Страница 7 из 15
Приняв новые правила выживания, Рапира внимательно изучал, кто и как адаптируется к ним в городе. Эль-Кувейт являлся столицей, с населением более двух сотен тысяч жителей. Активация кристалла над всей планетой, сопровождалась государственным переворотом, организованным религиозными фанатиками. Они легко захватили здания правительства и космотпорт, а затем автоматизированные продовольственные склады, с которых почтовые дроны доставляли продукты по округе. Кто-то из горожан рассказывал про десант, высадившийся в космопорту и на крышах административных зданий. Но это не имело особого значения, местные бунтари имели достаточно сил, чтобы смести все органы правопорядка, тем более, что при активном кристалле количество бойцов играет одну из решающих ролей. Далее объявился некий посланник от новых повелителей, возглавивший планету, а точнее столицу Эль-Кувейт и ее окрестности. Поскольку ближайший город находился в полутора тысячах километрах, и кристалл делал крайне затруднительной связь с ним, фанатики не проявляли особого интереса к другим поселениям. Да и не имело значения, были ли захвачены другие города. Самой крупной была именно столица и именно тут сосредоточились все высокие технологии планеты. Наместника прозвали повелителем и он начал править, казня всех слабых и непокорных, раздавая пищу только «преданным делу». Все законы свелись к двум пунктам, если ты «предан наместнику и великим богам его пославшим» то тебе можно все, а если нет, то и законы тебе ни к чему, никто тебя защищать не станет, могут только ограбить, избить или убить. А «преданные идеалам», сразу же стали «непорочными», с правом выяснять отношения между собой силой.
Единственное ценное, что осталось у Рапиры в доме, это его тренировочные кроссовки из сверхпрочного и легкого материала. При таких условиях набирать учеников, было крайне затруднительно. Ни о каких рекламных вывесках на доме не могло быть и речи, иначе он рисковал погибнуть от рук фанатиков. Поэтому он разработал коварный план и злодейски его осуществил.
Вместо оружия, на ремне, Рапира подвесил стальной прут чуть более метра в длину. С ним на боку, он прошелся по местному рынку, предлагая на продажу свою последнюю драгоценность, старясь показывать кроссовки молодым, голодным и самым отчаявшимся молодым людям. На его уловку клюнули сразу несколько парней, аккуратно проследовавшие за ним до его дома. Он намеренно запрашивал огромную цену за свой единственный товар, даже не собираясь его продавать. Но голодные и озлобленные люди, услышав, сколько стоит эта обувь, загорались алчностью и желанием легкой наживы, следуя за своей жертвой. Разумеется, никто не стал врываться в его дом, но стоило сумеркам накрыть город, как юношеские руки уже подтягивались на решетке окон, высматривая добычу. И они ее, разумеется, находили. Небольшой светильник слабо освещал гостиную, самое просторное помещение в доме, но достаточно, чтобы можно было рассмотреть белые и чистые, такие удобные с виду и такие дорогие, по словам владельца, кроссовки.
Первая попытка кражи произошла через небольшое оконце над входной дверью. Молодой человек просто стал ногой на ручку двери и, подтянувшись, влез в дом. Упав на пол, он минуту отдыхал. Сказывалось недоедание и нервное истощение, вогнавшее его в ступор. Убедившись, что его проникновение было незамечено, он на четвереньках подполз к кроссовкам и попытался снять их с тумбы. Но стальной прут, прошедший вскользь по предплечью отбросил его руку в сторону. Рапира стоял в проеме двери и рассматривал свою первую жертву. Лет восемнадцати, худощавый, слабый и бледный от страха, он не внушал никакого уважения к себе и казался неподходящим на роль уготованную учителем фехтования. Слишком слаб. Если его избить, он может просто умереть от побоев, а если его просто выгнать, то, скорее всего он пойдет к фанатикам, продавать себя в рабство, в обмен на кусок хлеба. Парень, все так же стоя на четырех конечностях, пополз к дверям, надеясь на милость хозяина дома, но жалость не входила в планы Рапиры. Укол в ребра перевернул беглеца на спину, а следующий короткий удар под колено, заставил его резко поджать ноги и сесть на пол. Шок от боли в ноге придал вору сил, резко встать и попытаться опять идти к дверям, но стальной прут настиг жертву, под второе колено, придав, потерявшему равновесие беглецу, ускорение и он влетел лицом в стену, рядом с дверным проемом. Рапира улыбался. Его тренерские навыки не подвели его. Жертва постепенно теряла самоконтроль. Обида, боль и унижение постепенно захватывали власть над разумом, заставив ослабевшее от голода и страха тело снова подняться на ноги и развернуться лицом к своей возможной смерти. Глаза юноши были пусты и не отражали ничего, ни страха, ни ненависти, ни жалости. Неудавшийся вор просто прыгнул вперед, выставив обе руки перед собой, с трудом выдавливая из легких воздух. Стальной прут ударил точно в центр груди, опрокидывая жертву и выбив из нее сознание. Он подходит, решил Рапира. Он сломлен и на данный момент чист, от всего чему его учила жизнь. Юноша действовал одними инстинктами, не осознавая, что и зачем он делает. А значит он чистая книга, в которую можно вложить знания и ту науку, которую ему готовил учитель.
