Страница 7 из 11
Песец посмотрел на Лося. Тот недоуменно пожал плечами.
Вслед за телохранителем Родим вошел в дом. Они миновали несколько просторных сводчатых коридоров и оказались в апартаментах нового мэра, который стоял перед зеркалом в брюках и белой рубашке, безуспешно пытаясь повязать галстук.
– Никак не научусь, – пожаловался Глам, сердечно поприветствовав Пестрецова. – Когда стал команданте, бросил носить эту удавку. А раньше мне повязывала ее Джулия… то есть Света. Но сейчас, согласно традициям, невесту от меня прячут. А отдадут только перед венчанием. К тому времени я уже должен быть при галстуке…
– Поздравляю, Глам, – искренне сказал Родим, пожимая руку команданте Саггети. – Такую девку сумел окольцевать… Счастливый ты человек!..
– Вы ведь за ней прилетели? – тихо спросил мистер Саггети, не глядя на собеседника.
– В этот раз мы действительно на свадьбу, – серьезно ответил Родим.
– Послушай… – Глам глубоко вздохнул. – Я понимаю, что она спецагент. Что она в любой момент может сорваться на другой конец галактики для выполнения очередного смертельно опасного задания… Нет-нет, я не пытаюсь ее удержать. – Он с тоской посмотрел на Пестрецова. – Но что, если… Она ежедневно тренирует меня, порой довольно жестко. Что, если рано или поздно я достигну такого уровня подготовки, что смогу… претендовать… – Он сбился под внимательным взглядом Родима, но затем собрался с силами и твердо произнес: – Претендовать на то, чтобы войти в вашу команду. И-и-и… я готов принести присягу верности вашему императору! – Саггети умолк.
Родим молча смотрел на него – все с тем же заинтересованно-участливым выражением лица. Глам около минуты буравил собеседника отчаянным взглядом, затем отвел глаза и глухо пробормотал:
– Прости… Безумная, конечно, была идея. Но мне показалось, что, может быть… – Он тяжело вздохнул и безнадежно махнул рукой.
– Потенциальный Горностай не должен сдаваться сразу, – негромко произнес Пестрецов. – Горностай вообще не должен сдаваться. Но ты все равно молодец, команданте. Тренировки тебе не помешают в любом случае. А насчет Светки… Ты вот что: ты береги ее. Одна она у нас…
Он повернулся и вышел из дома на лужайку.
В церковь на обряд венчания Песец с молодыми не поехал. Хотя всё тот же телохранитель сообщил, что их приглашает невеста. Казимир тоже долго зудел, что половина зала со стороны невесты окажется пустой, поэтому им необходимо посетить церемонию хотя бы из уважения к Светке. Сначала Родим вяло отвечал, что два человека немногим лучше пустой половины зала, потом стал просто отмалчиваться.
В общем, на церемонию венчания они так и не выбрались, и дожидались возвращения новобрачных из церкви на лужайке виллы вместе с большинством остальных гостей.
Наконец мэр Саггети в эффектном строгом смокинге и его очаровательная женушка в невероятном, воздушном, белоснежном платье появились на подиуме в дальнем конце лужайки – раскрасневшиеся и счастливые, вызвав у гостей бурю аплодисментов. Песец изумленно поднял бровь: Светку он вообще редко видел в платье, а уж в таком пышном вообще никогда.
Торжество посетил местный губернатор, который быстренько поздравил молодоженов, сделав им какие-то солидные подарки (Родим особо не вслушивался), потом с короткими поздравительными речами выступили какие-то магнаты и представители мегакорпораций, имевших филиалы на Талголе – тоже не обошедшиеся без щедрых подарков. Каких именно, бывшие Горностаи не разглядели, так как не лезли в первые ряды, предпочтя занять позиции в тылу толпы гостей. Рысь пыталась улыбаться, но явно томилась посреди этого пышного официоза и время от времени быстро пробегала глазами по толпе, словно пытаясь кого-то отыскать.
Официальная часть быстро закончилась, и зазвучал оркестр. Под трогательную музыку радостные молодожены закружились в танце. Песец молча наблюдал, как легко и непринужденно, словно один человек, двигаются Глам и Света, как нежно бывший гангстер поддерживает подругу за поясницу, а грубоватая, колючая и жесткая Рысь, в жизни ни с кем не танцевавшая ради собственного удовольствия, ласково прижимается к груди своего парня, и не мог поверить своим глазам.
