Страница 4 из 9
— Да, — устало отозвался он, спокойно глядя на меня.
Да! Я всегда получаю всё, что хочу.
— Тогда едем.
— Сейчас? — удивлённо спросил он, вставая.
Я подала ему руку.
— А чего тянуть?
Отец не был набожным человеком. Мать, вроде бы, была, но на неё никто не обращал внимания. А потом она выпала из окна — говорят, отец толкнул, чтобы новую жену получить, красивенькую дурочку Тильду. Впрочем, мать вечно была не от мира сего, так что, может, просто перепутала окно с дверью, не знаю. Но в итоге все остались довольны: у отца — новая миленькая жена, мама блаженствует в том, лучшем мире, с арфой и нимбом. Только у нас с братом ничего не изменилось. Ну что ж, мы явно не были заинтересованными сторонами в этой «трагедии».
Так что никто меня кланяться иконам не заставлял, и молитв я ни одной не знала. Учителя в школе пытались вдолбить — для общего развития. Но я покопалась в библиотеке и нашла старый дедушкин закон (дед вечно с церковью собачился) о свободе совести. А раз свобода, значит, имею право не тратить время на эту чепуху.
Но свадебный ритуал я более-менее знала. На всякий случай — если будущему мужу захочется что-нибудь интересное в клятву вставить.
С Дэниелом это, конечно, исключалось. Идеальный супруг, рассудила я. Прекрасен в постели и слова поперёк никогда не скажет. У меня же будет его Тиша.
Думаю, мы оба это понимали.
Разбуженный моими гвардейцами священник вёл обряд без запинок. Мальчишки-служки благостно пели. Дэниел устало смотрел на них из-под ресниц. А я наслаждалась, представляя лицо Эрика, когда он узнает, что я замужем — в соответствии с его условием, кстати. А, и лицо брата, конечно. «Елена, ты обесчестила семью!» Ха!
Когда дело дошло до клятв, я прислушалась — но всё было как надо. И Дэниел в соответствии со всеми правилами поклялся любить меня, защищать и в горе, и в радости — и дальше по списку.
Священник повернулся ко мне — я протянула руку, коснулась алтаря, и, не скрывая торжества, произнесла клятву.
Когда я сказала своё имя, глаза Дэниела изумлённо распахнулись. А меня кольнуло осознание: он же никогда не спрашивал, как меня зовут. Одна из многих, да?
Нет, уже нет. Теперь одна-единственная.
— Принцесса?! — выдохнул Дэниел в карете, когда мы ехали с повторным визитом к лорду-хозяину борделя.
Я улыбнулась.
— Да. Так что ты теперь герцог Озёрного края, Северных островов и…э-э-э… вечно забываю…
— Ты с ума сошла! — испуг в его глазах мне не понравился — волновался он, конечно, за себя. И за эту, как её, Тишу. — Что скажет твой отец? Что…
— Ничего он не скажет, он мёртв, — отмахнулась я.
— Значит, брат…
— Надо будет, и его убьём.
Дэниел замолчал — только бросал на меня странные взгляды всю дорогу. Ха, а он думал, я серая мышка, содержанка какая-нибудь у богатого любовника? Ну-ну.
С лордом снова проблем не возникло. Я подняла его из постели, выгнала парочку голых девиц из его спальни и потребовала вернуть моему Дэниелу племянницу. Лорд, правда, посмел поинтересоваться: «Зачем?», но его интерес быстро угас, когда я вспомнила про Эрика — и то, как он меня любит, жить без меня не может.
За Тишей пришлось ехать на другой конец города, вместе с сопровождающими лорда, вмиг ставшего любезным и галантным. «Конечно, Ваше Высочество, всё, что хотите, Ваше Высочество…».
Я проспала всю дорогу. И когда мои гвардейцы вместе с посыльными лорда вломились в красивый купеческий домик-игрушечку — тоже. Проснулась только когда карета качнулась — Дэниел бросился к дверце.
Визг, крик домочадцев купца, стоял — ну точно как на скотобойне. Морщась, я выглянула из окошка — пара гвардейцев как раз тащили какую-то упирающуюся бабищу в чепце и сорочке такого размера, что с тем же успехом из неё получился бы парус. Я хотела было приказать, чтобы бабу заткнули, но разглядела в этой суматохе Дэниела, и мне стало не до того.
