Он, другой и ты

— Ничего, если я майку сниму? Водичка прохладная, зараза.

— Ох, конечно, — Саша перевела взгляд ниже, заметив, что и джинсы все мокрые. — И штаны тоже снимай.

— Серьезно? Хочешь снять с меня штаны, малышка? — заржал Токарев над ее предложением, красочно лязгая пряжкой ремня.

— Заткнись, — огрызнулась Нестерова, но все же не смогла спрятать улыбку. — Повешу над газом. Майка мигом высохнет, ну и джинсы немного.

Сашка специально отвернулась, пока он снимал штаны, чтобы включить конфорки. Она закинула на веревку Димины шмотки, выдала ему свой огромный махровый халат, в котором обычно курила на балконе, и наконец вежливо предложила чаю гостю.

— Я б поел, если честно, — совершенно не стесняясь, признался Дима. — Давай пиццу закажем. Или роллов?

— Роллов, — кивнула Сашка, снова безуспешно пряча улыбку.

— Что смешного? — Токарев вскинул бровь, листая справочник в телефоне.

— Ничего, ничего.

— Калифорния? Лосось? Креветка? Нормально?

— И с тунцом, — добавила Саша.

— Окей.

Дима сделал заказ, без запинки назвав Сашин адрес, отчего девушке стало слегка не по себе. Еда приехала очень быстро, и они, слегка повздорив по поводу оплаты, все же поделили счет поровну, уютно устроились на той же кухне. Нестерова заулыбалась, едва Дима положил в рот первый ролл.

— Ну чего ты все ухмыляешься? — не выдержал он ее веселого взгляда.

— Немного ностальгирую, — махнула рукой Саша, отчего-то перестав нервничать в его присутствии, и призналась. — Я первый раз ела роллы именно с тобой.

Дима замер, подняв глаза на Сашу. Он смотрел, слегка прищурившись, пытаясь вспомнить.

— Да, да. Я буду пиво с орешками, — прокривлялся Токарев, изображая Сашку. — А потом умяла полтарелки.

Сашка засмеялась в голос, вспоминая, как они сидели в «Стене», как он кормил ее почти насильно.

— Это было очень мило и смело с твоей стороны, — внезапно охрипшим голосом добавил Дима.

— Мило и смело? Что за глупости? — не поняла Саша.

— Обычно девочки заказывают самое дорогое шампанское и навороченный десерт, а ты не постеснялась ограничиться пивом.

— Я как раз постеснялась заказать шампанское.

— Вот именно это и было очень мило.

Дима смотрел на нее слишком нежно, слишком интимно, и Саше снова стало не по себе. Он словно раздевал ее этим проникновенным взглядом. Копаясь в своей памяти, Токарев воскрешал в ней скромную студентку, которая отчаянно хотела своего босса.

— А потом ты призналась, что никогда не ела роллы. И я считаю, тебе потребовалось немало отваги для этого, — добил Дима.

— Я просто говорила правду.

— Немногие могут себе это позволить.

Саша опустила глаза, чтобы подцепить очередной ролл, но на ее тарелке ничего не осталось, и девушка решила спастись от этого разговора временным бегством.

— Я принесу ноут, хорошо? А то мы так и не поговорим по делу.

Дима кивнул, и она ушла в комнату. Пока Саша переносила компьютер на кухню, Токарев доел и прибрал на столе, оставив только две чашки чая, которые он вновь наполнил. Нестерова невольно вспомнила, что, несмотря на свой немалый достаток, Дима никогда не был снобом. Он так же естественно вел себя на кухне ее съемной квартиры сто лет назад. Очевидно, годы не поменяли привычек этого мужчины.

Открыв ноут, Саша нашла файл со статьей, решив оставить заметки прямо под текстом. Она выдержала паузу, слегка растерявшись. Нестерова была готова задавать эти вопросы по ходу интервью, естественно вплетая их в беседу, но начать сразу было как-то неудобно. Девушка пробежала глазами по тексту, понимая, что тянет время, но слова просто не шли с языка.

— Давно ты вернулся в город? — наконец спросила она.

— Года полтора назад, — ответил Дима, прикинув сроки.

— У тебя остался только салун? Им ведь кто-то управлял, пока тебя не было?

— Да, я оставил сестру за главную.

— Сестру?

