Страница 30 из 34
– Дельфин? – непонимающе повторил Гейл.
– В бухте.
Настала пауза, а потом он сказал с резкостью, рожденной отчасти досадой, а отчасти облегчением:
– И предполагается, что я пойду вниз стрелять в него прямо посреди ночи? Я же вам говорил: не трогал я вашего зверя! – И добавил уже более ласково: – Послушайте, у вас выдался трудный день, вы испуганы и взволнованы. Никто вашему дельфину ничего не сделает, так что вытрите глазки, и я отведу вас домой. Он, знаете ли, сам может о себе позаботиться.
– Не может. Он на пляже.
– Где?!
– Выбросился на берег. Не может выбраться.
– О боже, вы все еще думаете, что я могу как-то ему повредить?.. – Он осекся и, кажется, в первый раз вник в то, что я ему говорю. – Выбросился на берег? Вы хотите сказать, что он лежит прямо на пляже?
– Да. Далеко от воды. Он умрет. Я пыталась его сдвинуть, но не смогла. Я как раз побежала за веревкой, потому и торопилась. Если он слишком долго пролежит без воды, ветер высушит его и он умрет. А мы потеряли столько времени…
– Где он?
– С другой стороны, под соснами. Что вы… Ой! – Этот невольный крик был ответом на то, что рука Гейла сжалась у меня на локте и резко развернула кругом. – Что вы делаете?
– Не волнуйтесь, больше не нападаю на вас. А теперь слушайте: у меня на яхте есть веревка. Я схожу за ней и как можно скорее присоединюсь к вам. Возвращайтесь к дельфину и ждите меня. Вы сможете поддерживать в нем жизнь еще минут двадцать? Отлично. Не волнуйтесь, вдвоем мы справимся. Но, – легкая заминка, – постарайтесь не шуметь, хорошо?
Не успела я ответить, как он уже ушел. Я слышала, как его быстрые, но осторожные шаги удаляются вниз по той дороге, откуда он пришел.
Глава 9
…Вернись, свободный,
К стихиям – и прости!
Ни на сомнения, ни на вопросы времени не было. С ними придется подождать. Повинуясь Гейлу, я стрелой полетела по тропинке обратно на пляж, через полоску светлого песка, туда, где все еще покоилась длинная глыба.
Карий глаз раскрылся навстречу мне. Дельфин был жив.
– Все будет хорошо, он скоро придет, – зашептала я, снова принимаясь бегать взад-вперед и поливать дельфина водой.
Если я и заметила, что даже мысленно не потрудилась определить, кто именно «он», то это тоже могло подождать.
И он пришел, быстрее, чем я ожидала. Из-за мыса вывернула маленькая моторка, но мотор был выключен, лишь капали капли с уключин и глухо шлепали по воде весла. Впрочем, легкий бриз и плеск моря о скалы заглушал почти все звуки, пока лодка не вынырнула из тени в нескольких ярдах от меня. Когда она приблизилась, Макс Гейл поднялся на ноги. Раздался негромкий стук дерева о камень, мой неожиданный помощник шагнул на берег, наскоро привязал лодку к сосенке и подбежал ко мне с мотком веревки на плече.
– Господи. И как он только сюда попал?
– С ними такое случается, – пояснила я. – Я сама читала. Иногда их выкидывает буря, а иногда у них что-то происходит с локаторами и они выпрыгивают одним махом, и, прежде чем успевают понять, куда попали, уже все, кругом сплошная суша. Нам еще повезло, что прилив и отлив здесь не больше фута, а то он мог бы оказаться за много миль от воды. Как вы думаете, вам удастся его сдвинуть?
– Попробую. – Гейл склонился над бедным животным. – Проблема в том, что не за что толком ухватиться. У вас, кажется, был фонарик?
– Я выронила его в лесу, когда вы на меня напали.
– Да, верно. В лодке вроде бы есть… Ох нет, мы плавали без света. Ну ладно, можете зайти к нему с другой стороны?
Мы вместе попытались ухватить и приподнять дельфина – и не без некоторого успеха, потому что нам удалось стащить его вниз примерно на фут. Но сам дельфин свел все наши усилия на нет. То ли его испугало присутствие Макса, то ли стало больно от того, как мы его тянули по песку и мелкой гальке, но он начал вырываться – порывисто, однако яростно, так что после нескольких минут отчаянных усилий мы выиграли лишь все тот же фут. Я полностью выбилась из сил, а Макс Гейл тяжело дышал.
