Он, другой и ты

— Не удержалась, — оправдывалась Сашка, целуя его. — Ты вроде был не против.

— Я очень даже за, — кивал Дима, млея от расслабона. — Я бы с удовольствием каждое утро так просыпался. Переезжай ко мне.

Он прикусил язык и тут же напрягся, приготовившись по привычке к Сашкиному загону.

— В смысле… я не настаиваю, но, в общем… Это слишком быстро, наверное… — отчаянно давил на тормоз Токарев.

— Я даже представить не могу, как из твоей глуши добираться до работы, — выдала Саша совершенно неожиданный аргумент, а потом еще более неожиданно добавила: — Уж лучше вы к нам.

— Ты серьезно? — он аж отодвинулся от нее, чтобы взглянуть девушке в глаза.

— Вполне, — кивнула Нестерова.

— Это как-то… внезапно…

— Ну, — пожала плечами Сашка, — моя стратегия — внезапность.

— Это я уже понял, — захохотал Дима, намекая на ее нападения в туалете салуна и вчера вечером. — Блицкриг нервно курит.

— С добрым утром что ли? — заулыбалась Саша, снова целуя его.

— Добрее не бывает.

— Пойдем в душ, и там я докажу тебе обратное.

Дима с радостью закивал, выбираясь из кровати. В душе он долго и с удовольствием ласкал Сашино тело мыльными руками, а потом опустился на колени, чтобы уделить внимание особенным местам… ртом. Прижавшись к стенке душевой кабины, Саша корчилась и стонала, пока не кончила. Токарев так воодушевился, что подхватил ее под попу, желая продолжить без промедления. Нестерова, хоть и молила о пощаде и перерыве, но все же крепко сцепила ноги у него за спиной, позволяя отлюбить ее до очередного взрыва.

После душа Сашка облачилась в Димину рубашку, валяющуюся на стуле около кровати. На его предложение надеть чистую из шкафа она только хмыкнула. Ее сводил с ума запах его одежды. Его запах. И теперь Саша не видела смысла этого стесняться.

Спустившись вниз, они отправились на кухню что-нибудь пожевать. Пока Сашка доставала яйца, молоко и сыр для омлета, Дима взялся за телефон, который вчера оставил на столе в кухне.

— Двое! — заорал он, открыв смску от Марины. — У Бирюковых двойня! Ты знала?

— Я? Да откуда? Они всех обдурили, — вторила его гневу Саша, разбивая яйца в миску.

— Охренеть, это как же… Да они… Вот конспираторы! А я думал, чего Маринка стала размером с дом, ведь не может ребенок быть таким здоровым!

— Там все сложно было, Дим, — решила оправдать друзей Нестерова. — Я вчера Марине звонила. Они, кажется, не были уверены, что оба выживут.

— Оу, — тут же сдулся Токарев. — Как она там? Как дети? Теперь все хорошо?

— Вроде в норме. Просила нас обоих приехать на выписку.

— Ну это само собой, — покивал Дима и, заметив Сашино виноватое выражение лица, поспешил обнять девушку. — Теперь-то и у нас все хорошо? Правда?

— Да, — выдохнула она, подставляя губы для поцелуя.

Омлет едва не сгорел, потому что Саша с Димой опять увлеклись поцелуями и ласками. Но Токарев вовремя учуял момент и выключил газ.

— Ты серьезно хочешь, чтобы я к тебе переехал? — спросил Дима, прожевав кусок спасенной еды.

— Ну, это ты хотел, чтобы я переехала, а я не хочу каждый день таскаться в город отсюда. Поэтому почему бы нет? Вообще, можно жить у меня на неделе, а в выходные тусоваться тут. Мне нравится твой дом. Очень. И покер опять же…

— Ты это только что придумала? — спросил Дима, слегка обалдев от такого четко продуманного плана.

— В общем, да, — пожала плечами Нестерова.

— И не считаешь, что нам нужно немного притереться, узнать друг друга?

— Дим, я тебя сто лет знаю.

— Ну не как… эээ… своего бойфренда.

На этом месте Саша не смогла сдержаться, прыснула.

— Тупо звучит, знаю, — тоже улыбаясь, покивал Дима. — Ну как любовника что ли? Сожителя?

Она встала из-за стола и уселась Диме на колени.

— Дорогой, ты же оставался у меня много раз. Ну а любовник ты вроде как… неплохой. Хотя я еще пару раз проверю…

— Неплохой? Ах, неплохой? — зарычал Дима, усаживая Сашку на стол. — Я тебе покажу… Неплохой!

