Страница 2 из 24
Модель испуганно закачала головой и отодвинулась к своей подруге.
«Да что, черт возьми, происходит? Может, я просто схожу с ума? Забыться, успокоиться, скорее». Романов отбросил стакан и принялся вливать в себя спиртное. Мозг заполнила пустота, звуки исчезли, а мир вокруг закрутился, и Романов упал на спинку дивана, провалившись в сон.
Святослав проснулся от ярких лучей солнца, но светило оно как-то по-другому. Одновременно такое родное и давно ставшее чужим солнце. Вокруг стояли реденькие березки, вся поляна усыпана высоким клевером и полевыми цветами. На голову парня сел настырный шмель, совсем не обращавший внимания на протесты человека. Романов поднялся с травы и огляделся по сторонам.
– На Нью-Йорк как-то не похоже. Где это я? Надо же так напиться. Ничего не помню… – произнес он вслух свои мысли.
Как ни странно, вопрос, как он сюда попал, в голове спортсмена не возник. Просто это была самая малая его проблема. Все казалось таким большим, необычным, как будто он впервые увидел лес, почувствовал запах свежей травы или первый снег. Чувство, как в детстве. Какой-то странный бодун получается: ничего не болит, жажда не мучает. Наоборот, легко и хорошо на сердце. Святослав покрутил немного головой, посмотрел вдаль и понял только одно – он проголодался. Желудок предательски заурчал. А вокруг ни души, ни одного ресторанчика, да и вообще никаких признаков жизни. Из далекого прошлого он помнил, что в лесу есть грибы, ягоды, ну или уж как минимум охотники и грибники. Святослав двинулся в сторону леса.
Шел он долго и упорно, попутно сшибая березовой веткой, непонятно как оказавшейся посреди поля, головки полевых цветов. Трава почему-то была необычайно высокой, а ноги спортсмена – необычайно коротки. А ведь он был почти под два метра ростом. Наверное, то же самое чувствовал Гулливер, путешествуя по стране великанов. До леса Романов добрался где-то к полудню, по крайней мере ему так показалась. К этому времени его живот уже не просто урчал, а вовсю бил в барабаны, распугивая полевую братию. Заяц-русак вскочил на задние лапы, повел ушками влево, потом вправо и бросился в лес. Только его и видели.
«А аппетитный зайчишка, – подумал Святослав. – Жаркое из зайчатины, с подливочкой и картошечкой, маринованные грибочки…» М-м-м…
Слюна непроизвольно скатилась по подбородку и упала в траву. Романов сразу захлопнул рот и, мысленно обругав себя за подрывную агитационную деятельность в рядах доблестной, но голодной Красной армии, двинулся дальше.
Лес молодому человеку дал только одно: спасение от палящего летнего солнца, но принес изрядное количество комаров, которые отличались на удивление свирепым нравом и абсолютным отсутствием чувства самосохранения. Грибов в лесу он так и не нашел, по крайней мере съедобных. Поганок сколько угодно, а вот чего-нибудь поаппетитней… Несмотря на это, Святослав не расстраивался и упорно продолжал свои поиски. Он знал, ищущий да обрящет. Правда, к этому он бы еще добавил: кто много ищет, тот много и огребет. Унести бы столько. Но Господь отблагодарил его за труд и упорство. Романов вышел к малиннику. Вот это удача. Давно он с такой радостью не ел малину, с тех самых пор, как последний раз был у деда на даче. Святослав принялся поглощать ягоды со скоростью уборочного комбайна, жалея только о том, что это великолепие совершенно нечем запить. Обчистив пару кустов, спортсмен двинулся в глубь малинника. И – о радость! Он увидел в кустах человека. Мужик довольно урчал, потребляя сладкие ягоды с ничуть не меньшим наслаждением, чем он сам. Святослав окликнул мужика, тот вздрогнул, а потом развернулся и вышел из кустов на задних лапах. Святослав почувствовал себя таким маленьким и мокрым… Нет, его мочевой пузырь остался цел, просто пот по спине пошел в два раза быстрее. Очень быстро. Мишка посмотрел таким оценивающим взглядом, вроде как – ну и кто ты у нас такой. Съедобен ли? Али еще как пригодишься? Потом недовольно рыкнул, видимо решив, что человек совсем ни на что не годен, и, притопнув лапой, двинулся на него. Явно малиной зверюга делиться не собиралась.