– Не очень-то здорово. – Он выпрямился. – Этот приятель весит добрую тонну – все равно что пытаться тянуть огромную бомбу в смазке. Придется пускать в ход веревку. Она его не поранит?
– Не знаю, но надо попробовать. Если оставить его здесь, он умрет.
– И то верно. Ну ладно, помогите мне обвязать его поперек хвоста, в самом узком месте.
Дельфин лежал как бревно, но, когда мы нагнулись к его хвосту с веревкой, медленно скосил глаз в нашу сторону. Без фонарика нельзя было ничего понять наверняка, но мне начало казаться, что этот глаз стал не таким ярким и живым. Хвост был тяжелым и холодным на ощупь, как что-то уже мертвое. Пока мы возились, пытаясь приподнять его и продеть в петлю, на нем не дрогнул ни единый мускул.
– Он умирает, – всхлипнула я. – Это сопротивление, наверное, совсем его доконало.
Смахнув слезы тыльной стороной ладони, я снова взялась за работу. Веревка намокла, стала неподатливой, а хвост дельфина был покрыт толстым слоем грубого песка.
– Не слишком ли вы убиваетесь?
Я взглянула на своего помощника, завязывавшего петлю. Тон его звучал вовсе не грубо, но у меня почему-то сложилось впечатление, будто мысленно Гейл где-то в другом месте: до дельфина ему и дела не было, а хотелось лишь поскорее покончить с этой историей и вернуться к своим темным и малопочтенным ночным занятиям, в чем бы там они ни заключались.
Что ж, хотя бы честно. Еще спасибо, что вообще сюда пришел. Но какой-то старый защитный инстинкт заставил меня сказать – пожалуй, чуть горше, чем стоило бы:
– Мне кажется, вы были бы куда как счастливы в этой жизни, если бы могли стоять себе в стороне, как простой зритель, и заниматься своими делами, а все остальные пусть делают что хотят и ранят себя и друг друга. Вы будете обманывать себя, тешиться мыслью, что просто нейтральны, терпимы, а потом в один прекрасный день вдруг поймете, что на самом деле мертвы и никогда не жили. Потому что жить больно.
– А вы готовы разбить себе сердце из-за животного, которое вас совершенно не знает и даже не узнает?
– Ну, кому-то же приходится об этом думать, – жалко ответила я. – И потом, он меня узнает, он хорошо меня знает.
Гейл оставил эту фразу без внимания и выпрямился, держась за веревку:
– Вот, что могли, то сделали, и молю Небо, чтобы мы успели снять ее обратно прежде, чем он рванет отсюда со скоростью в шестьдесят узлов… Ну, взялись. Готовы?
Я скинула плащ на песок, сбросила сандалии, зашлепала на отмель к Гейлу, и мы вместе натянули веревку. Меня даже не удивило, что мы с ним работаем вот так, бок о бок, совершенно естественно, как будто занимаемся этим каждый день. Но все же я остро ощущала каждое прикосновение его рук к моим.
Дельфин сдвинулся на дюйм-другой… еще на дюйм… гладко проскользил фут – и намертво застрял. Теперь тянуть его казалось еще тяжелее, он висел мертвым грузом на веревке, что и нам-то резала ладони, а его наверняка терзала куда сильнее, возможно, даже рвала кожу…
– Теперь полегче, – сказал Макс Гейл мне на ухо.
Мы прекратили тянуть. Я отпустила веревку и захлюпала по воде к берегу.
– Пойду погляжу, как он. Боюсь…
– Черт! – вскрикнул Гейл.
Дельфин внезапно рванулся вперед, мощно ударяя хвостом и разбрызгивая воду и песок. Я услышала, как веревка дернулась у Гейла из рук, и очередное проклятие, когда ему пришлось сделать шаг вперед, чтобы удержаться на ногах.
Я помчалась обратно.
– Простите… Ой! Что такое?
Макс обмотал веревку вокруг правого запястья, и я обратила внимание на то, как он держит левую руку – неловко, напряженно, пальцы полусогнуты, как будто ему больно согнуть ее до конца. Мне сразу вспомнилось, как он осматривал ее наверху, на прогалине. Вот отчего, должно быть, ему было так трудно сделать петлю и никак не удавалось сдвинуть дельфина.