И он показал. Пару раз. И Нестеровой не оставалось ничего, кроме как согласиться, что он не просто неплох, а очень даже хорош.

Вечером они снова валялись на ковре у камина, разговаривая и слушая треск дров.

— Саш, ты так и не сказала, что вчера случилось, — аккуратно начал дознание Дима.

— Случилось то, что я — круглая дура, — чуть отстранившись, призналась Саша.

Токарев красноречиво промолчал, давая ей свободу слова.

— Женя… он… он, конечно, классный и крутой. Был для меня тогда. А сейчас нам и поговорить не о чем. Он ведь вообще не изменился, словно законсервировался. А я не хочу назад. Хочу к тебе. С тобой… — Сашка шмыгнула носом. — Как ты мог меня ему отдать?

— Я не мог, — прошептал Токарев, снова прижимая ее к себе. — Неужели ты думаешь, я бы отступился? Сашк, я бы ни за что не отказался от тебя. Если бы ты его выбрала, все равно доставал бы тебя.

— Правда? — она подняла на него влажные глаза.

— Клянусь.

— Тебе плохо было без меня?

— Я чуть не сдох.

— Хорошо.

— Ну спасибо, родная, — тихо засмеялся Дима.

— Прости, — улыбнулась и Саша. — Но мне тоже было так паршиво, и я надеялась, что и тебе плохо. Сам ведь запретил звонить.

— Нестерова, это просто апогей твоего эгоизма.

— Я знаю. Просто я тебя очень люблю.

— И я тебя люблю, вредина.

Они немного помолчали, осознавая торжественность момента и их чувств, а потом Дима выдал:

— Можно я завтра отвезу к тебе одежду и всякую мелочь?

— Ты время зря не теряешь, — хохотнула Нестерова.

— Я боюсь, что ты передумаешь.

— Давай бороться с твоими страхами, — и Сашка легонько толкнула Диму, заставляя его лечь на спину, а сама устроилась сверху.

— Давай-давай, я ужас какой трусливый, — вторил ей Токарев, дергая пуговицы рубашки.

Спустя пару часов Дима был избавлен от страхов, фобий и других расстройств психики посредством секса. Он ни разу не пожалел, что опять отдал Саше инициативу. Ему, безусловно, нравилось самому задавать ход сексуальных игр, но и в подчинении был свой кайф. Он снова и снова восхищался своей женщиной, понимая, что любит ее еще сильнее, чем прежде. Он мог быть с ней самим собой. Она знала его лучше, чем кто бы то ни было. Они чувствовали друг друга одновременно так тонко и остро.

Обессиленные и счастливые после секс-марафона они лежали, держась за руки и глядя в потолок.

— Холодно, — поежилась Саша.

— Камин догорел, — кивнул Дима.

Они, не сговариваясь, поднялись. Токарев подкинул поленьев, а Сашка пошла к шкафу, где лежал плед, и вдруг остановилась как вкопанная с одеялом в руках. На глаза тут же набежали слезы.

— Димка, — позвала она. — Ч-что это?

— Где? — обернулся Токарев, мгновенно реагируя на дрожь в ее голосе.

— Это, — Саша ткнула на дешевую фигурку маляра, которая стояла на полке рядом со стильными сувенирами из разных стран.

Дима практически сразу понял, что она имеет в виду. Он миллион раз хотел как бы случайно подвести Сашу к этой полке, показать ей, дать понять, что и тогда она значила для него очень и очень много. Токарев заготовил море речей, но сейчас понимал, что ни одна из них не годится.

— Ну… это я. Маляр, — тупо ляпнул Дима, забирая у Саши из рук плед и укутывая дрожащую девушку.

— Он же… Это же я тебе… — заикалась она, не веря, что Дима хранил ее подарок. — Я думала, ты выбросил его, едва я отвернулась.

И Нестерова в очередной раз за последние сутки разревелась.

— Сашенька, ну что ты, — приговаривал Токарев, усаживая всхлипывающую девушку на диван и вытирая с ее щек слезы. — Не плач, родная, перестань.

— Дим, откуда он? Неужели ты хранил? Помнил? — продолжала недоумевать Саша, шмыгая носом.

Дима на секунду прикрыл глаза. Он хотел бы наврать ей с три короба о фатуме и великой любви, которую лелеял в сердце все эти годы. Девчонки любят такие истории. Скорее всего, этот жалостливый бред гарантировал бы ему вечную Сашкину преданность, восхищение и обожание. Но Токарев решил до конца соблюсти их договор и выдал не особо красивую правду.