Охота на полузверя

– Ворги, – сказал он громко, – я принимаю вашу клятву. Во второй раз. Осрамился я, каюсь.

Из толпы стало доноситься:

– Да мы понимаем, вожак…

– Тяжкое это бремя…

Лотер кивнул.

– Да, непростое, – проговорил он. – Вы мне поклялись во второй раз. А я клянусь в ответ больше не позорить вас недоверием.

Фалк, что ближе всех, вскинул кулак и, потрясая им в воздухе, прокричал:

– Да будет вечно свиреп и мудр Лотер, вожак и Хранитель! Да вернет он свою принцессу!

Остальные ворги подхватили и через секунду лесок заполнился громогласным рычанием и криками во славу мудрого и славного Лотера, который не только умеет отрывать головы, но и знает, как верно управлять стаей, может одним ударом лапы свалить оленя, повергает нежить в ужас…

Полузверь выслушивал одобрительные выкрикивания, с трудом натягивая улыбку, которая больше напоминает оскал, и не мог понять, о какой принцессе речь.

Когда общая волна возбуждения спала, ворги стали расходиться. Каждый посчитал долгом лично попрощаться с вожаком, поэтому прошло еще полчаса прежде, чем поляна с землянкой опустела.

Он оглядел притоптанную десятками ног траву, потом поднял голову.

Ворговское собрание затянулось, и солнце успело опуститься к верхушкам деревьев, подсвечивая кроны так, что те кажутся изумрудными, как в Восточном крае.

– Мда… – протянул полузверь, все еще разглядывая сочную листву над головой. – Нехорошо вышло.

В просветах веток мелькнула крылатая фигура то ли гарпии, то ли горгоны. Крылатые женщины похожи, но вот горгулья Мелисс отличается. Если первые изящные, хоть и опасные в боевой форме, то горгулья мощная, плотная и опасная в любое время суток.

Долго голову задранной стало держать тяжело, Лотер потер шею и хрустнул так громко, что из кустов вспорхнула стая воробьев. Один, с желтым клювом и детским пушком на брюшке, заметался по кругу, потом помчался прямо на Лотера и стукнулся в могучую грудь.

Тот подхватил птенца на ладонь, воробьеныш запищал так отчаянно, словно его уже бьют и грозятся сожрать целиком.

– Тихо-тихо, – проговорил ворг. – Не верещи. Не буду я тебя глотать. У тебя и мяса-то нет.

Но воробьеныш все пищал, пока ворг не посадил его на ветку шиповника. Лишь тогда тот замолк и стал смотреть на него то одним, то другим глазом.

– Развопился, – буркнул Лотер отшагивая. – Думаешь, у меня других дел нет? У меня тут леший знает, что творится. Еще недовольных воробьев не хватает.

Он сунул пальцы в карман и вынул пару зеленоватых косточек, похожих на леденцы. Ловким движением подбросил и, поймав ртом, шумно захрустел. По рту растекся сладковатый сок.

– Слушайся старших, – наказал полузверь воробью.

Тот округлил глаза, словно понял, а ворг во второй раз за день направился к выходу из леска.

Когда вышел, на небе появились тучки и затянули солнечный диск. Полузверь облегченно вздохнул, радуясь, что не придется бродить по жаре. Со стороны моря прилетел свежий бриз и дышаться стало совсем свободно.

Он бросил быстрый взгляд на башню Теонарда, которая высится суровой неприступной колодой, потом оглянулся на замок Страга, куда более внушительный, чем резиденция Главы. Подумав пару секунд, двинулся по тропе, что ведет во второй круг, где живут первые поселенцы.

Пока шел, в небе появилась еще одна фигура. По мере приближения, Лотер разглядел красный воинственный гребень, блестящие, словно намасленные, перья, и легкий, но плотный доспех на груди.

Когда птеринг приземлился, поднялась туча пыли. Ворг замахал руками и стал отплевываться.

– Тьфу ты! Как корова шлепнулся. В вашей птерингии приземляться не учат?

– Это я специально, – сообщил Керкегор подходя. – Чтоб создать эффект таинственности и мощи.

– Ты создал эффект пыли и грязи, – проговорил Лотер, вытирая нос. – Чего прилетел? Тоже какую-нибудь гадость про воргов рассказать хочешь?

Керкегор вскину брови.