После танца новобрачных, вызвавшего фурор и овации, началась свадебная вечеринка с фуршетом. Вереницы гостей выстроились в очередь, чтобы подойти к новоиспеченным супругам, поздравить их со знаменательным событием, выразить восхищение организованным мероприятием, чокнуться с ними шампанским, ну и… засветиться на освещающих торжество голоканалах, конечно. Рысь вела себя несколько рассеяно, по-прежнему блуждая взглядом поверх голов тех, кто беседовал с Гламом и дежурно улыбаясь тем, кто обращался к ней, но Песец с Лосем стояли, прислонившись к дереву, и были надежно укрыты густой тенью древесной кроны. К счастливой парочке они пока так и не подошли.
– Ну? – поинтересовался Казимир, вертя в пальцах бокал. – И когда же ты собираешься рассказать Светке о просьбе Александра Михайловича? Самое время, по-моему.
– Никогда, – буркнул Родим.
– В смысле? – оторопел Витковский.
– В том самом. – Пестрецов взял шампанское с подноса у пробегавшего мимо официанта. – Ты ее глаза видел, Казимир? Ты видел, как она танцевала? Ты видел, как девчонка счастлива?.. – Он покачал головой. – Я не смогу ее отсюда выдернуть. Ни в первую брачную ночь, ни во вторую, ни во все последующие. Даже пытаться не буду. Давай лучше считать, что она отказалась поехать с нами.
– Гм, – сказал Лось. – Ты ведь с самого начала знал, что так все и будет. Тогда зачем вообще было затевать? Салатиков бесплатных захотелось поесть на Светкиной свадьбе?..
– Нет, не знал, – мотнул головой Песец. – Уже здесь понял. Когда мне сказали, что она не стала брать фамилию мужа и так и осталась нашей Рысей. Я был уверен, что эта стальная девка не откажется от нашего предложения ни при каких обстоятельствах. Но считал, что так нужно. Что так правильно. Солдат – всегда солдат, и точка! Горностаев бывших не бывает, поэтому то, что она больше не на службе, ничего не меняет. Она все равно выполнит любой приказ императора… – Он качнул головой. – Но сейчас вижу, что так неправильно. И так нельзя. Светка отдала все долги. С лихвой. Всем. Даже императору. Так что пусть перевернет эту страницу и будет счастлива в новой жизни. Тем более что парень у нее славный. Хлипенький, а тянется за ней изо всех сил, молодчага… Так что – совет им да любовь.
– То есть ты сам за нее все решил, – медленно проговорил Казимир.
– Да, – не стал спорить Песец. – Командиру часто приходится решать за своих ребят. Иногда вообще приходится решать, кому жить, а кому нет. И я сейчас, пользуясь своим правом командира, решаю так: бывший лейтенант имперской армии Светлана Рысь будет жить, долго и счастливо. А мы с тобой справимся сами.
– Ты же понимаешь, что она тебя возненавидит, когда узнает?
Родим пожал плечами.
– Ну, возненавидит. Случались в истории наших с ней отношений и такие моменты. Ничего страшного. Как-нибудь переживу еще раз.
– Надеюсь ты не рассчитываешь, что исполнить новую просьбу императора будет легче, чем две предыдущих? – нейтральным тоном уточнил Лось.
– Я же не наивный юноша, – криво усмехнулся Песец.
– В таком случае вдвоем нам будет очень сложно, – констатировал Витковский. – Надеюсь, это ты тоже понимаешь? Нам и втроем-то было непросто. Но вдвоем…
– Я понимаю, – равнодушно сказал Родим. – Справимся. Тем более что у нас ожидается пополнение…
– О чем это ты? – насторожился Казимир.
– Узнаешь. – Песец поставил пустой бокал на столик. – А сейчас нам лучше уйти не прощаясь. Потому что рано или поздно Светка нас тут отыщет, и выйдет гораздо хуже, чем если бы мы исчезли, не попрощавшись.
– Как скажешь, командир.
Родим не смог бы ответить даже самому себе, почему испытывает сейчас такую странную пустоту в груди. Он прилетел сюда совершенно спокойным, абсолютно уверенным, что держит ситуацию и собственные чувства под надежным контролем. Да, когда-то они со Светкой любили друг друга, любили до полубезумия, любили так, как не должны любить друг друга бойцы одной диверсионной команды – это слишком рискованно. И то, что после кровавого кошмара Дальнего Приюта эта любовь превратилась в огромную черную дыру с золой, прилипшей по краям, было встречено Пестрецовым со сдержанным пониманием. Они разбежались по галактике, стремясь оказаться как можно дальше друг от друга, с намерением никогда больше не встречаться. Потому что каждая встреча была бы для них мучительным напоминанием о том, что они пережили. Главная боль и главный позор состояли именно в том, что они пережили это, а не легли рядом с ребятами и девчонками из подразделения.