Страница 63 из 73
На его крики откликнулись десятки людей, так как не только констэбли, но и посетители таверны пустились в погоню, иные серьезно, иные ради забавы.
На повороте к дому отца Елизавета заметила, что Билли Кэрби остановил волов, и решила, что Бенджамен пойман. Когда девушки торопливо шли по аллее, они увидели две фигуры, пробиравшиеся в тени деревьев, и спустя мгновение Эдвардс и охотник стояли перед ними.
— Мисс Темпль, я, быть может, никогда не увижу вас больше, — сказал молодой человек. — Позвольте мне поблагодарить вас за вашу доброту. Вы не знаете, вы не можете знать руководивших мною мотивов…
— Бегите, бегите! — воскликнула Елизавета. — Вся деревня поднялась на ноги. Вам уже отрезан путь к мосту. Вас поймают прежде, чем вы успеете скрыться в лесу. Разве только…
— Разве что? — спросил молодой человек. — Ваш совет однажды уже помог нам. Я последую ему во что бы то ни стало.
— Теперь улица совершенно опустела, — сказала Елизавета после минутного молчания. — Пройдите по ней к озеру, там вы найдете лодку моего отца и можете переплыть в ней на ту сторону.
— Но судья Темпль будет недоволен посягательством на его собственность.
— Его дочь принимает на себя ответственность, сэр!
Молодой человек произнес вполголоса несколько слов, которые расслышала только Елизавета, и хотел идти. Но в эту минуту Натти подошел к девушкам и сказал:
— Не забудьте же о порохе, девушки! Надо идти за бобрами, а я и собаки стары. Нам нужен самый лучший припас.
— Идем, Натти, — сказал Эдвардс нетерпеливо.
— Иду, иду, малый! Будьте счастливы, девушки, за то, что вы были добры к старику.
Елизавета и Луиза постояли, пока удаляющиеся фигуры не скрылись из виду, а затем ушли в дом.
Пока все это происходило в аллее, Билли Кэрби остановил телегу, которая оказалась его собственной. Эдвардс взял ее, не спросившись владельца, около моста, где терпеливые волы поджидали своего хозяина.
— Э! Да это мои волы! — воскликнул он. — Как вы сюда попали, глупые?
— Держи прямо, — пробурчал Бенджамен, взмахнув наудачу кнутом и задевая Билли по плечу.
— Это что за черт! — воскликнул Билли, поворачиваясь с удивлением, но не узнавая в темноте буфетчика, приподнявшегося на телеге.
— Кто я? Я рулевой на этом самом судне и держу курс прямо, изволите видеть. Ну, живее, поворачивай на другой галс.
— Бросьте кнут, мистер Бенни Помпа, — сказал лесоруб, — или я вам задам трепку. Куда это вы направляетесь на моей упряжке?
— Упряжке?
— Ну да, на моих волах и в моей телеге.
— Изволите видеть, вы должны знать, мистер Кэрби, что Кожаный Чулок и я… то есть Бенни Помпа… Вы знакомы с Беном… Да, так Бенни и я… нет, я и Бенни… постойте, будь я проклят, если знаю, кто именно, но кто-то из нас заказал груз бобровых шкур, изволите видеть, и мы наняли телегу, чтобы переправить их домой. Я говорю, мистер Кэрби, что вы не умеете действовать веслом! Вы действуете веслом, почтеннейший, как корова мушкетом или барышня драйком…
Билли сообразил, в каком состоянии находился дворецкий, и некоторое время шел рядом с телегой, погрузившись в размышления. Затем он взял кнут у Бенджамена, который успел уже заснуть, и направился через мост и дальше в горы, к расчистке, на которой ему предстояло работать на следующий день, обмениваясь по дороге беглыми замечаниями со встречными констэблями.
Елизавета просидела около часа у окна, глядя на факелы, мелькавшие по склону горы, и прислушиваясь к крикам преследователей. Наконец последняя партия вернулась усталая и разочарованная. Вскоре в деревне наступила такая же тишина, какая стояла в ней, когда мисс Темпль шла в тюрьму.
ГЛАВА XXXVI
На другой день рано утром Елизавета и Луиза отправились в лавку мосье Лекуа исполнить поручение Кожаного Чулка.
Купив пороха, они молча дошли до моста. Здесь Луиза остановилась с тревожным видом, по-видимому, желая и не решаясь что-то сказать.
