Страница 49 из 53
— Вы вроде такой взрослый и умный, Эрик Лазаревич, — как всегда начала Нори свою любимую фразу для издевательств. — Это же очевидно — любовь.
— Прости, милая. Не хотел тебя обидеть. Глупость сказал.
— В нашей паре глупости — это моя прерогатива. Я же взбалмошная малолетка. А ты занудный старпер. Тебе положено меня одергивать и читать морали.
Они вместе засмеялись.
— Хорошо, я больше не буду отбирать твой хлеб, — согласился Эрик.
Он вернул Нори на кровать, где она уютно пристроилась к его боку, тихо дожидаясь продолжения разговора о ребенке.
Эрик не спешил. Он был подозрительно тихим, пока перебирал волосы девушки пальцами. Нори не выдержала первой.
— Пожалуйста, не молчи, — взмолилась она.
— Я пытаюсь принять твое решение, Нори. Это нелегко.
Девушка зажмурилась, прекрасно зная, насколько это нелегко для него. А Эрик в это время пытался задушить в себе желание помешать Нори. Он снова и снова боролся с эгоизмом, стараясь поставить на первое место потребности Нори, ее право выбирать, как жить. Но не вышло.
Эрик, хоть и безумно обрадовался оплеухе, которую отхватил за свое нерадужное предположение об их расставании через несколько лет, но страх потерять Нори никуда не делся. Конечно, он надеялся, что они будут вместе до конца, но прагматический ум юриста и печальная статистика уверяла его в обратном. Разумеется, у Темных Чародеев и Дивных Цветочков статистика была более оптимистичной, но все же… Он просто хотел этого ребенка. Сейчас, а не через три-пять-семь-десять лет. И этого желания было достаточно, чтобы он заговорил.
— Помнишь, ты спрашивала, почему мы с Наташей расстались?
— Она тебя бросила из-за Рига, — выдала Нори привычную версию.
— Нет. Это я ее бросил.
— Что?
Нори аж отстранилась, не веря. Она привыкла думать, что отношения Эрика и Стейны сошли на нет из-за того убийства во время вызова. И, кажется, Эрик говорил, что они пробовали сохранить любовь, но не вышло. И Нори почему-то всегда считала, что именно блудливая натура Стейны повернулась к Эрику задницей.
Не успела девушка забросать Эрика вопросами, как он сам поспешил объяснить.
— Мы взяли паузу после того боя, но оба знали, что снова сойдемся, когда страсти улягутся.
Нори сглотнула, не очень желая представлять, насколько же сильны были чувства этих двоих.
— Наташа позвонила мне через месяц и сказала, что сделала аборт. Она просто поставила меня перед фактом. Понятия не имею, зачем. Лучше бы вообще не говорила.
— И ты..?
— Я не смог, Цветочек. Знаю, это, наверное, неправильно. Женщина должна принимать решение. И Наташа, как врач, разумеется, подошла к этому вопросу прагматично. Она не хотела детей. Никогда. Ни с кем. Позиция у нее такая. И я вполне ее понимаю, только вот принять не могу. Никак.
— Ты пытаешься сказать, что бросишь меня, если…
— Нет, Нори… Нет, — Эрик взглянул на нее, но тут же зажмурился. — Черт, я не знаю. Это словно шантаж, и мне самому противно, Цветочек. Ты такая молоденькая. И, конечно, все двери перед тобой открыты. Но это же наш ребенок, Нори.
Нори снова проглотила ком, подкативший к горлу. Слезы в очередной раз разрисовали ее лицо влажными линиями. Эрик взял ее ладони в свои, заглянул ей в глаза.
— Пожалуйста, кроха, не делай этого. Ты ведь уже была у врача и не смогла?
— Она дала мне время подумать. Два дня, — всхлипнула девушка. — Потом уже мини-аборт. Я не хочу аборт, Эрик.
— Пожалуйста, Нори. Пожалуйста, — умолял ее Эрик, прижимая к своей груди., - Никаких абортов, никаких таблеток. Давай родим этого ребенка. Клянусь, я все сделаю. Все, что хочешь.
— Не заставляй меня говорить это. Я и так чувствую себя эгоистичной сукой.
— Что тебя пугает, Нори? Скажи мне. А то пока именно я выгляжу эгоистичным козлом, который ломает тебе жизнь.
