Страница 6 из 18
Эрик заметил усмешку на лице Генриха, которую тот не успел спрятать за серьезным видом. Но король ничего не сказал, и Охотник тоже предпочел промолчать.
Схватка была короткой — возможно, даже слишком. Эрик давно не испытывал такого азарта и не прочь был еще помахать топором. Какой уж азарт от трактирных драк после попойки? То ли дело настоящая битва, когда глаза горят, а сталь искрит и ударяется о сталь.
В каком-то пьяном запале он размахнулся и со всей силы рубанул противника. Топор отсек черному рыцарю руку, струями полилась алая кровь, но это еще больше разъярило Эрика. Он с размаху впечатал топор в грудь второго врага, крутнулся и чуть было не врезался в третьего. Короткий клинок блеснул в левой руке рыцаря, и Охотник зашипел. Он никогда не любил врагов с оружием в обеих руках. Главным образом, потому что всегда им проигрывал.
Рыцарь вдруг как-то неловко осел, а затем повалился на землю. Охотник перевел взгляд на своего спутника, так вовремя оказавшегося рядом. Генрих тяжело дышал, его меч был по рукоять в крови, но, несмотря на это, король мрачно улыбнулся и сказал:
— Можно считать это началом войны.
Эрик посмотрел вокруг. Рыцари лежали в крови, поверженные им и Генрихом, а черные кони топтались неподалеку, фыркая от запахов сражения.
— Теперь мы уж точно не пойдем пешком, — произнес Охотник, ухмыльнувшись. — Удивим герцога на полдня раньше.
— К обеду поспеем, — отозвался король и оседлал коня.
***
За день знакомства Эрик успел увидеть Генриха разным — жертвой колдовства, хладнокровным бойцом, надежным спутником. Но он никогда не видел в Генрихе короля — не видел или не замечал, или это просто было не важно. До тех пор, пока они не прибыли в замок.
Двор был переполнен. Простые слуги, солдаты, высшая знать — все они вышли навстречу человеку, который назвался их королем. От такого количества народа зарябило в глазах, и Охотник на несколько секунд прикрыл их пальцами. А, открыв, обнаружил, что толпа расступилась.
Вперед вышел худощавый человек с ранней сединой в длинных, до плеч, волосах. Родовой герб был вышит на его богатом облачении, которое придавало своему владельцу внушительный вид. И все же этот человек выглядел усталым. Он не был стариком, однако его лицо было испещрено морщинами. «Что-то сгубило его, быстро и недавно», — подумалось Охотнику.
— Ваша светлость, — донесся справа голос Генриха. — Простите, что заставил вас ждать.
Король спешился и поклонился герцогу Хаммонду.
— Это великое счастье — видеть вас живым, ваше величество.
Искренность герцога была видна сразу. Он едва сдерживался, чтобы не заключить Генриха в объятия, но осознание, что перед ним его господин, пересилило. Похоже, Генрих сам прекрасно понимал чувства своего друга и соратника. Он улыбнулся настолько непринужденно, насколько это было возможно, и ободряюще похлопал герцога по плечу.
— Ваше величество, где вы пропадали?
— Да, — еще один дворянин вышел вперед, — что с вами произошло? Мы думали, королева вас убила.
— Ваше величество, расскажите…
Генрих успокаивающе поднял руку, и Охотник с каким-то необъяснимым трепетом увидел, что толпа затихает, а гул и шепот улетучиваются как дым. Один-единственный жест Генриха заставил все это множество людей замолчать. В этот момент Эрик понял: того, кто обладает такой властью, нельзя называть просто по имени — только «Ваше величество» или «Мой король», не иначе.
— Первое и самое важное, — сказал его величество, когда толпа затихла, — я не был один. Мне помогали. Сначала — хозяин трактира «Кабанья голова», а потом мне спас жизнь этот человек, и не однажды.
Король Генрих указал рукой на Охотника, но его уже не было рядом. Он растворился в толпе, уйдя так же, как и появился, — быстро и внезапно.
