Он, другой и ты

Но она уже со всех ног улепетывала, снимая фартук и проклиная тремор в пальцах. Ее трясло, как осиновый лист. Нестерова, не говоря ни слова, попилила к курилке. Вова попытался остановить ее, но Саша выглядела весьма красноречиво, и он отстал.

Присев на ящик, Нестерова прикурила, и уже через три затяжки ее накрыло. Слез не было, но от этого легче не становилось. Все напряжение, обида и усталость скопились где-то под горлом, едва пропуская дым к легким. Саша запаниковала, вскочила с ящика, затушила сигарету и прикурила следующую. А потом ее озарило. Ком провалился в желудок, и теперь ее просто подташнивало от мысли: «Самое страшное, что со мной могут сделать — это уволить». Конечно, еще скребло чувство мерзотной брезгливости, что сцена с фрешем произошла при Костике, но с каждой затяжкой девушка все больше расслаблялась, представляя, что теперь не надо будет вставать по будильнику, сидеть зомбяком на парах и врать матери, мол, все хорошо в учебе.

«Бросать приятно», — вспомнила Саша фразу из фильма Кубрика.

Только она решила, что бросит все прямо сейчас, начхав на Диму, его бабу и всю эту долбанную кофейню, как хозяин этого самого долбанного заведения нарисовался в коридоре. Он молча подошел к ней и присел на корточки, заглядывая девушке в глаза.

— Ревешь? — аккуратно поинтересовался Дима.

— Вот еще, — фыркнула Саша.

Наверно месяц назад Нестерова бы поревела, а сейчас ей было все равно. Лишь слегка льстило, что Дима пришел увольнять ее лично.

— Вы тут всегда курите? — спросил босс, словно между прочим.

Саша кивнула.

— Провоняешь же вся дымом, а потом к гостям… Пойдем-ка, — он без обиняков схватил девчонку за руку и потащил к ближайшей двери.

— Хей, Дим, полегче, — возмутилась она, выдергивая локоть из его хватки.

Петрович отпустил ее, но не извинился за фамильярность. Он лишь запустил руку в джинсы, вытащив связку ключей, одним из которых открыл дверь в пустой, неотремонтированный зал. Босс по-хозяйски прошел к окну и открыл его на проветривание, запуская в помещение морозный воздух декабря.

— Теперь здесь курить будите. И передай, чтобы проветривали как следует и почаще, — объявил он начальственным тоном ментора, а потом совершенно иным бархатным голосом попросил: — Угости сигаретой что ли.

Саша удивилась, что он курит, потому что ни разу этого не видела, хотя, конечно, не исключала и этой вредной привычки в арсенале Петровича. Она протянула ему пачку, и Дима угостился, подметив:

— «Мальборо»? Неплохо живут официантки.

Саша едва сдержалась, чтобы не ответить, что, мол, позволяет себе сигареты на чаевые, которые получает благодаря своим тормозным поломанным ногам, но промолчала. Она решила, что Дима сам должен начать то, зачем пришел сюда. Поэтому Нестерова лишь неопределенно повела плечами, типа — да, я такая, курю «Мальборо», обнимаюсь с твоим приятелем и харкаю в стакан твоей девки.

— Я так понял, ты Ксюхе не нравишься, — спустя три молчаливых затяжки выдал Дима.

— И у нас с ней это охренеть как взаимно, — подтвердила Саша.

— Ясно, — и он снова замолчал.

Босс курил, поглядывая на нее и периодически облизывая губы. Словно он хотел что-то сказать, но никак не мог подобрать нужных слов.

— Ты действительно плюнула в стакан?

— Нет.

— Я так и думал, — пробормотал Дима, снова замолчав.

Саша курила и ждала. Тоже молча.

— А Костю ты откуда знаешь? — снова издалека попытался зайти Токарев.

— Из жизни.

Саша не собиралась делать всю работу за него. Вернее, она уже ее сделала, уволив себя, но в этот момент ей было жутко интересно наблюдать за Дмитрием, который явно от всей этой ситуации удовольствия не получал.

— Блин, Сашка, тяжело с тобой, — наконец не выдержал он.

— Да, — девушка тоже решила пойти ему на встречу, — великой официантки из меня не вышло, так что можешь смело увольнять, я не расстроюсь.