И тут Святослав вспомнил, что у него есть ноги, причем пока еще две. То, как он убегал, в какую сторону, да и вообще, как он очутился у реки, хоккеист не помнил. Сердце бешено билось в груди, норовя выскочить, чтобы убежать еще дальше. Он рухнул на взгорок и уставился в одну точку. Несколько раз всхлипнул, будто собираясь заплакать, а потом разразился истерическим смехом. Потому что вспомнил, что в тот же миг, как его ноги пришли в целенаправленное, но не управляемое им движение, крик боевого орангутанга, вырвавшийся из его груди, напугал бедного мишку не меньше, чем мишка Романова. В общем, кинулись они в разные стороны. Притом кто из них быстрее и дальше убежал, еще можно поспорить.
– Ох, и труслив мишка, – подбодрил себя Святослав.
Кое-как уняв дрожь в перевозбужденных членах, он скатился к реке и, склонив голову к самой воде, как собака, жадно начал лакать холодную воду. «Какое же это счастье в жару напиться холодной воды, а потом свалиться с бронхитом в постель», – оптимистично подумал Святослав. И на этой счастливой ноте его размышления прервал громкий звонкий голос:
– Эй, парнища, а ну брысь из-под копыт!
Романов едва успел отскочить в сторону, потому что в реку на полном скаку влетел десяток всадников. В наше время смешно быть сбитым конем, попасть под колеса автомобиля куда ни шло, а вот конем как-то экзотично…
Святослав поднялся с песка и снизу вверх уставился на всадника. Это был мелкий пацан, лет тринадцати. Белобрысый, в белой архаичной рубахе ниже колен, расшитой серебристой и красной нитями на груди, и в красных сапожках. Он, громко смеясь, свесился с седла, смочив руки в реке. А это высоко, тем более для такого малыша, как он. С парнем был еще десяток мужиков зверолюдного вида. Такие крепкие, коренастые и одеты ярко, как на маскарад. Все на лошадях, как будто машин отродясь не видали.
Нет, в наше время в Милане и не такое на моделях увидишь, но я же не в Милане. Даже фермеры в Техасе выглядят немного посовременнее.
«А лошади-то какие большие?» – подумал Святослав.
Мальчишка на коне развернулся к Романову и, бросив на него мимолетный взгляд, большего пришелец был не достоин, надменно произнес:
– Эй, холоп, ты чей будешь? Бездельничаешь тут.
Святослав удивленно поднял брови. Борзые тут детишки, совсем старших не уважают. Ух, и наглая молодежь подрастает. И слова-то какие знает – холоп. Руки сами зачесались дать парню подзатыльник.
Но удержался и отвечать мальцу не стал. Не солидно звезде хоккея с ребенком ругаться, да и черная пресса не преминет этим воспользоваться. Отошел в сторонку, чтоб у коней под копытами не мельтешить, и, не обращая внимания на компанию, окунулся в воду. Хорошо!
А вот всадники тушкой Романова заинтересовались. Кряжистый детина на таком же исполинском коне, как он сам, подъехал к Святославу. Настоящий богатырь, вроде Ильи Муромца. Голова круглая, лоб широкий, нос картошкой, мозгов чуть, зато силушки хоть отбавляй.
– Ты что, убогий? Может, слухом слаб али в ухо захотел? К тебе боярыч обращается.
К словам всадник присовокупил огромный кулак, скорее даже не кулак, а булыжник размером с футбольный мяч. Нет, Святослав тоже был не из маленьких, да и драться часто приходилось, болельщики это любят, но связываться с десятком мужиков себе дороже. Спортсмен вышел на бережок. Оттуда голову задирать не нужно, да и чувствуешь себя на холме безопасней.
– Ребят, мне проблемы ни к чему. Сейчас отдохну чуток и пойду себе дальше.
Тощий мужичок с огромными, как у осла, ушами, с вытянутым крысиным носом, да еще и красный, видимо с перепою, противно заржал, похрюкивая на каждом вздохе.
– Ты, паря, видимо и вправду ушибленный, – «Илья Муромец» печально вздохнул. – Чей ты хоть будешь? Хуторской, кузнеца Микулы холоп?
«Да что они все холоп да холоп. И крысеныш все пищит да пищит, так бы и дал ему в челюсть», – злился Святослав. Но сдержался и даже подыграл, похоже, реконструкторам: