Страница 2 из 53
— То, что надо, — выдал Артур, упав на подушку. — Спасибо, малышка.
Нори улыбнулась ему, потянулась, чтобы поцеловать эти пухлые губы, но он отстранился, сморщился:
— Утреннее дыхание.
— Ой, — пискнула она, потупившись, но быстро нашлась. — Может, в душ?
— Прямо по коридору. Давай побыстрей, у меня куча дел сегодня.
Девушка сглотнула, стараясь не показывать, что ее ранит такое пренебрежение. Она встала с кровати, оглядываясь в поисках своей одежды. Ее вещи нашлись на полу, вперемешку со шмотками Артура. Пока Нори выбирала из кучи свои, дверь открылась.
— Хм… Очень добрый день, — проговорила Ольга, скрестив руки на груди.
Нори так и замерла, прижимая к груди трусики и платье. Она — голая на полу. Он — голый сидит на кровати. Его девушка подпирает косяк, насмешливо вздернув брови.
— Ну, блеск, — буркнул Савицкий, запустив пальцы в волосы.
— Картина маслом, — усмехнулась Князева.
И только Нори не нашлась, что сказать. Она буквально чувствовала, как кровь то приливает к щекам, то отливает. Наверное, она мигала, как семафор на железнодорожном переезде.
— Детка, уже десять утра. Ты в школу опоздала, — хихикнула Оля, обращаясь к Нори.
Даже в такой ситуации Эланор не растерялась. Она встала, вздернула нос, уперла руки в бока, наплевав на свою наготу, и надменно проговорила:
— Я на первом курсе, идиотка.
— Это хорошо, — вдруг очень мило улыбнулась ей подруга Савицкого. — Я, пожалуй, вас оставлю. Вдруг не закончили? Один гондончик — это с ночи или с утра?
Ольга подмигнула Артуру и, не дождавшись ответа, вышла из спальни.
— Вот гребаный пиздец, — обрел дар речи горе-любовник.
Он натянул трусы и выскочил следом за подругой, оставив Нори стоять голышом посреди комнаты. С одной стороны, ей было стыдно и даже немного страшно. Ольга вполне могла съездить ей по лицу за такое безобразие. Но, в общем, к лучшему, что она их застала. Отношения Оли и Артура явно не складывались, раз он наконец поддался чарам другой девушки. Теперь Князева надует губы и пошлет Савицкого ко всем чертям, а Нори очень вовремя окажется рядом, чтобы утешить его.
Желая усугубить ситуацию, она неспешно пошла в сторону душа, где спокойно помылась, оделась, даже накрасилась и уложила волосы. Она полагала, что за это время Оля уже сто раз успеет уйти, а Артур будет пригоден для сочувствия. Но они сидели в гостиной, попивая кофе и мило беседуя.
— Я думал, ты истерику закатишь, — говорил Артур.
— Смысл? — пожала плечами Ольга. — Но мне неприятно, Артур. Я сплю в этой кровати.
— Реже, чем мне хотелось бы.
— Может, поэтому и реже… Бельишко-то меняешь?
— Оль!
— Проводил бы подружку. Заблудится еще в твоих хоромах, — кивнула Князева на Нори, заметив девушку.
Артур аж вскочил с дивана, явно не ожидая увидеть ее.
— Ты еще тут? — шипел он, больно сжимая ее локоть, таща Нори по коридору к двери. — Неужели нельзя было тихо слиться, пока мы на кухне были?
— Артур, но…
— Никаких но! Исчезни.
И он захлопнул дверь перед ее носом.
Эланор долго стояла, не веря глазам. Он выгнал ее, просто выставил. Такая ночь и многообещающее утро. И все испорчено из-за девки, которая даже не в теме. Которая не знает его. И похоже, что и не любит.
Закусив губу и утирая слезы, Нори наконец нашла в себе силы, чтобы развернуться и уйти. Но она знала, что после этой ночи уже никогда не сможет разлюбить Артура Савицкого и сделает все, чтобы он полюбил ее.
Глава 1. Закон и порядок
Нори стояла у бара, потягивая очередное пиво. Она не могла смотреть трезвыми глазами на Хелл и Бена, которые весь вечер веселились на танцполе, тискаясь, как малолетки. Словно мало им было Севера. Эти двое обнаглели настолько, что приперлись и в Питер на концерт.
Почти год прошел с тех пор, как Кеннет был изгнан с Севера. Почти год с тех пор, как он уехал из Питера и из России. Когда Эрик объявил клану о решении суда, Нори думала, что это самый ужасный день в ее жизни. Но она ошибалась.
