Страница 46 из 53
И, разумеется, Эрик понимал, что она не захочет видеть его в ближайшие лет сто. Однако спустя полчаса в у него голове родилась более менее здравая мысль, и Савицкий начал названивать Нори. Разумеется, она не брала трубку. Измучив за два часа свой телефон и нервы, Эрик понял, что не может оставаться дома. Он знал, что к матери Нори не поедет. Да и к подружкам тоже. Савицкий очень надеялся, что она не станет бродить по улицам, а догадается хотя бы зайти в кофейню. Посчитав, что просто обязан пойти поискать ее, Эрик переоделся и взял ключи от машины. Он подумал, что стоило предложить Нори Мерседес, но и водить ей в таком состоянии было не лучшей идеей.
Сунув ноги в туфли и схватив из шкафа пальто, Эрик дернул на себя входную дверь и… замер. Нори сидела на полу между лифтом и лестницей. Она подтянула колени к груди и шмыгала носом, вытирая слезы. Савицкий бросился к ней, но не решился дотронуться, помня, что она запретила ему прикасаться. Он опустился рядом на колени, позвал:
— Нори, родная… Ты здесь.
Девушка повернула голову, взглянула на него как-то очень странно. В ее глазах была и боль, и отчаяние, но за слезами Эрик разглядел тепло, и надежду, и даже… любовь.
— Девочка моя маленькая, — прошептал Эрик, неуверенно протягивая руку, чтобы стереть с ее лица соленую влагу.
Нори прильнула к его ладони, зажмурилась и разрыдалась. Эрик тут же сгреб ее в охапку, поднимая на руки, крепко прижимая к себе. Девушка хоть и плакала, но не сопротивлялась, и Савицкий облегченно выдохнул. Он занес ее в дом, сел вместе с Нори на диван, продолжая обнимать ее, прижимать к себе.
— Прости меня, кроха. Прости, — бормотал Эрик ей в волосы.
Нори зарыдала пуще прежнего, и он почел за лучшее заткнуться. Ему казалось, что девушка плакала целую вечность. Майка Эрика насквозь пропиталась слезами и соплями, но он даже не рыпался за салфетками, не желая отпускать любимую ни на секунду.
Постепенно Нори успокаивалась. Она больше не плакала, лишь тихо всхлипывала, и Эрик решился заговорить снова.
— Я чуть с ума не сошел, Цветочек. Как представлю, что ты бродишь одна вечером по городу — крыша съезжает. Пожалуйста, не убегай больше, кроха.
— Ладно, — шмыгнула носом девушка.
Эрик немного отстранился, чтобы взглянуть на нее.
— Давно ты там сидела? — спросил он, убирая с лица девушки мокрые волосы.
— Давно, — кивнула Нори. — Я прошла два квартала, а потом… потом подумала, ну куда я пойду? Куда от тебя денусь?
— Ох, милая, — выдохнул Савицкий, снова прижимая ее голову к своей груди.
Он набрал воздуху в легкие и заговорил вновь:
— Детка, я знаю, тебе нужно время… пространство. И не обязательно возвращаться к маме. Это моя вина, и я должен уйти. Поживи здесь, а я прямо сейчас поеду в поместье.
Эрик пересадил Нори со своих колен на диван и стал подниматься, но она вцепилась в него мертвой хваткой.
— Нет, не надо. Эрик, это твой дом. И с пригорода сто лет добираться по пробкам в будни.
— У Артура тогда поживу, — рассуждал вслух Савицкий. — У меня есть ключи от его квартиры, она все равно пустует.
— Не наааадоооо, — снова захныкала Нори, цепляясь за него. — Я не… не хочу. Ты… ты нужен мне, пожалуйста.
— Нужен? Нори, ты же видеть меня не могла.
— Я… Мне… Это непросто, Эрик, но…
— О, да, Нори. Это все, как угодно, но уж точно не просто. Я не хочу напрягать тебя, детка. Можешь взять отпуск и жить здесь. Или езжай отдохнуть…
— О боже, Эрик, я не хочу отдыхать. Мне просто нужно все осознать, понять… И нам нужно поговорить об этом. Мне это нужно… очень.
Савицкий не мог поверить, что она так просто сможет снова впустить его в свою жизнь, но в словах Нори было что-то, что заставило его понадеяться. Девушка приняла эту паузу, как возможность снова заговорить.
— Послушай меня сейчас, не перебивая, ладно? — попросила она.
Эрик кивнул.
