Страница 88 из 95
Знают ведь, сволочи, что нет.
И не объяснишь им.
Скрепя сердце я отправил Орла на облёт территории. Одного.
Сам пасу тех, что внизу. Во взаимодействии с наземной группой работать - дельце точно не для новичка.
Ждём.
Вот выползли мои пехотинцы. На "кузнечике" - это шагоход такой, ненадёжная машинка страшно, хоть и разработана специально для горных условий. И защищена чисто символически. Остановились поодаль - молодцы. Вроде, разговаривают. Вышли двое, навстречу - парочка от той группы...
И почти сразу - сигнал:
- Орёл - Психу! Вижу людей! Прыгают, руками машут! Наши, что ли?
- Не суйся, - говорю. - Обходи кругом и сообщай всё, что видишь. - И - базе: - Слышали?
- Проверим.
- Тёма?
- У меня всё чисто! Дёрнуть на подмогу?
- Я те дёрну. Смотри в оба вокруг камней, в оба! И тоже не суйся близко.
Пехотинцы сошлись с теми двумя; парочка, вроде, безоружна, а вот остальные сгрудились возле тюков своих, нехорошо как-то сгрудились, неправильно... Расположение неестественное - вот в чем дело: будто сектора обстрела распределяют... Случайность? Те двое ведь в любом случае на линии огня...
А потом до меня дошло. Если эта группа - отвлекающая, то передо мной - смертники. "Драххиры", добровольцы в ирзайский рай...
- Пехота, аларм! Парни, в машину!
Ор этот - в пользу бедных. Нет у меня прямой связи с пехотой, не знаю я их волны, не догадались ребята, как когда-то группа Змея, первыми до меня докричаться. А с базы - пока передадут...
Я заходил, пикируя, со стороны "кузнечика", видя крупным планом, будто в замедленной съёмке, ползущие под брезент руки, уже понимая, что двое пехотинцев снаружи, пока ещё оживлённо беседующие со своими визави - мертвецы однозначно; за тех, кто в машине, я повоюю, если успею; и в этот момент - вот всегда то густо, то пусто - меня прострелила электрическим разрядом новая мысль. Я понял, что не так с этими камнями.
Просто не было там прежде никаких камней.
Бифлай - быстрая машина. Каждый раз, вылетая на патрулирование, мы охватываем наблюдением огромные площади; невозможно запомнить рельеф во всех подробностях, проносясь над ним на скорости, когда глаз едва успевает замечать детали, а мозг - их обрабатывать. И всё же есть места, которые мы видим чаще остальных; их профиль западает - не в сознание даже, куда-то в спинной мозг, как мне кажется...
Не было там этой группы камней. Точно.
- Тёмка, огонь по камням! Это камуфляж! - заорал я, швыряя поток плазмы навстречу раструбу ручника - на таком расстоянии не увернёшься и не промахнёшься, тут либо ты, либо тебя, кто первый успеет. - Тёмка! Там пусковая!
"Кузнечик", раскачиваясь и спотыкаясь, удирал в кусты.
Обугленные трупы катились по обугленной земле, а вот там, справа - пушкой не успеть, развернуться не успеть - накрениться, "прогладить" на излете; бифлай - крепкая машинка, стерпит; держись, родимая, и я переживу...
- Поражена! - это мой дисциплинированный ведомый. - Точно! Псих! Точно! Передвижка взлетела, зуб даю!
Сколько ж это они её под камуфляжем тащили?
Терпеливые, сволочи.
Ракету вниз на закуску.
И тут же:
- Псих! Тут вторая! Залповая! Я не у-у...
Тишина.
- Тёма?
Тишина.
Туннель между Тарсийским ущельем и долиной Мурави видал всякое. Но никто, по-моему, ещё не летал сквозь него на бифлае. Я успел заметить разбегающихся пехотинцев, пехотинцев падающих, катящихся, накрывающих голову ладонями...
Извините, ребятки. Иначе не успеть.
Вынырнуть из туннеля прямо навстречу уже нацеленной серии - вот это было весело. Стационарная противоракетка жалобно тявкала, безнадёжно запаздывая - она рассчитана в основном на дальние запуски, с ближними ей тяжко, не настолько она расторопна...
Если бы первый же залп пошёл на туннель - накрылась бы, пожалуй, наша трасса. Но первый залп принял на себя Тёмка.
Из второго часть ракет расстрелял я, часть - стационарка. Одна или две влепились все-таки в склон чуть повыше устья, но туннель не обрушили. А третьего залпа не было. Тяжёлая "сигара" - самая мощная из ракет, имевшихся у меня на борту - подняла в воздух мешанину камней и земли, пластика и металла, и плоти и крови, наверное - образовав кратер на месте бывшей скальной группы, снова - и теперь уже необратимо - изменив рельеф.
Я не помню уже, в какой именно момент этой недолгой, но дико напряжённой схватки я услышал по связи вопль Орла:
- В меня стреляют!
Всё, что я мог - это дать ему команду "огонь".
Некогда было даже бросить что-нибудь банальное вроде "держись, парень".
А чуть погодя я услышал:
- Цели поражены, сектор чист. Я ранен, ухожу на базу.
Слишком хладнокровно для новичка, чересчур по-уставному звучал его доклад, но в горячке боя я не обратил на это внимания. Подумал только - "молодец, салага".
К нам шло долгожданное, подзапоздавшее теперь уж подкрепление - две тройки из соседних квадратов. База спохватилась.
Я ещё утюжил ущелье, заново придирчиво вглядываясь в каждый камень, когда услышал приказ базы занять шестой сектор - тот самый, где обстреляли Орла. Приказ был адресован не мне - Даку, ведущему одной из троек.
Как так вышло, что и Дак, и его первый ведомый подставились под наведённый в упор с удобнейшей, практически открытой позиции залп, я не знаю. Драххиры даже не дали себе труда прятаться, а Дак не был новичком. Но парни только заходили на патрулирование в сектор, минуты назад объявленный чистым.
И есть у меня...
Не подозрение даже. Страх.
Когда-то - со мной тогда летал Скай и, кажется, уже Тёмка - я услышал разговор по связи, не предназначенный для моих ушей. Два летуна - не помню, кто - трепались на своей волне; один спросил у другого, чью тройку они сегодня меняют.
Тот ответил:
- Психа.
- Хорошо, - заметил первый. - После этих ребят я хоть уверен, что уж если сказали - "чисто", значит, чисто и есть.