Страница 27 из 40
Это умозрительное заключение отсылает читателя к дискуссиям, продолжавшимся в отечественных общественно-политических журналах всю первую половину XIX века да и всю вторую его половину тоже, о способности женщин к занятиям наукой, о достаточности и избыточности женского образования в связи с «природными» способностями женщин и их общественным предназначением и прочее. Эти дискуссии подробно проанализированы в монографиях Е. О. Лихачевой363. Однако, как ни странно, в своем большинстве они никак не затрагивали реальных женщин, занимавшихся науками, – современниц этих обсуждений. Эти два явления общественной жизни существовали как бы параллельно. Рассуждения автора о женских способностях в обширной статье, посвященной работе М. Сомервилль, кажутся настолько чужеродными, что почти можно предположить, как автор вставил их, дабы угодить консервативной части читателей, которые не могли вообразить женщину – автора серьезного естественно-научного сочинения. Возможно, той же цели служило еще одно примечание, сделанное автором в конце статьи: «Последние Английские журналы сообщают известие, что Государь Император благоволили изъявить Свое Высочайшее внимание к необыкновенному дарованию этой дамы, подарком великолепного опала, украшенного отличными бриллиантами, “as a token of sincere regard and admiration”364»365. Ничего подобного не находил читатель в рецензиях на книгу Е. И. Голицыной, о которых мы упоминали выше: «L’analyse de la force, par M-me la princesse Eudoxie Galitzine» и «Книга кн[ягини] Авдотьи Ивановны Голицыной и вечерняя беседа ее в Москве», опубликованных соответственно «Библиотекой для чтения» в 1837 году и «Москвитянином» в 1843 году366. Конечно, Е. И. Голицына принадлежала к одному из знатнейших княжеских домов Российской империи, а не была какой-то англичанкой. Критиковать ее занятия мог позволить себе Вяземский… в личных письмах; уважающий себя журнал не мог опуститься до такого поведения.
Итак, подводя краткие итоги изложенному в предыдущих главах, мы можем с уверенностью утверждать, что в начале XIX века в русском литературном языке появляется и входит в словарный оборот устойчивое выражение «ученая дама». Несмотря на то что довольно быстро это выражение начинает приобретать негативный оттенок и, по экстраполяции, таковым же становится отношение к дамам из «общества», заподозренным в «учености», высшие учебные заведения Российской империи охотно принимают дары от ученых дам. Некоторые из наиболее значительных естественно-научных коллекций Московского университета были созданы благодаря желанию, усилиям и настойчивости женщин. Женщины из образованных сословий являлись желанными гостьями на публичных университетских лекциях и других научных мероприятиях, открытых для посещения публики, и охотно пользовались возможностью пополнять таким образом свои познания в естественных науках. Удалось также установить, что на протяжении указанного периода жило как минимум несколько широко известных своими естественно-научными интересами женщин, ведших активную переписку с членами российского и международного научных сообществ, собравших значительные естественно-научные коллекции и оборудовавших частные кабинеты естественной истории. Также именно в этот период, точнее, в 1835 году в России впервые публикуется оригинальное философско-математическое сочинение женщины, которое проходит научное рецензирование в Императорской академии наук и получает достаточно серьезную оценку. В общем и целом на основании вышеизложенного мы с уверенностью можем утверждать, что возникший в конце 50-х – начале 60-х годов XIX века интерес к изучению естественных наук со стороны молодых женщин, принадлежавших к так называемым образованным сословиям империи, на который традиционно ссылаются и историки науки, и исследователи истории высшего женского образования в России как на время появления первых в нашей стране женщин-ученых, возник на самом деле значительно раньше и не был внезапным, появившимся только под влиянием момента. Достаточно серьезные занятия российских женщин естественными науками, принимавшие различные формы, имеют гораздо более длительную историю.
Часть 2
Начало процесса профессионализации научной деятельности женщин в России в 50-е годы XIX века
Глава 1
Политэкономические теории М. Н. Вернадской (1831–1860) о женском труде
Mesdames! Перестаньте быть детьми, попробуйте стать на свои собственные ноги, жить своим умом, работать своими руками, учитесь, думайте, трудитесь, как мужчины, – и вы будете также независимы… Пока труд будет в презрении, вы будете всегда в подчиненном состоянии, потому что – только в одном труде истинная свобода женщины.