— А так и есть, потому что я не смогу работать. Потому что ты будешь приходить после допросов и судов, умиляться на этого ребенка, трахать меня еле живую, а утром снова сваливать, оставляя меня с кашей и памперсами. Я не хочу этого, Эрик. Я хочу в суд. В метовку хочу ездить, в архивах копаться, а не совать свою сиську в рот по часам.
— Но это же решаемо. Можно няню нанять, — сразу нашелся Эрик.
— Серьёзно? — ядовито поддела Нори. — И ты, конечно, не будешь считать меня кукушкой, которая кинула своего ребенка на попечение чужой тетки? Я слишком хорошо помню тот разговор, Эрик.
— Какой разговор?
- Про жену твоего покойного приятеля, которой были важны только деньги. Нет уж, уволь. Я не желаю стать объектом твоего пренебрежения.
— Ох, Цветочек, это же разные вещи.
— Это сейчас они разные, а потом все будет очень похоже.
Нори встала с кровати, пошла умыться. Она долго стояла, глядя на бегущую воду, на свое отражение в зеркале. Ее сердце разрывалось от боли. Она прекрасно понимала, что Эрик бросит ее, если она решится на медикаментозное прерывание беременности, как понимала и то, что он не сможет смириться, если она родит и выберет карьеру. Ей нужно было принять решение: сейчас или чуть позже. И в обоих случаях она теряла своего мужчину.
Она не решалась выйти из ванной, не решалась принять единственную правду — им не быть вместе в любом случае.
— Нори, — услышала она за спиной голос Эрика.
— Ммм, — протянула девушка, продолжая таращиться на воду.
Савицкий закрыл кран, развернул ее к себе лицом.
— Ты слышала, что в Швеции мужчины могут уходить в декретный отпуск?
— Нет, — выдавил девушка. — К чему ты это говоришь?
— Мы можем обойтись без няни. Во всяком случае, первый год. Я останусь с малышом, а ты пойдешь работать, как только восстановишься.
— Что? Но…
— Послушай, Цветочек, я наработался. Последние тридцать лет вся моя жизнь — это сплошная работа. Мой отпуск — это Север. Почему бы для разнообразия не уйти в декрет? Мы ведь не связаны денежным вопросом, Нори. Я могу себе это позволить. И, откровенно говоря, даже хочу.
— Эрик… — начала Нори, но он не дал ей продолжить.
— У тебя ведь есть время до завтра. Просто подумай об этом. Обещаешь?
— Ладно, — согласилась она, с удовольствием устраиваясь в уютном и теплом кольце его рук. — Мне нужно позвонить в клинику. Они, наверное, ждут, что я подтвержу запись на прием.
— Позвони, — согласился Эрик, от всей души надеясь, что завтра они вместе поедут на прием к врачу, и Нори пропишут не убивающую таблетку, а витамины для беременных.
Он отпустил девушку, позволив ей сделать звонок без свидетелей. Эрику очень хотелось остаться дома, лечь в постель и всю ночь убеждать Нори, что все будет хорошо. Но он и так уже изрядно надавил на нее, поэтому не мог не предложить:
— Кроха, может, мне и правда уехать? Хочешь побыть одна?
— Нет, — замотала она головой. — Давай закажем чего-нибудь на ужин и ляжем спать. Ты мне нужен. Очень.
Интуиция, которая чуяла подвох несколькими часами раньше, подсказала Эрику, что Нори примет правильное решение. Он тепло улыбнулся любимой и взялся за телефон, чтобы позвонить в доставку.
Несмотря на нервотрепку и тяжелые разговоры, Нори клевала носом, без энтузиазма ковыряясь в еде. После горячего душа она свернулась калачиком, прижавшись к Эрику, и почти сразу уснула.
Савицкий проснулся один в постели. Его сердце болезненно сжалось, а в голове сразу нарисовалась картинка: Нори глотает злополучную таблетку, и тема ребенка автоматически закрывается. Но шум из кухни просигналил, что Нори еще дома.
Эрик встал с кровати, пошел на запах традиционной овсянки. Нори стояла к нему спиной, мешая кашу в кастрюльке на плите. Савицкий обнял ее сзади, прильнув губами к сладкому местечку за ушком.
— Я уже собиралась будить. Проспал тренировку, — попеняла ему Нори.
— Да фиг с ней.
Руки Эрика сами собой легли на живот Нори. Он инстинктивно погладил его, представляя, как совсем скоро он станет кругленьким. Девушка выключила конфорку и обернулась к нему.