— Та ночь была лучшей в моей жизни, Эрик. Все эти годы я так любила Артура, так надеялась, что он однажды захочет повторить… вот так. Я все время вспоминала, как он говорил со мной, как прикасался ко мне, как двигался. И в моих воспоминаниях и… хм… фантазиях, это всегда был Кен, понимаешь?
Савицкий сглотнул, снова кивая.
— Я не понимала, как он может так со мной обращаться, если мы вместе пережили настолько потрясающий секс. А теперь оказывается, что все было логично до омерзения. Ведь это был ты, а не он. Это о тебе я все время мечтала, и тебя искала в Артуре. Вы похожи, Эрик. Внешне, но не в постели.
Нори подавилась воздухом, но нашла силы продолжить.
— Если бы ты знал, как мне было плохо, когда я назвала тебя Артуром в ту ночь в палатке. Я казнила себя, даже не понимая, что это все твоя чертова вина. Ты виноват, что я вас перепутала. Вся эта гребаная путаница — только твоя вина, — голос Нори срывался на крик, и она снова была на грани истерики.
Эрик закрыл лицо руками, каясь, признавая:
— Я знаю, Нори. Господи, мне так жаль, милая. Но что я мог?
— Почему ты не сказал мне? Почему ты ушел? Почему не остался? Тогда не было бы этого ужасного утра. Не было бы этого дерьмового секса с Кеном. Не было бы этой унизительной сцены с Ольгой. Почему, Эрик?
— Как я мог остаться, Нори? Ты бы перепугалась до смерти. Вспомни, ты же в мою сторону взглянуть боялась. Тебе было семнадцать, детка.
— Даже не знаю, что лучше: перепугаться до смерти или остаться в кровати, куда должен был вернуться твой пьяный племянник.
— Ладно, — Эрик решил быть честным до конца. — Это я перепугался, Цветочек. Я защитил тебя от приставаний Гуна, а сам не сдержался, едва коснулся тебя. Я трахнул несовершеннолетнюю девчонку, за которую нес личную ответственность. Не смотри так, Нори. Неужели ты думала, что без моего особого разрешения тебя бы оставили на Севере?
— Но…
— Это началось с первого дня, Эланор. Едва я увидел тебя, то захотел. И я был рад, что Саша все понял сам и уехал, но ты… Ты наша, Нори. Ты — дивный цветок моего дикого Севера. А я… Черт, я забыл обо всем, увидев тебя, прикоснувшись к тебе. Даже про презервативы не вспомнил. А потом еще оказалось, что ты приняла меня за Артура. Я психанул, Нори. А если бы ты забеременела?
— Но я не… — начала отрицать Нори.
— Я знаю.
— Откуда?
— Я приставил к тебе знакомого детектива, он следил. Ты пошла к врачу через две недели, но не на аборт, а за рецептом контрацептивов.
Нори вытаращилась на него, не в силах что-то сказать.
— А потом Артур рассказал мне, что вас застукала Ольга. Рассказал, что ты втрескалась в него по уши, и это было большой проблемой. И знаешь почему?
— Нет, — выдавила еле слышно девушка.
— Потому что ты ему нравилась, Нори. Не так, как тебе хотелось бы… Не знаю, по-человечески что ли? Именно он поддержал меня, когда я заявил Старшим, что собираюсь позволить тебе остаться на Севере. Он тоже видел, что ты особенная. Но его чертовски раздражало, что ты все время пыталась залезть к нему в постель. И выходит, что именно я виноват в этом. Я полагал, что должен держаться от тебя подальше, но этим только все запутал. И я понятия не имею, как нам жить со всем этим. Как тебе жить, потому что я уже давно смирился с собственным ничтожеством.
Эрик уперся локтями в колени, уронил голову на руки. Он не видел выхода, не видел света. Тьма заполонила его мир, разрушила все надежды. Он был сам себе противен. И даже тот факт, что Нори, оказывается, всегда тянулась именно к нему, а не к Артуру, не радовал.
Нори видела, что Эрик в отчаянии. Она сама была на грани, когда убегала, когда поняла, что бежать ей некуда. Да и сил не было. Темные оковы Короля Чародея так крепко держали ее, что Нори буквально физически почувствовала магнетическое притяжение. Нездешний голос шелестел в ее голове, приказывая вернуться. И было невозможно ослушаться, потому что тьма пропитала ее насквозь, и Нори уже не могла существовать отдельно от ее центра, от ее носителя. Даже представить не получалось, куда идти, что делать без Эрика. Потребность быть рядом с ним была сильнее жуткой пустоты, которая поселилась в ее душе. Признание Эрика словно пробило в ней огромную дыру, куда стекли все переживания и эмоции последних лет. Все оказалось не так. Не тем.