Он, другой и ты

Половину ночи Саша крутилась в постели, кусая губы. Она договорилась о новой встречи с Женей в пятницу, но при этом ей отчаянно не хватало Димы. Хотя прошло всего два дня, Нестерова в полной степени ощущала пустоту без его звонков, смсок и других знаков внимания, которыми ее избаловал Токарев. Саша снова и снова пыталась понять, что чувствует, но не могла. Поэтому она заставила себя уснуть и дожить до пятницы.

Так прошла неделя. Нестерова окунулась в работу, которая никуда не делась. Журнальная катавасия спасала ее от лишних мыслей о Диме и Жене. Но ночью ее снова настигали терзания и сомнения. Саша еще несколько раз встречалась с Сергеевым, который продолжал кормить ее рассказами о своей жизни, в которой ему так не хватало ее, Сашки. Женя постепенно стал проявлять свои чувства и желания. Ему стало мало держать Сашу за руку и чмокать у подъезда. Он приобнимал ее, прикасался к лицу девушки и норовил углубить прощальный поцелуй. Нестерова вроде была не против его прикосновений, но отворачивалась, едва язык Жени пытался раздвинуть ее губы. Она просила не давить, и ему не оставалось ничего иного, как соглашаться.

Дважды Саша звонила Диме, который, как и обещал, консультировал ее по рабочим вопросам. После этих разговоров Нестерова запиралась на полчаса в кабинете и безмолвно выла в кулак, отчаянно скучая по Токареву, его улыбке, голосу, насмешливо вздернутым бровям.

В очередную пятницу Саша зачем-то надела красивое платье, которое нуждалось в комбинации, и заказала столик в «Стене». Столиков у них не нашлось, и хостесс предложила вип-зал. Саша согласилась. Девушка приехала сразу с работы на машине и оставила ее на крытой подземной парковке ресторана. Женя уже ждал внутри. Пока они ужинали, Нестерову не покидало ощущение диссонанса. Она сто раз пожалела, что настояла на этом ресторане, ведь именно здесь Дима кормил ее роллами и заваливал на диван, предлагая закрыть дверь и заняться сексом.

Ее терзания были нарушены смской с новостями. Девушка вытаращилась, читая текс, а потом тут же перезвонила, не обращая внимания на Женю, который был явно не в восторге от ее повышенного внимания к телефону.

— Ну ты и коза, Бирюкова, — сразу наехала Нестерова, едва подруга ответила алло.

— Я знаю, Сашк, знаю, прости, — тихим уставшим голосом повинилась Марина.

— Двое! Я думала у тебя один, а их двое. Ну вы даете, друзья мои. Всех обдурили, — тут же перестав злиться на молодую мать, сказала Саша.

— Ой, Саш, да у нас всю дорогу какие-то проблемы были. Если честно, я боялась, что один просто напросто… — Марина не договорила, подавившись воздухом.

— Хей, хей, Мариныч, перестань. Все же хорошо?

— Вроде, да. Я даже разрешила Косте купить вторую кроватку.

— Ну поздравляю тебя, дорогая. Вся в мужиках теперь.

— Это — да, — улыбнулась в трубку Марина.

— Я про выписку у Кости узнаю, приеду обязательно. Ладно?

— Ладно. Нас, наверное, не раньше чем через неделю отпустят. Хотят понаблюдать врачи. Так спокойнее.

— Конечно, — согласилась Саша.

— С Митей приедете? Я ему тоже написала, но он пока не ответил. Наверное, поехал Костю убивать.

— Я… я не знаю, — растерялась Сашка. — Скорее всего, мы же будущие крестные.

Марина немного помолчала, словно вспоминая что-то.

— Костя сказал, у вас проблемы… Неужели поругались? — скорее из вежливости поинтересовалась Маринка.

— Бирюкова, не надо делать вид, что тебе сейчас есть до этого дело, — понимающе отринула ее заботу Сашка.

— Если честно, то мне действительно не до вас, — хихикнула Маринка. — Меня больше беспокоят собственные соски, которые эти двое вечно голодных созданий уже обглодали до крови.

— Господи, это как? — обалдела Нестерова. — Они у тебя уже с зубами что ли?

— Без зубов, но от этого не легче.

— Капец, Мариныч, держись.

— Держусь, Сашк. Мама мне мазь завтра обещала привезти, говорят, должна помочь.

— Хорошо бы.

