Страница 5 из 8
Ветер бушевал, как рать в поле бранном, но не мешал протяжным прыжкам, и касаньям, и столкновеньям, и сплетеньям двух золотых облачных коней, увлеченных игрою любовной.
Ушли давно звезды, сокрылись, словно потревоженные звери-зверяницы, а кони то смыкали грудь с грудью, то возносились в немыслимые выси. вновь низвергались оттуда каскадами ослепительных прыжков, свивали волнистые хвосты и гривы, так что чудилось, это две высоты небесные сходились в жаркой схватке – смертной ли, жизнетворящей ли, – и колебались своды Вселенские этим буйным сладострастием!
Но странные, хлюпающие звуки грубо вторглись в восторженное созерцание Стрельца. Это Алов хихикал, и Стрельцу почудилось, что, хоть и разделяет Алова и Ишкина перегородка, инструктор подталкивает в бок своего подопечного, тыча при этом пальцем в дивные картины.
Ветер Вселенский бил, речи пакостные уносил, однако же разобрал Стрелец, что Алов подбивает Ишкина позабавиться, бросить хищную машину на самозабвенную пару в самый миг божественного слияния – и разогнать, испугать, помешать, запакостить!..
И кинулся сверхзвуковик вперед, ревом своим разрывая небесные своды.
Нет, нет, Стрелец ничего не мог сделать, ничем не мог помешать похабному замыслу, однако почему же на миг почудилось ему, будто это он вцепился в штурвал и заставил, всей своей страстью заставил злую машину стоять?.. Но уже через секунду он увидел светоперстую Длань, застывшую на пути самолета в преграждающем Жесте, а когда, визжа и дрожа, он замер, укрощенный, словно стала на его пути налитая огнем молния, та же сияющая рука стремительным движением опутала его длинной тенью. И голос – чистый, звенящий женский голос – страстно и яростно проговорил-пропел:
– Завяжу я по пяти узлов всякому стрелку немирному-коварному на пищалях, луках и всяком оружии ратном! Вы, узлы, заградите стрелкам все пути и дороги, опутайте все луки, повяжите все оружия ратные! В моих узлах сила могуча, сила могуча сокрыта от змея летучего, гремучего, чадящего, хищноклювого, от того змея страшного!..
И спиралью завились вокруг самолета фиолетово-черные, мрачные и пустые небеса, и вошел он в чудовищный, воющий штопор, и только жалкий визг, визг в два голоса изредка доносился до слуха Стрельца – визг мокрых от ужаса Алова да Ишкина…
Черная строчка затемнила изображение:
«На высоте порядка двенадцати, километров самолет потерял управление, но экипажу удалось-таки посадить сложнейшую машину на опушку леса!»
Самолет ударился о землю так, что фонарь Алова заклинило, и Ишкин долго, потея и бранясь, вытягивал в узкую щель квадратное туловище инструктора. Стрелец наблюдал за ними, понимая, как, впрочем, понимали и они, что никакой самолет, ни при каких обстоятельствах не смог бы выйти из такого штопора, сесть вне аэродрома, уцелеть, и люди не смогли бы выжить – а поди ты, и самолет цел почти, и сами невредимы, только страшная усталость разрывает мышцы – и щеки горят, словно неведомо кто влепил каждому по паре пощечин, да со всего плеча, да от всей души!..
Пока Ишкин и Алов возились, Стрелец успел оглядеться. С трех сторон стояла тайга, а с четвертой лежал Обимур. Здесь утро еще только начиналось, и вдали, на противоположном берегу, ослепительно сиял сквозь редкую завесу тумана храм на крутом берегу, словно сверкающий призрак, прихоть солнечных лучей…
– Чегой-то, соколики, с вашим ковром-самолетом сподеялось? – встрял в тишину дребезжащий голос.
Ишкин, Алов и Стрелец разом обернулись. Сгорбленная старушонка в ветхой одежонке, глухо укутанная в платок, легонько похлопывала пучком колосьев по тугим бокам рыжую коровку. На шее коровушки висела веревка с причудливо навязанными на ней узлами.
Долгое, долгое молчание царило на опушке, пока летчики и Стрелец мерили взорами то узлы на шее коровы, то узлы на просмоленных канатах, опутавших воткнутый в землю самолет.
– Что это? – наконец очнулся от немоты Ишкин и ткнул пальцем в шею буренки. Та брезгливо отшатнулась.
– А вязло это, соколики, – прошамкала старуха. – Вязло, чтоб хворь, аль призор, аль сила нечистая не пристали к моей красавушке. Вам-то кто, скажи на милость, на леталку наузы навязал? За какой же это грех?
– Наузы? – повторили Ишкин и Алов.
