобы хотение его величества претворялось в жизнь. -- Дервиш передохнул. -- Но все ли так, как того желают его величество и его превосходительство? Я спрашиваю вас: все ли так? -- И замолчал.
Кто то крикнул:
-- Все гладко не бывает!
И еще кто-то:
-- Только в раю все прекрасно!
Дервиш подхватил:
-- Верно и справедливо сказано. Но что из этого следует? А вот что: можно ли терпеть душегубов, которые открыто промышляют на больших путях, на улицах городов и великолепных базарах?
-- Нельзя! -- сказал дюжий мясник.
-- А что же делается, правоверные?! -- дервиш снова потряс кулаками. -- Вы только поглядите, правоверные! Некие головорезы, пренебрегая всеми наставлениями нашего великого пророка Мухаммеда, бесчинствуют в городах и на дорогах. Я видел их: они готовы залить мир кровью для того, чтобы властвовать над нами. А зачем? Разве плохая у нас власть? Разве не чувствуем мы ее благодати повсеместно и ежечасно? Зачем втайне точить ножи? Неужели для того, чтобы снова разбойничьи шайки разгуливали по пустыням и степям и грабили и убивали ?