– Почему гадость? Я лишь хотел поздороваться. Ты ведь неделю не показывался. Уже думал проверить, живой ли. Иначе как без тебя за твоими зверями следить?

– Скажи лучше, что боишься, как бы мой осколок кто не прикарманил, – буркнул ворг.

– Ну,– многозначительно произнес птеринг, – не без этого. Все-таки вопрос щепетильный. Вообще, мне кажется, надо поднять вопрос преемственности. Мало ли что может случиться.

Лотер посмотрел на него исподлобья и спросил хмуро:

– Это ты на что намекаешь?

– Я не намекаю, – сообщил Керкегор. – А выношу важный вопрос на обсуждение. Представь, если кто из Хранителей умрет, кому положено забрать осколок? И как? Меня в той битве не было, но слышал, что у мертвого Хранителя осколок забрать не получилось.

Лотер покосился в сторону, где из-за домов доносится кудахтанье наседки, и хмыкнул.

– Тебя все беспокоит, что имеешь лишь один осколок, а не два? – спросил он, двинувшись в сторону жилищ.

Керкегор пошел рядом.

– Не совсем, – сказал он. – Конечно, от второй части Талисмана не отказался бы…

– Пуп развяжется, – перебил его полузверь.

Тот посмотрел недовольно и сказал:

– Какой ты учтивый. Ничего. У меня еще восемь жен. А значит, как минимум восемь птенцов. Хоть один, да будет сыном. При удачном стечении обстоятельств, второй осколок можно вручить ему.

Лотер подозрительно посмотрел на птеринга. Тот вытаращил глаза, перья на голове приподнялись, словно понял, что говорит что-то не то. И тут же быстро произнес:

– Вообще-то я не об этом. Просто все короли назначают себе преемников, наследников. Иначе, если те вдруг умрут, в королевстве начнутся беспорядки и междоусобные войны. Цитадель только начала становиться на ноги, и такие потрясения ей сейчас не к чему.

– Какой ты внезапно красноречивый и думствующий стал, – проговорил ворг еще подозрительней. – Тебя, случайно, Теонард не покусал?

– Почему Теонард? – не понял Керкегор.

– Да это он у нас поговорить любит. Как начнет, так и не закончит никак.

Птеринг покачал головой.

– Никто меня не кусал, – сказал он. – Просто птеринги думающий народ. В отличие от всяких мохнатых и лысых.

Полузверь нахмурился, недовольный, что в который раз за день приходится выслушивать неприятное про воргов, и пошел быстрее. Но птеринг, обычно чуткий к переменам настроения собеседника, сделал вид, что не заметил попытки отделаться от него, и тоже ускорился.

– Или еще, например, – продолжил птеринг непринужденно, одновременно косясь на ворга круглым глазом, – если кто вздумает отлучиться. Каонэль или ты за своей ненаглядной. Как тогда быть?

– Да нет у меня никаких ненаглядных, – огрызнулся полузверь. – Вы что сговорились все сегодня?

– Кто все? – спросил Керкегор, поднимая перья на голове, словно крайне обижен тоном. – Нет так нет. Не всем же иметь восемь жен.

Лотер бросил на птеринга подозрительный взгляд, но тот спокоен, как лебедь, начищающий перья. Или искусно делает вид, что спокоен. Зато в ушах ворга зашумело, словно кто-то орет прямо в слуховой проход, но из-за близости слов не разобрать. Полузверю пришлось крепко встряхнуться, чтобы шум исчез.

Пару минут шли молча мимо домов и построек, в которых люди держат скот. Лотер вертел головой, принюхиваясь и шевеля носом, чем вызывал страх у жителей, которые время от времени попадаются на пути. Одна девица, которая развешивала белье, вообще бросила тазик и побежала в дом. Но ворг заметил, как выглядывает из двери и неотрывно разглядывает его могучую фигуру.

Керкегор тоже глазеет по сторонам. Идет спокойный и величественный, словно на приеме у короля. Когда они дошли до второго круга, спросил:

– Слушай, Лотер, а куда ты идешь?

– И ты за мной, – добавил полузверь хмуро.

Тот кивнул.

– Ворг впервые за неделю вышел из берлоги, или где вы там спите, – сказал птеринг. – Как можно такое пропустить? Только мрачный какой-то. Спалось плохо? Пол в берлоге недостаточно грязный?

– Настоящий ворг должен уметь спать хоть в болоте, – сказал Лотер морщась.