Но Марина не была бы Мариной, если бы отпустила Сашу без просьбы:

— Пообещай, что приедете на выписку с Митей. Уж там я с вами обоими проведу работу.

— Обещаю, — кивнула Саша.

Попрощавшись, она поймала себя на мысли, что улыбается. Нестерова была безусловно счастлива за Марину, которая благополучно родила близняшек, но еще сильнее радовалась тому, что выписка малышей из роддома— это стопроцентная встреча с Димой. У девушки аж руки зачесались набрать Токарева и вместе с ним повозмущаться по поводу коварных молчунов Бирюковых.

— Саш, — вырвал ее из раздумий голос Жени.

— Прости, у друзей близняшки родились. А мы и не знали, что двое будет.

— Мы? — уточнил Сергеев.

— Ну… да. Они скрывали, — Нестерова решила не уточнять, что мы — это не вся их компания, а она и Дима.

— Понятно, — кивнул Женя. — Ты сегодня очень красивая.

— Только сегодня? — не сдержалась Саша.

— Всегда. Но мне очень нравится это платье.

«Ты бы видел, какая под ним комбинашка, сразу бы кончил», — подумала Саша, но вслух ничего не сказала. Она вдруг отчетливо осознала, что могла бы так подразнить Токарева. А вот Сергееву давать пустых надежд не хотелось.

«Я не хочу его», — яркой вспышкой прострелило Сашу осознание простой истины.

С Димой она постоянно вибрировала от возбужденного напряжения. Каждое его касание было для Саши частью прелюдии. И хотя она до безумия боялась лечь с ним в постель, но хотела этого не менее безумно. А с Женей… С Женей ее перестало потряхивать уже на втором свидании. А на третьем ей стало откровенно скучно. Саша принимала его приглашения на автопилоте, словно из любопытства. Ей нравилось тешить свое эго, доставляло удовольствие, как посыпал голову пеплом тот, кто так сильно ранил ее. Но с Женей у них не получалось диалога, каждый говорил о своем. Сергеев, в отличие от Токарева, не разделял ее увлечение современной литературой. Он никогда не играл в любимый Сашкой холдем[1]. Женя из рук вон плохо изображал заинтересованность, когда она рассказывала о косяках своих журналистов, тогда как Дима всегда с удовольствием угорал над ее историями из редакции. Сашка никогда не была снобом, но все же призналась самой себе, что говорить ей с Женей неинтересно, да и не о чем, ведь он, как и десять лет назад, работал в охране и имел весьма узкий круг интересов. Другое дело Дима, который прекрасно понимал, как непросто быть авторитетным начальством, найти грань между диктатурой и панибратством, как качественно отдыхать без вреда для здоровья после напряженной рабочей недели.

— Пожалуй, я готова закончить ужин, — проговорила Саша, откладывая приборы.

Когда принесли счет, она оценила крулость суммы и аккуратно предложила Жене:

— Давай пополам?

Сергеев кивнул. Саша торопилась к парковке, желая скорее закончить эту встречу, чтобы спокойно подумать обо всем дома. Но Женя принял ее спешку на свой счет. Как только они подошли к машине, он схватил Сашу за талию и, крепко прижимая к себе, впился в ее рот страстным поцелуем. Нестерова сначала растерялась, а потом растворилась в нем. Она вспоминала эти губы, жесткие и требовательные, с … удовольствием. Девушка словно заново переживала все поцелуи с Женей. Первый, со вкусом дешевого пива, — на танцполе в клубе. Следующие, отчаянные и жаждущие, как могут целоваться только без ума влюблённые и молодые. Прощальные, соленые от ее слез, когда Женя уезжал домой. Голодные и болезненные от его щетины после недели в поезде, когда он вернулся год спустя. И как он крепко прижался губами к ее рту, оставляя на вокзале совершенно разбитую, размазанную.

— Поехали к тебе… — судорожно выдохнул Сергеев, наконец оторвавшись от нее.

— Нет, — прошептала Саша, прижимая ладонь к щеке, по которой скатилась слеза.

— Прости, — Женя тут разжал объятья, потянулся к ее лицу, но Нестерова отшатнулась. — Просто это платье… И ты вдруг решила закончить… Я подумал…

— Я изменила тебе, Жень, — неожиданно даже для самой себя призналась Саша. — Дважды. Когда я звонила, чтобы бросить тебя, то была влюблена в своего друга. А потом… Потом я познакомилась со своим бывшим мужем. Я спала с ним, пока ждала, — Саша нарисовала воздушные кавычки, — тебя.