— Ну да. Когда уезжаешь далеко и надолго, не зная, вернешься ли вообще, лучше, чтобы тыл прикрывали родственники.

— Ты не хотел возвращаться?

— Я вообще мало, чего хотел.

— Так загадочно, — не сдержалась Сашка и закатила глаза.

А Дима, кажется, не оценил ее стеба. Он поджал губы и весь напрягся. Саша невольно вспомнила его тридцать третий день рождения и волну презрения, которой он окатил ее после вручения подарка. Девушка искала нужные слова, нужный вопрос, чтобы сгладить ситуацию, но слишком разволновалась, чтобы мыслить трезво.

— Хочешь знать, почему я уехал? Где я был? Что делал эти пять лет? — нарушил напряженное молчание сам Токарев.

— Не я. Читатели, — Саша вернулась к чопорной корреспондентке, наконец вспомнив, что его ответы важны именно для журнала, а не для утоления ее любопытства.

— Читателей это волновать не должно. Это мое личное дело, — обрубил Токарев.

— Неужели твои личные дела настолько омерзительны, что о них никому не стоит знать?

— Да, — просто ответил Дима, совладав с эмоциями.

Он посмотрел Саше прямо в глаза, словно искал там ответы на свои вопросы. Нестерова отвела взгляд, набирая какие-то слова на клавиатуре. Дима мягко коснулся пальцем ее подбородка, осторожно поворачивая лицо девушки к себе. Ненавидя себя за слабость, Саша, не сопротивляясь, снова посмотрела ему в глаза.

— Я обидел тебя? Сделал больно? Почему ты так злишься? — спросил он.

— Я не злюсь.

— Злишься.

— Ладно, я злюсь.

— На что именно?

— Дим, прекрати это, — вспылила Сашка, теряя терпение и вскакивая с табуретки.

Она подошла к окну, пытаясь выровнять дыхание и прекратить вспоминать рингтон его мобильника, Димины отрывистые фразы, которые смешивались с характерными шлепками, когда его бедра соприкасались с ее задницей.

— Саш, — он как-то очень тихо подкрался к ней сзади, окутывая своим запахом, заставляя девушку оцепенеть в отчаянном страхе.

— Все нормально, Дим. Ты просто трахнулся тогда, а я хотела большего. Глупая была, — Саша постаралась изобразить голосом спокойствие, изо всех сил стараясь отделаться от Димы и его участия. Она не желала его жалости, просто физически не могла вынести сочувствия.

— Почему ты не можешь просто рассказать, что было? Я ведь даже не знаю, за что должен извиниться, — он говорил тихо, но в интонациях уже улавливалось некоторое раздражение.

— Ты не должен извиняться.

— Должен. И я прошу прощения, если обидел тебя.

Сашка истерично захихикала, повернулась лицом к Токареву.

— Потрясающе. Ты не помнишь, но извиняешься.

— Помоги мне вспомнить.

— Расскажи, где ты был все эти пять лет.

Саша запьянела от запах и близости Димы. Только так можно было объяснить непонятно откуда взявшееся мужество, с которым она отчаянно требовала ответа на свой вопрос. Нестерова не ждала, что Дима расскажет, она просто провела между ними черту, за которую нельзя заходить. «Ты не лезешь в мою личную жизнь, а я в твою, — решила Саша, заранее ставя крест на качестве статьи. — Один материал не стоит того, чтобы снова смешивать себя с грязью»

Едва девушка так подумала и, снисходительно улыбнувшись, снова отвернулась к окну, полагая, что разговор закончен, как Дима едва слышно заговорил.

— Я жил в Непале. Потом немного в Индии. Это дешевые страны. Сестра присматривала за салуном, перечисляла мне иногда денег. Там все не так, как у нас, Саш. Там не хочется бухать и трахаться. Хочется просто жить. Если тебе однажды пресытятся все развлечения, работа, люди, поезжай туда, попробуй остановиться и подумать именно там. Попробуй заработать там хотя бы десятую часть того, что получаешь здесь. Только тогда научишься ценить то, что имеешь.

— Ты там работал? — Саша не дышала, пока он говорил.

— Работал, учился, просто жил.

— Почему вернулся?

— Очень захотелось домой. Соскучился по маме, сестре, племяшке.

— А по отцу? — Нестерова не успела прикусить язык.

— Он умер, — бесцветным голосом быстро ответил Дима.

— Прости.