Она произнесла эти слова совершенно спокойным голосом, потому что все сказанное было правдой. Ее достала эта идиотская работа, недосыпы и придурошные клиенты. Деньги не скапливались, учеба катилась ко всем чертям, и даже повар, с которым она флиртовала, оказался занятым.

Но у Димы, видимо, были другие планы. Он последний раз затянулся и наконец сообщил Саше:

— Ты — хорошая официантка, и я не хочу, чтобы ты уходила.

Нестерова едва не свалилась на пол от такого заявления, а Петрович продолжал, не давая ей опомниться.

— Знаешь, таких вот товарищей, как Вова или Таня, я могу заменить легко. Им, конечно, тоже не сахарно, но вставлять люлей да копаться с накладными — не особо тяжкий труд. А вот нормальные официантки — это редкость. Ими либо совсем убогие подрабатывают, или студентки, как ты. Но и студентки бывают разные, да и долго на одном месте не сидят. А гости привыкают к девочкам, понимаешь?

Саша покивала.

— Ты хорошо влилась, даже в запарке улыбаешься. Я же не только поорать прихожу, всегда вижу, что в зале делается.

— Ну, спасибо на добром слове, — она не могла сдержать сарказма, хотя слова Димы ужасно ей льстили.

— Я серьезно, Саш. Покури, остынь и выходи обратно в зал, — и, нежно потрепав ее по плечу, добавил: — пожалуйста.

— Что мне делать с твоей?.. — Нестерова не решилась назвать ее ни по имени, ни одной из кличек, которые она приписала подружке босса.

— Игнорь, — моментально ответил Петрович. — Я с ней сам разберусь. Обои эти, блин, вышли мне почти золотыми. Придется снова заказывать и переклеивать. Капец.

Это означало, что открытие второго зала откладывалось еще на некоторое время. Дима тяжело вздохнул, и весь его вид буквально кричал о том, что Ксюше он ввалит по первое число. Саша бы многое отдала, чтобы посмотреть на это.

— Хорошо, — кивнула Нестерова. — Сейчас докурю и пойду работать. Настя, наверное, зашивается уже.

— Чайку попей. Остынь, — снова проявил чудеса понимания Дмитрий, опять потрепав ее по плечу.

Саша вяло улыбнулась. Он двинулся к выходу из пустого прокуренного зала и уже в дверях обернулся.

— Спасибо, Саш. Ты — молодец, — и ушел.

Девушка докуривала, глядя на закрытую дверь и размышляя о Диме, его бабе, своей работе. Она, как и было велено, зашла на кухню, налила чай. Пока Саша грелась ароматным напитком, по телу разливалось какое-то странное удовлетворение. Она была польщена вниманием и оценками Димы в свой адрес, обида и злость улетучивались, позволяя размышлять трезво. Выйдя в зал, Саша твердо знала, что уйдет из кофейни на время сессии. Девушка расставила приоритеты, и учеба вышла на первый план. Этим же вечером, после смены, она долго разговаривала с Вовой, который всеми правдами и неправдами уговаривал ее остаться. Саша пообещала закрыть все свои смены до нового года и вернуться к работе после сессии, но сама очень сомневалась, что ей этого захочется. Карьера официантки была для нее закончена.

Глава 5. Крепче, чем кофе

Саша в сотый раз за день окунула тряпку в ведро, выжала, намотала на швабру и в миллионный раз за сегодня прокляла чертову оттепель и тонны талого снега, который приносили на обуви гости кофейни.

— Зашибись последний день работы, — пробубнила Сашка себе под нос, полируя чертов кафель по второму кругу, чтобы избавиться от разводов.

В этот зашибенный день еще и открылся второй зал. Дима не стал переклеивать обои, просто заказал немного антуражного хлама, которым прикрыли забрызганные места. Саша с трудом контролировала свои нервы, потому что и гости, и официантки носились мимо нее, растаскивая не до конца убранную грязь и по предбаннику, который она в данный момент намывала, и по залам, которые ей придется намывать заново максимум через час. И, конечно, именно в этот момент Дима решил до нее докопаться.

— Неправильно моешь, — оповестил он Нестерову, едва переступив порог кофейни.

— Да что ты, — Сашка выпрямилась, оперлась на швабру, изучая босса с головы до ног и прикидывая, куда бы побольней ему двинуть шваброй: по лицу или в живот?