Всю ночь юноша мучился в кошмарах, не приходя в сознание, а утром Рапира поставил в конце комнаты тарелку с пахнущим бульоном и положил кусок хлеба. Пленник не смог самостоятельно встать на ноги. Его тело было истощено, а помогать ему никто не собирался.
– Все еще хочешь жить?– Голос Рапиры звучал мелодично и вежливо.
Юноша не ответил, он все время переводил взгляд то на тарелку с едой, то на своего тюремщика, полностью владеющего его судьбой и жизнью. Голод заставил его вытянуть руки вперед, как будто он пытался дотянуться до еды через всю комнату, а в его глазах читался настоящий ужас, что это всего лишь издевка над жертвой и еду сейчас уберут.
– Есть хочешь? Тогда тебе придется встать на ноги.
Юноша неспешно повиновался. Держась за стену, он смог встать и не смея поднять взгляда, переступал с ноги на ногу.
Рапира выставил перед собой руку, держа стальной прут за самый его кончик.
– Берись за конец и иди к тарелке. Если сможешь не уронить его ниже моей кисти, тарелка твоя.
Парень повиновался и впился взглядом в красивое, еще носящее следы молодости лицо Рапиры. Он сделал первый шаг и чуть не упал.
– Ты можешь держаться за прут, но не роняй его. Сможешь удержать равновесие, выживешь, упадешь, и умрешь в страшных голодных муках.
Парень застыл с приоткрытым ртом. Он не понимал смысла происходящего и просто повиновался. Шаг, другой, его тело не чувствовало больше ничего кроме прута, который как бы помогая ему, тянул к дверям, где стояла тарелка. Это странное ощущение, когда кончики пальцев прилипли к стали, а вес тела перестал чувствоваться, сосредоточившись, на конце стального прута, доставляло ему удовольствие. Это чувство, вызванное бессмысленным действием, прокатывалось легкими волнами по всему телу, из ноги в ногу при каждом шаге. Уже стоя над тарелкой, он внимательно взглянул в глаза своему мучителю, они были довольны и немного улыбались, но ни грамма жалости или сочувствия он там не нашел.
– Присядь и не спеша ешь. Будешь моим пленником следующую неделю. Если окажешься мне полезным, буду тебя кормить и выпускать из дома.
Он вышел из комнаты, и уже закрывая двери, негромко проговорил: меня зовут Рапира.
Через сутки, в комнату к пленнику, добавился еще один неудавшийся вор. Через еще сутки, еще один. Когда их стало пятеро, Рапира открыл двери комнаты и провел всех в прихожую.
– Это мой дом. У вас есть куда идти?
Молодые люди переглянулись между собой и опустили глаза.
– Родственники есть на планете?
Молчание, было ему ответом.
– Куда пойдете, если я вас отпущу?
Рапира был изрядно вымотан, пока собирал этих несчастных. Первоначально он не собирался проявлять к ним жалости, но в данном случае он несколько переоценил свои силы, и решил сменить тактику, больше не устанавливая жесткого контроля над волей этих несчастных.