– Наузы. Узлы чародейные. Злую силу они обессиливают… А, так не вы ли это давеча на пастбищах небесных вознамерились гонять коней златых, заоблачных, когда слюбились они? – Голос старухи позвончел. – Вон тех чудесных коней?
– О!.. Гляди-и-и! – хором взвизгнули Ишкин я Алов, разом ткнув друг друга локтями в бока: – Они! Они, с-су-у…
Стремительным скоком выметнулась из солнечных лучей огнегривая кобылица и понеслась по-над Обимуром, кося горячим глазом на златоногого жеребца, легко и весело ее настигавшего. Но почудилось Стрельцу, что они бесплотны, проницал он их взглядом, будто призраки реального.
Разом сорвали Ишкин и Алов с поясов пистолеты, но тут старуха повела руками, будто накидывала на них что-то… и два облезлых козла, истерически мемекая, забегали вокруг отлетавшей свое машины, пробуя крепость рогов то на ней, то на боках «боевого товарища». Старушонка же молодо распрямилась, рассмеялась серебряным смехом – да и сгинула, как не было ее! Сгинула в тот же миг и гладкая буренка, и кони злотоогненные развеялись вместе с ветром буйным, а перед глазами Стрельца вновь побежали, как жучки, черненькие строчки:
«Мы воздержимся от комментирования этих событий. Не станем разрушать таинственности случившегося! Для спокойствия наших читателей сообщаем лишь, что доблестные покорители небес вновь приняли человеческий облик через недолгое время. История их метаморфоз стала достоянием гласности также очень скоро… когда одно из действующих лиц захотелось произвести впечатление на некую особу противоположного пола. От нее мы и узнали эту историю. Кто-то сочтет ее ложью, кто-то – еще одной приметою Неведомого, зачастую близко, почти вплотную примыкающего к Привычному… Во всяком случае, наша «Сфера таинственного» ждет ваших новых рассказов! Телефон для справок: 147-52-04.
Рубрику «СТ» вел Григорий Лучников».
Браслет с изумрудом
Стрелец снял телеочки – и стерильный, бледно-голубой мир лечебницы показался ему вдруг таким безликим, скучным – до тошноты! – после сине-золотого сверканья, что он чуть не застонал.
Булгарин сидел в своем кресле, потирая усталые веки, но внезапно Стрелец заметил, что гость исподтишка наблюдает за ним.
– Пожалуй, я ошибся, – сказал Булгарин как ни в чем не бывало, поймав взгляд Стрельца. – Краски имели тут не последнее значение.
– Зачем вы мне это показали? – спросил Стрелец, может быть, излишне резко. Булгарин помолчал.
– А то вы не догадались!
Теперь на некоторое время замолк Стрелец. Потом с запинкой проговорил:
– Кажется, начинаю догадываться. Номер телефона (я уже начал привыкать к этому нелепому словосочетанию!) который обозначен в конце статьи, – тот же самый номер, который был начертан на небесах во время трансляции из Сферы! И вы полагаете, что он не случайно был явлен именно мне?
– Полагаю, что так.
– А почему?
Булгарин обезоруженно развел руками:
– Узнать можно только с вашей помощью.
– Это как же? – озадачился Стрелец.
– Если согласны, можете совершить небольшое путешествие и все выяснить доподлинно.
– Куда это? Какое путешествие?
– Да в Прошлое.
На секунду Стрельцу показалось, что он участвует в третьесортном фантастическом сериале. Он усмехнулся, чувствуя неловкость за Булгарина:
– Эка вы… без предисловий, ба-бах – и в Прошлое. Легко ли?
Булгарин ответил на его усмешку холодноватым мерцанием своих непроницаемых глаз:
– Зачем же нам разворачивать дешевые диалоги? Слава богу, в наш-то век люди могут позволить себе роскошь понимать друг друга с полуслова! Впрочем, ежели желаете, могу провести убедительную беседу с вами. Это тем более легко, что каждое ваше душевное движение, сударь, мне ясно и понятно. Вы не смогли уничтожить Светлую Деву – вас вынудили стрелять. Вы не исполнены жажды мести к пришелице. Прекрасно понимаете, что залп огня – лишь естественная защитная реакция с ее стороны. Теперь: вы безотрывно – и сочувственно, я наблюдал, – следили за игрой коней золотых… Душа ваша готова отозвать на зов Неведомого! Человеку уровня этих «покорителей голубых дорог», как говаривали два века назад, даже уровня вашего режиссера я не рискнул бы предложить путешествие во Времени. Да и не смог бы: ведь не им были явлены знаки… А вы, конечно, приметили в этой картинке, – он кивнул на мутно-синий квадратик, – еще кое-что знакомое кроме знаменитого номера?