Хорошие люди

— И что же я подумал не то?

— Не в тебе дело.

— Ну, в этом я и не сомневался, — зло усмехнулся Геллер, поправляя на плече сумку.

Настя оглянулась вокруг. Не лучшей идеей было говорить на улице, поэтому она предложила.

— Давай выпьем кофе.

— Мне работать надо.

— Саш, пожалуйста, — взмолилась Сокол.

— Ладно, пошли.

Он привел ее к себе в офис, игнорируя взгляды. Знал, что обеспечил сотрудникам темы для разговоров на месяц вперед, но уж слишком жалкой выглядела Настя, клянча разговор тет-а-тет, а времени на общение где-то в кафе у него не было совсем.

Геллер налил кофе, который всегда был готов для него по таймеру, поставил чашку Насте, не забыл о себе.

— Спасибо, — поблагодарила она, щедро бросив два куска сахара. Обычно предпочитала черный.

Саша удивился, но ничего не сказал. Он пару минут наблюдал, как она потягивает горячий напиток, собираясь с мыслями, а потом поторопил.

— Насть, без обид, но мне нужно работать, поэтому… — Саша развел руками, как бы извиняясь, но предлагая не мешкать более.

— Да, конечно, я понимаю. Тут такое дело. Я вчера поступила плохо. Знаю, что тебя задели эти слова, но… Я не нас… не наши… В общем… у меня есть кое-кто, — призналась наконец Сокол, — и мы вчера поссорились.

— Понятно, — кивнул Геллер.

Не сказать, что ему полегчало, но некое прозрение имело место быть.

— И мне было хорошо, да… — по живому резала Настя, — Но поступила я плохо. И с ним, и с тобой. Сама себе противна.

Собрав в кулак всю свою волю, Геллер нашел силы улыбнуться ей.

— Нормально, Насть. Все нормально, правда. Я понимаю.

Он не понимал, но для убедительности потрепал ее по руке. Смотреть на Настю было почти больно, поэтому Саша встал, отвернулся к окну, проговорил:

— Не убивайся, бывает. Ты остановилась. Это правильно. Я вот уже не смог бы.

Сокол застонала. Геллер скривил лицо, потому что этот звук пробудил в нем воспоминания о вчерашнем.

Саша почувствовал, как она обняла его сзади за пояс, уткнулась лбом в спину. Он почти ненавидел ее в этот момент.

— Ты мне очень нравишься. Пожалуйста, давай попробуем все забыть. Мы ведь друзья. Со мной такого никогда еще не было.

Геллер решил не спрашивать, чего именно не было: мужчины друга или попытки соблазнения оного.

— Не хочу терять тебя, — продолжала откровенничать Настя.

Саша решил не мучить ее, сгладить.

— Еще бы, — хохотнул он, — Я тебе такие бабки плачу. Небось, половину зарплаты с моих тренировок закрываешь.

Сокол треснула его по спине кулаком.

— Ты иногда такой говнюк.

— Знаю, — нагло заулыбался Геллер, повернувшись к ней, — Ты мне тоже нравишься, Насть. Но, как выяснилось, даже слишком. Не буду оправдываться. Думаю, не в первый раз на тебя так реагируют мужчины.

Настя потупилась, покивала. Саша снова перевел тему.

— Что это было сегодня с палками? Мстишь мне что ли?

— Нет. Теперь будем раз в неделю так делать. У тебя хорошо получается, вес добавим. Не переживай.

— Скорей бы, — пожелал Саша.

— Побегу, ладно? У меня клиент через минуту. Я уже опоздала.

Настя порывисто обняла его, крепко-крепко сжала.

— Чего в клубе все не сказала?

— Там же камеры кругом, — сморщила нос Сокол, — А мне очень надо было тебя обнять.

— Понимаю, — соврал Саша. Ни черта он не понимал, но старался не углубляться в ее мотивы. Женщина же.

— Завтра сделаем выходной. Напишу тебе. Выспись, — велела тренер и убежала.

Геллер свалился в кресло, закрыл лицо руками. В голове шумело, подташнивало, безумно хотелось спать. Саша почти уговорил себя послать все к черту и ехать домой отсыпаться. Он мог себе это позволить. А сегодня даже хотел. Но не успел он убедить себя в этом до конца, как зазвонил телефон, и будний день закружил директора «Ресторатора» в урагане дел.

Где-то в районе обеда он увидел сообщение от Насти: «В нашей кафешке санитарный день сегодня. Ты ел?»

Времени не было даже соврать, что пил протеин, потому что Саша изо всех сил старался разделаться с самыми важными делами, чтобы уйти домой хотя бы вовремя.