Он нёс завёрнутую в чей-то плащ девочку — щупленькую, слишком маленькую для десятилетней. И то, как он держал её, как тихо говорил что-то, наклонив голову, и как доверчиво девочка льнула к нему, — всё это заставило меня отшатнуться от окна и рывком задёрнуть занавеску.
Мне и в голову не могло прийти, что у бордельной шлюхи и его глухонемой воспитанницы найдётся что-то, чему я буду завидовать.
Не выпуская девчонку, Дэниел залез в карету. Как и раньше, устроился напротив, поймал мой взгляд. И торопливо закрыл сонную девчонку собой.
Я отвернулась.
Оставшуюся дорогу девочка спала — я поглядывала украдкой. Дэниел рассеянно гладил её спутанные серебристые, как у Эрика, волосы и лишь однажды посмотрел на меня.
— Спасибо, госпожа.
— Ты можешь звать меня Елена, — тихо отозвалась я. — Раз мы теперь супруги.
Дэниел промолчал.
Дома я отвела Тише лучшие гостевые комнаты — подальше от моих. Дэниел, конечно, остался с ней — он кружил над девчонкой, как наседка, и отчего-то это совсем не выглядело глупым.
Я ушла в свою спальню и честно проворочалась целый час в постели, пытаясь заснуть. Нормальный сон не шёл, а в дрёме мне мерещился Дэниел, воркующий над своей девчонкой, взбешенный Эрик и брат, лишающий меня наследства.
Промаявшись, я встала и взялась писать письма — угроза остаться без гроша в кармане была теперь слишком реальной, чтобы закрыть на неё глаза. Стоило обезопасить себя заранее.
То ли слуги, наконец, смазали дверные петли, и те не скрипнули, то ли я так увлеклась, что не услышала, но поцелуй за ухом заставил вздрогнуть и поставить на очередное письмо жирную кляксу.
За этим поцелуем последовал ещё один — в щёку — и ниже, губы пробежались по моей шее, привычно нежные. Меня бросило в дрожь — я опустила перо от греха подальше. Заляпую написанное, потом даже скопировать не смогу.
— Дэниел, иди спать, — пробормотала я, откидываясь в кресле. — Ты мне уже объяснил, что работать сегодня не сможешь. Я поняла.
Меня вытащили из кресла и мягко опустили на кровать.
— А как же брачная ночь? — улыбнулся он, приникая ко мне.
Я схватила его за волосы.
— Переносится на «потом». Лучше действительно иди спать. Завтра будет тяжёлый день. Мы уезжаем.
Он лёг на бок рядом, подпёр щёку кулаком — я видела его лицо надо мной.
— У меня нет вещей, чтобы их собирать. И я хочу тебя отблагодарить.
— Я это поняла. Но тебе нужен отдых. Иди.
Он криво усмехнулся, не двигаясь с места.
— Хорошая, заботливая хозяйка…
— Жена, — перебила я.
— Что это меняет?
Я задумалась. И была вынуждена признать, что действительно ничего. Я же не настолько глупа, чтобы не понимать: он не будет любить меня, как свою Тишу. Даже если прикажу. Он вообще меня любить не будет.
— Зачем она тебе?
Он вскинул брови, непонимающе глядя на меня, и я повторила:
— Твоя глухонемая девчонка. Зачем она тебе?
Он продолжал смотреть на меня — только взгляд изменился с устало-непонимающего на осторожно-внимательный. Так смотрят из окна на бешеную собаку. Вроде бы не страшно — но вдруг, вдруг…
— Какой с неё прок? — я приподнялась на локте. — Обуза, слабость. Почему ты не убил её, когда она родилась? Почему ты до сих пор её не убил?
Он рассмеялся — тихо и горько.
— Ты всех людей судишь по их полезности или бесполезности, госпожа?
— Конечно, — недоумённо откликнулась я.
Он кивнул. Вздохнул.
— Когда мы приедем в твой Озёрный край, принцесса, прошу, не отсылай Тишу. Я действительно сделаю за это всё, что ты захочешь.
— Слабость, — повторила я, и он снова рассмеялся.
— Ошибаешься, госпожа. Сила. Но не думаю, что ты когда-нибудь это поймёшь.
Я поймала его взгляд.
— Объясни.
— Тебе никогда не бывало одиноко? — подумав, спросил он.
— Никогда.
Он почему-то снова усмехнулся — я не понимала, что такого смешного он находит в нашем разговоре?
— Тогда почему ты уже меня ревнуешь, принцесса?