— Вам нездоровится, Луиза? — спросила мисс Темпль. — Не лучше ли нам вернуться и поискать другого случая встретиться со стариком?
— Нет, я здорова, но мне страшно. Я не могу идти опять на этот холм. Нет, я не в силах, совершенно не в силах!
Это было совершенно неожиданным для Елизаветы, у которой давно минувшая опасность не вызывала пустых страхов. С минуту она стояла в нерешительности, но, сознавая, что нужно действовать, быстро приняла решение и твердо сказала:
— В таком случае, я должна идти одна. Я не могу довериться никому, кроме вас, иначе рискую выдать Кожаного Чулка. Подождите меня на опушке леса, чтобы никто не думал, что я гуляю одна. Мне бы не хотелось подать повод к неуместным разговорам, Луиза, если… если… Вы подождете меня, милочка?
— Хоть целый год, мисс Темпль, — отвечала взволнованная Луиза, — но я не могу, не могу идти на этот холм.
Мисс Темпль пошла дальше одна. Она поднялась по дороге твердыми и быстрыми шагами, боясь, что не успеет попасть к назначенному времени.
Продолжительная засуха придала зелени буроватый оттенок, и природа уже утратила веселый вид первых дней лета. Небо тоже как бы страдало от засухи, угнетавшей землю, так как солнце скрывалось за мглою, наполнявшей атмосферу и казавшейся тонким дымом без единой капли влаги. Лазурь неба проглядывала лишь кое-где сквозь эту дымку, а на горизонте клубились массы паров, как будто природа собирала там всю свою влагу. Атмосфера была раскаленной и сухой, и, поднимаясь на верхушку горы, Елизавета задыхалась. Но она спешила исполнить поручение, представляя себе разочарование и даже беспомощность охотника, если он не получит пороха.
На вершине горы, которую судья Темпль назвал горой Видения, была расчищена небольшая полянка, с которой открывался вид на деревню и долину. В этом месте Елизавета должна была встретиться с охотником, и сюда-то она шла со всей поспешностью, какую допускали трудный подъем и бесчисленные препятствия в виде камней и поваленных стволов. Но она с успехом преодолела все эти затруднения и была на полянке за несколько минут до назначенного срока. Отдохнув с минуту на стволе свалившегося дерева, мисс Темпль окинула взглядом поляну, отыскивая своего старого друга. Но его не было. Она встала и прошлась между деревьями, заглядывая всюду, где, как ей казалось, мог скрываться Натти. Поиски остались безрезультатными. Недоумевая, что ей предпринять, она решила наконец крикнуть:
— Натти! Кожаный Чулок!
Ей отвечало только лесное эхо, повторившее ее слова. Елизавета находилась на краю горы, когда услышала неподалеку слабый свист. Не сомневаясь, что это сигнал Кожаного Чулка, она направилась на свист и спустилась на небольшую террасу, усеянную редкими деревьями, росшими в расселинах скал, где накопился тонкий слой почвы. Она подошла к краю этой террасы, спускавшейся почти отвесным обрывом в долину, и взглянула вниз, как вдруг услышала в нескольких шагах от себя шорох сухих листьев. Елизавета оглянулась и вздрогнула, но тотчас овладела собой и смело приблизилась к тому, что так поразило ее.
На стволе упавшего дуба сидел Джон-могикан, повернув к ней свое бронзовое лицо и устремив на нее лихорадочно блестевшие глаза с таким диким выражением, которое могло испугать менее решительную девушку. Его одеяло спустилось с плеч и лежало складками, оставляя открытыми руки и верхнюю часть туловища. Медаль с изображением Вашингтона, которую он надевал только в важных, торжественных случаях, висела у него на груди.
Вся внешность старого вождя преобразилась. Длинные черные волосы были заплетены в косы, которые свешивались с обеих сторон головы, открывая высокий лоб и проницательные глаза. В ушах висели огромные серьги из серебряной проволоки, бус и игл дикобраза. Такая же серьга была продета в хрящ носа и свешивалась до подбородка. По его морщинистому лбу были проведены красные полосы, которые спускались извилистыми линиями по щекам и сходились на подбородке. Тело его было разрисовано той же краской. Это был наряд индейского воина, приготовившегося к какому-то исключительному событию.