— Ты ел? — услышал он тот же вопрос в начале пятого.

И снова интересовалась Настя.

Геллер выглянул из-за монитора, не веря своим ушам. Но Сокол стояла перед ним. Глазам тоже не поверил, моргнул. Настя никуда не делась

«Значит и правда она, а не глюк», — подумал он, а вслух сказал:

- Ты чего здесь делаешь?

— Домой иду.

— Оригинальный путь домой через офисный центр.

— Не ерничай, — одернула его Сокол, — Я три часа назад спросила и не получила ответа. Ты ел?

— Я работал, — отрезал Геллер.

Ему сразу же стало стыдно за свою резкость, и он поспешил оправдаться.

— Насть, сегодня же не было нагрузки толком. Прот пил после бега. Сейчас дочитаю статью и домой.

— Ну-ну, — покачала головой Настя, — Я так и знала.

Она вытащила из рюкзака контейнер, поставила перед своим подопечным. Саша скептически покосился на этот презент.

— Начинай, — подбодрила она, сложив руки на груди.

— А самокат где? Пешком сегодня? Или угнали? — поинтересовался Геллер, открывая крышку.

В контейнере оказался сэндвич. Хлеб, курица, огурец, салат.

— Оставила в приемной, — ответила Настя, сердито глядя на него, — Ешь при мне. Сейчас же.

— Ой, — прыснул Саша, — Вот ты опять.

— Что опять?

— Как моя мама говоришь.

— Трескай, Геллер! Живо, — повысила Настя голос, но заулыбалась.

Саша не мог ослушаться. Пока он жевал, Настя стояла памятником самой себе, грозно смотрела, поджав губы. Наверно, старалась не смеяться, потому что он уж очень старался побыстрее покончить с бутербродом под таким надзором. Хорошо, что кофе был рядом. Всухомятку жевал бы сто лет.

— Мо-ло-дец, — по слогам проговорила Сокол, когда он доел.

Настя чмокнула Сашу в щеку, забрала контейнер и была такова. А Геллер только через минуту очнулся и продолжил вычитывать материал. И лишь дома он догадался, что Настя лично для него соорудила этот чудо сэндвич. Она давно отказалась от хлеба, значит, скорее всего, зашла в магазин и пожертвовала свои овощи и курицу для начинки. Для него.

О поцелуе Саша старался не думать, потому что он не значил ничего такого, что бы ему хотелось. Но внутри все равно все пело, а губы сами собой растягивались в улыбке, когда он засыпал.

Новый день принес начало новых отношений. Сначала Саша считал, что они с Настей вернутся к тому формату, который устраивал обоих до ночи в поле, но быстро понял, что ошибся. Сокол, конечно, не изменяла себе на тренировках, была беспощадна к нему, выматывала до семи потов, ватных ног и тошноты. Но вот вне тренировочного процесса она стала позволять себе много лишнего. Хотя Геллер не жаловался. Ему нравилось это лишнее. Настя все время удивляла его, но приятно.

Она стала регулярно заглядывать к нему на работу, ссылаясь, что клуб рядом и ей по пути. Подкармливала. Саша сначала пытался спорить, но Сокол всегда откуда-то знала, что он ел и когда. Геллер полагал, что ей стучит хозяйка кафе правильного питания, где он заказывал (или не заказывал) еду.

Настя сама села на сушку, отчего была иногда излишне раздражительной. Саша не стеснялся делать ей замечания. Он очень тактично напоминал, что орать не обязательно, так как слух у него в норме. Настя извинялась, сводила все к шутке.

— Санечка, не злись, пожалуйста, — тут же раскаивалась она, — Я голодная просто. Ты же знаешь, голодная баба — хуже недотра…

В этом месте Настя хлопала себя рукой по губам, останавливая поток откровений. И они долго хохотали после этого.

Саша, конечно, не спрашивал ее о друге, с которым однажды вышла ссора. Но ремарку о недотра… об одинокой женщине он принял за вероятность очередной размолвки. Геллер пытался не радоваться этому, но выходило скверно.

Кроме всего прочего, Настя еще и уговорила Сашу бегать вместе вечером. Геллер все равно таскал в сумке на тренировку кучу вещей, поэтому не отказался. Он просто брал с собой еще одни шорты и майку, переодевался, ехал сразу после работы к Настиному дому, где они нарезали круги по стадиону, а потом могли дотемна потягивать воду и болтать, сидя на лавочке у подъезда. Не каждый день, но пару раз в неделю. Иногда и три.