Из содержания предыдущих глав мы видели, что интерес к естественным наукам, увлечение изучением естественных наук существовали среди российских женщин, принадлежавших к высшим сословиям государства, преимущественно к аристократии, на протяжении всей первой половины XIX века. Мы видели также, что некоторые женщины, такие, например, как Е. П. Фадеева, обладали научным образованием достаточно высокого уровня и относились очень серьезно к своим научным занятиям. Мы также видели, что эти занятия занимали львиную долю их времени. Однако, несмотря на все это, а также на поддерживавшиеся ими достаточно тесные связи с членами профессионального научного сообщества, положение этих женщин было положением любительниц. Образованных, настойчивых, квалифицированных, даже признаваемых коллегами, но тем не менее любительниц. Они не имели никаких официальных документов, подтверждавших уровень их образования и компетенции, не состояли ни на какой службе и не нуждались в заработке. Сама идея проведения научных исследований ради заработка, наверно, показалась бы им весьма странной, так же как и мысль о работе ради заработка как таковая. Однако уже в 50-е годы XIX века первая российская женщина-политэконом Мария Николаевна Вернадская (1831–1860) выступила в профессиональной научной периодической печати с целой серией статей, посвященных вопросам аристократического отношения к труду в целом и отношения к женскому труду в частности. Она также высказала некоторые идеи, касавшиеся положения женщин и женского труда, которые без преувеличения были революционными для российского общества того времени.
Несколько идей проходят красной нитью через все работы М. Н. Вернадской. Во-первых, М. Н. Вернадская была уверена, что именно развитие науки, научного знания отныне определяло жизнь людей и, значит, невежество стало главным врагом развивающегося человечества. «Невежество, как злой колдун, – писала она, – старается вредить всякому доброму началу, – оно шепчет: в старину все было лучше, и тешит воображение сказками, – оно разбивает машины, жжет книги, – оно же во время повальных болезней называет отравителями и убивает людей, в руках которых спасение человечества – оно, как злая волшебница, хотело бы усыпить ум и волю человека, как в старину прелестную сказочную царевну; но тут является благодетельный гений – наука!367»368. И продолжала: «Она (наука. – О. В.) пробуждает нас от тягостной дремоты, раскрывает перед нами таинства природы, и учит извлекать из них пользу. Всюду мы видим ее благодетельное влияние, везде мы видим чудеса, большие, чем в старину. По мановению ее могучего жезла разверзается земля и отдает нам свои сокровища, драгоценные металлы, камни, предметы роскоши и предметы необходимости. Дно морей отдает нам свои перлы и кораллы; без парусов и весел беззаботно мы пускаемся в море; без лошадей ездим по земле; с быстротой желания можем мы передать наши мысли почти из края в край земли; слово смертного человека – мы можем сделать навсегда бессмертным!»369 И на основании вышеизложенного приходила к выводу: «Но всех чудес не пересчитать: мы их видим ежедневно, ежеминутно пользуемся ими, и даже так привыкли к ним, что перестали их ценить, – а с каждым днем являются новые еще чудеса, и, может быть, со временем, то, что представляется нам вымыслом фантазии, превратится в действительность, как превратилось уже так многое. И всем этим мы обязаны доброй волшебнице – науке370, и ее верным гениям – прислужникам – машинам371»372.
363
См.: Лихачева Е. О. Материалы для истории женского образования в России (1086–1856). СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1899. 887 с.; Она же. Материалы для истории женского образования в России (1856–1880). СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1901. 648 с.
364
«Как знак искреннего уважения и восхищения» (англ.).
365
Госпожа Сомервилль и ее последнее сочинение… С. 58. Прим.
366
L’analyse de la force, par M-me la princesse Eudoxie Galitzine // Библиотека для чтения. Журнал словесности, наук, художеств, промышленности, новостей и мод. 1837. Т. 25. [№ 11–12]. С. 72–74; Глинка Ф. Книга кн[ягини] Авдотьи Ивановны Голицыной и вечерняя беседа ее в Москве // Москвитянин. 1843. Ч. VI. № 12. С. 538–543.
367
Курсив автора. — О. В.
368
Вернадская М. Н. Старина // Вернадская М. Н. Собрание сочинений покойной Марии Николаевны Вернадской, урожденной Шигаевой. СПб., 1862. С. 9.
369
Там же. С. 9–10.
370
Курсив автора. — О. В.
371
Курсив автора. — О. В.
372
Вернадская М. Н. Старина… С. 10.