========== Глава шестая. Сомнения ==========
С чего Генрих взял, что все в замке будут ему рады? Сплоченность его людей перед лицом опасности не значила, что они одинаково мыслят. Раньше у короля не было времени задуматься об этом, потом просто стало не до того: герцог Хаммонд отвел его в гостевые покои и перепоручил слугам, которые с живой сноровкой вымыли и переодели Генриха. И только когда он спустился в зал и принял из рук герцога Эксетера корону, Генрих внимательно обвел глазами присутствующих. Уже не как усталый путник, а как король. В этот-то момент он заметил хмурый взгляд графа Ричарда Уорика и понял, что не для всех здесь является желанным гостем.
Это обеспокоило Генриха, однако он не мог позволить себе сомневаться в подданных, которые предпочли стать изгнанниками, чем служить Равенне. Уже за этот выбор король был им признателен.
— Что с вами, граф Уорик? Вы не поприветствуете старого друга?
Но граф швырнул ему его любезность в лицо со словами:
— Думаешь, корона дает власть, щенок? Где ты был, когда мой сын погибал ради тебя? Где ты был, когда рыцари королевы грабили и убивали наших людей? Где был, когда ее чудовища наводили страх на всю страну? Они и сейчас это делают, с новыми силами, а ты спрашиваешь, что со мной?
Впервые Генрих видел своего приближенного в таком состоянии. Граф Ричард был готов убить его и, наверное, попытался бы, но его удержали от этого безумия. Кто — Генрих не запомнил. Он неотрывно смотрел на взбешенного соратника и друга, в глаза, в которых застыли гнев, отчаяние и вызов. То есть, те самые чувства, когда человеку нечего терять.
— Вы ищете смерти, граф Уорик? Она придет, но в свое время. А пока я прощаю ваши необдуманные слова.
Граф дернулся перебить его, но король со значением закончил:
— Я буду прощать вас снова и снова, до тех пор, пока вы верно служите мне. Ступайте.
Вслед за графом ушли еще несколько вельмож, остальных король отпустил сам, попросив задержаться лишь герцога Эксетера. Звук закрываемых дверей тяжестью отозвался в сердце Генриха. На плохо слушающихся ногах он приблизился к креслу у дальней стены, которое поставили в качестве трона. Снова вспомнились война, походная жизнь и массивное кресло во главе стола. Вот только… как долго законный король еще не сможет занять свое место на настоящем троне?
— Считаете, мне следовало наказать его? — спросил Генрих, сев в кресло.
— Нет, вы поступили правильно, ваше величество. Граф Уорик немного не в себе с тех пор, как погиб его сын.
— Когда это случилось?
— В ночь вашего исчезновения. Черные рыцари проникли в город и стали убивать всех, кто был способен держать в руках оружие. Они даже детей не пощадили. Молодой Уорик пытался остановить рыцарей и был обезглавлен.
Генрих шумно выдохнул. Если бы он мог повернуть время вспять, он бы сразу при встрече снес Равенне голову.
— Что было дальше? — спросил он упавшим голосом.
Герцог Эксетер молча подошел к королю и тихо, чтобы не услышала стража, ответил:
— Нет, племянник. Сначала вы расскажете, что произошло, и где вы были.
Генрих так мучил себя догадками, пытаясь найти ответ на этот вопрос. Еще скитаясь по зачарованному лесу, он вдруг надолго задумывался и прикрывал глаза, сосредотачивался на последних воспоминаниях — и не мог вспомнить ничего, хотя бы проблесками. И сейчас короля прорвало. Все чувства, все сомнения и беспокойные мысли наконец вырвались. Он говорил, не переставая, временами чуть не переходил на крик, но это было столь правильно и естественно в этот момент, что герцог не прерывал его. Достаточно было стоять, смотреть и слушать. Мозг, в последние месяцы напряженный до предела, сам выхватывал нужные сведения, которые могли пригодиться в дальнейшем противостоянии.
— Я готов поверить во что угодно, даже в то, что я был в каком-то ином мире. Но мы не должны сдаваться Равенне только потому, что не обладаем ее магией, — Генрих опустил руки на подлокотники и обессилено закрыл глаза.
— У нас нет армии, — негромко проговорил герцог. — Со дня на день подойдут Золотые Рыцари, но их мало. Вряд ли наберется больше тысячи.