Ей было немыслимо тяжело принять известие о том, что ее любимый Ястреб — более не Ястреб. Ей было мучительно больно осознавать, что она не сможет видеться с ним. Ей было страшно даже представить, что он может навсегда остаться за границей. Но все это было рябью на воде, жалкой толикой того ужаса, в котором ей пришлось существовать.
Нори любила Север. Она не мыслила себя отдельно от питерского клана, не представляла весны, лета и осени без регулярных выездов в поле. И даже когда Кен уехал, она не нашла в себе сил бросить все это. В лагере ей было лучше, чем в городе. Там все дышало яростной страстью боя, которую так любил ее Кеннет. И Нори снова и снова приезжала с Ястребами на заброшенную станцию, чтобы вспоминать и скучать, беречь и лелеять свою любовь к бывшему Командиру клана.
Но ее светлую тоску неизменно гадили эти двое. Сладкая парочка — Хельга и Бенедикт. Он — чертов московский Командир, который не пожелал сдохнуть и в итоге стал единовластным предводителем объединённого войска русичей. Она — чертова шлюха, предательница, трясогузка, недоделанная танцовщица кабаре, слинявшая из Питера, поджав хвост, когда запахло жареным.
Нори не знала, кого из этих двоих она ненавидит сильнее. Но, пожалуй, больше — Хелл. Бен ей не нравился априори. Московский Волк, вечный враг Кеннета. Было как-то естественно и привычно беситься из-за него. Но Хелл… Едва Нори думала, что ненавидеть сильнее невозможно, Ольга Князева откалывала номер, убеждая ее в обратном.
Нори свыклась с ее снисходительными усмешками, когда она пришла на Север в ранге девушки Кена. Она даже напросилась танцевать с ней на пирах, чтобы быть поближе к врагу и возлюбленному. Но ее терпение лопнуло, когда Хелл приняла предложение Стейны ставить танцы для ее группы. И Артур… Он изменился с ней. Нори закрывала глаза, стараясь игнорировать то, что было между ним и Ольгой в Питере. Он стал спокойнее, меньше тусовался, меньше пил. Меньше обращал внимание на девушек, и на Нори в том числе. Но когда то же самое стало твориться с Кеннетом… С ее Кеннетом! Она так любила его бешеный нрав и неуправляемый гнев. Любила его задиристый характер, любила ссадины на его лице и демонический смех. Любила, когда он пил виски, много курил и ругался, как моряк, понося Москву. И во что его превратила Хелл? Улыбающегося мальчика, который заглядывал ей в рот, танцуя у костров под песни предводительницы Волков?
Все говорили, что Кен стал лучше, что Командиру к лицу уверенное спокойствие и красивая девушка под боком. Воины слепы, им не дано было увидеть то, что терзало Нори. Она теряла Кена. И все равно отчаянно любила.
Те несколько раз, когда они были близки, девушка помнила, хранила в сердце. Артур обычно позволял себе неделю отрыва после Севера, когда Оля откровенно динамила его. И чаще он обращал свое внимание на незнакомых девушек. Просто подходил и снимал их в клубе, увозил куда-то на своем Порше. Но иногда он вспоминал былые деньки, напиваясь до полувменяемого состояния, и Нори везла его домой из клуба на такси. Она раздевала его, укладывала в кровать. Рефлексы Артура были сильнее опьянения. Он не вырубался без секса. Задранная юбка и сдвинутые трусики. Ему нравилось сзади и, когда она была сверху. Без поцелуев, поглаживаний, объятий, нежности. Он брал ее быстро и торопливо. Словно время до отключки у него было ограничено. Стоит ли говорить, что Нори больше ни разу не кончала с ним. Она делала все сама. Потом. Когда смотрела на него спящего, вспоминала, как он просил хриплым голосом: «Сейчас, Эланор. Кончай, девочка. Со мной». И она кончала, а потом плакала. И уезжала домой, не желая просыпаться рядом утром, подсознательно боясь снова быть застуканной с ним, боясь разозлить Артура. На Ольгу ей было плевать.
Эланор поначалу обрадовалась, когда после возвращения Бена стали циркулировать слухи, что Хелл не просто так сблизилась с московским Волком. Нори надеялась, что Кен поймет, какую змею пригрел, что у него откроются глаза. Но целый год он упорно игнорировал сплетни, а потом… Суд и приговор — изгнание. Приговор не только Кеннету, но и Нори. Она бы пошла за ним, бросив все. Но ему никто не был нужен. Он даже с друзьями не попрощался, просто исчез. И уж, конечно, он вряд ли пожелал бы себе обоз в виде влюбленной девочки.