Страница 11 из 238
В этом году гостей ожидалось не много, и, с точки зрения лорда Стивена, это было одновременно благословением и неприятностью. Он недавно завершил строительство длинной широкой стены, настоящего бастиона высотой в два человеческих роста, которая окружила его замок, большую часть близлежащей деревни, а также соседние фермы. Сооружение защитных укреплений занимало практически все его время в течение двух лет, но он считал, что должен обеспечить безопасность своих подданных и собственных детей.
Сейчас, стоя на балконе своей огромной библиотеки, Стивен разглядывал отвратительную каменную стену, которую сам же приказал возвести, и упорно сражался с негодованием, рвавшимся из глубины души. Еще недавно на редкость красивый пейзаж обезобразило неприветливое сооружение с башнями и парапетами, на живописных полях появился уродливый шрам, и вместо сияющего кристалликами снега бескрайнего горизонта возникла четкая, серая граница, окружающая его владения. Впрочем, приступая к строительству, он знал, каким будет результат. Но одно дело представлять себе что-то в уме, и совсем другое - увидеть наяву.
В этом году проводить зимний карнавал придется, учитывая новые обстоятельства жизни Роланда и его соседей, постоянно помня о насилии, о пожарах и кровопролитии, необъяснимых и непредсказуемых, буквально захлестнувших земли Роланда. От него пострадали не только поля лорда Стивена, но и он сам (погибли его юная жена и лучший друг Гвидион из Маносса), и бесчисленное множество подданных, а также его чувство уверенности в завтрашнем дне и мир в душе. Вот уже пять лет Стивен не знал, что такое спокойный сон.
Днем ему было легче: он много времени отдавал сыну и дочери, а также многочисленным делам по содержанию в порядке своих владений. Дети, единственная радость в его жизни, стали столь же необходимы для существования, как воздух или вода. С тех пор как умерла Лидия, из его жизни ушли счастье и свет.
По вечерам, уложив детей в постели и накрыв их теплыми стегаными одеялами, он дожидался, когда Мелли наконец уснет, и отвечал на вопросы Гвидиона о жизни и мужской чести. Стоило же ему выйти из детской, как у него портилось настроение, на Стивена накатывала страшная тоска, с которой он справлялся с большим трудом.
Но каждый вечер наступала минута, когда вопросы сына заканчивались и лорд Наварна слышал тихое, ровное дыхание своего сына, повзрослевшего еще на один день. Стивен любил момент, когда сон уносил Гвидиона в дальние страны, к приключениям, о которых его сын так мечтал. Потом Стивен неохотно поднимался, целовал сына в лоб, зная, что и этой радости скоро придет конец.
И всякий раз, возвращаясь в спальню, которую он делил с Лидией, где они занимались любовью, строили планы на будущее, радовались своему удивительному счастью, его сердце сжималось от боли. Джеральд Оуэн, его гофмейстер, после кровавой засады лиринов, отнявших у Лидии жизнь, осторожно предложил ему перебраться в другую комнату, но Стивен отказался, спокойно, но твердо. Откуда мог Оуэн знать, что он предложил? Его верный гофмейстер никогда не поймет, что Лидия продолжает жить в этой комнате - в шелковых шторах на окнах, покрывалах на кровати, в зеркале у туалетного столика, серебряной щетке для волос. Кроме воспоминаний и детей, у него больше ничего от нее не осталось. Ночи напролет Стивен лежал в постели и вслушивался в голоса призраков, а потом проваливался в тяжелый сон, не приносивший ему облегчения.
Дверь в библиотеку распахнулась, и лорд Стивен услышал детские голоса. Мелисанда, которой в первый день весны исполнилось шесть, подбежала к нему и, когда он к ней повернулся, обхватила руками его ногу. Он поднял ее на руки, и она, довольная, поцеловала его в щеку.
- Снег, папа, снег! - радостно смеялась она, и Стивен не смог удержаться от улыбки.
- Ты, похоже, в нем валялась, - сказал он, демонстративно поморщившись и стряхивая холодную белую пыль с жилетки.
Поставив дочь на пол, он обнял Гвидиона за плечи, а Мелли закивала с совершенно счастливым видом. Через несколько мгновений улыбка исчезла с ее хорошенького личика, и ей на смену пришло неодобрение.
- Фу, как некрасиво, - заявила она, показывая на стену, окружавшую замок и прилегающие земли.
- И будет еще уродливее, когда люди начнут строить дома внутри стены, проговорил Стивен, на мгновение прижав к себе Гвидиона. - Наслаждайтесь покоем, пока можете, дети: к следующему зимнему карнавалу здесь будет настоящий город.
- Но почему, отец? Почему люди оставят свои красивые земли и дома и переберутся за серую стену?
- Ради собственной безопасности, - серьезно ответил Гвидион. Он провел рукой по своему по-юношески острому подбородку жестом, столь характерным для его отца, когда тот о чем-то задумывался. - Они устремятся под защиту нашего замка.
- Будет совсем не так плохо, Мелли. - Стивен погладил девочку по золотистым волосам, улыбнувшись ее заблестевшим от удовольствия глазам. - У тебя появится много друзей, с которыми ты сможешь играть.
- Ура! - взвизгнула она и принялась кружиться по покрытому тонким снежным покрывалом балкону.
На пороге появилась гувернантка, и Стивен кивнул ей.
- Подожди несколько дней, солнышко. Начнется зимний карнавал, всюду появятся яркие флаги и вымпелы, их будет так много, что тебе покажется, будто на землю спустилась радуга. А теперь идите. Вас ждет Розелла.
Он еще раз сжал плечо Гвидиона и поцеловал дочь. Дети выбежали из комнаты, а он отвернулся от двери и снова принялся изучать серую стену.
4
Ярим-Паар, провинция Ярим. История Энтаденина
В отличие от столиц Бетани, Бет-Корбэра, Наварна и других провинций Роланда, столица Ярима построена не намерьенами, она намного древнее.
Ярим-Паар (второе слово означает "поселение" на языке коренного населения континента) был возведен посреди огромной пыльной долины, занимавшей почти всю центральную часть провинции; его обдували сухие ветры северных Зубов с востока, а с севера нередко налетали ледяные ураганы Хинтервольда. Дальше на запад, в сторону Кандерра и Бетани, почва становилась плодороднее, но, помимо этого небольшого района, всю остальную территорию провинции составляли высохшие земли с чахлым кустарником и красная глина, обожженная холодным солнцем.