Страница 5 из 20
– Прекрати, – низким, тихим голосом приказала она. – Немедленно.
Видимо, ее тон дал понять, что возражения неуместны, потому что Джонах замолчал, не сводя с нее темно-голубых глаз. Щеки Мэг горели, и она сделала еще один большой глоток чертового бургундского: она знала, что он заказал его, потому что они были в этом винограднике. Там он сделал ей предложение. Больше двух лет назад. И, судя по цене, это вино следовало смаковать.
– Джонах, уж кто-кто, а ты-то должен понимать, почему я не хочу затрагивать эту тему. Это личное. Мое – не для широкой общественности, не для денег. И это все позади. Боже, да прошло почти четверть века. Я больше не хочу это обсуждать. Я должна с этим попрощаться. Есть еще столько дел. Тысячи. Больные убийцы – монстры, из которых получаются самые лучшие антигерои. Материала гораздо больше, чем я смогу охватить, какого черта зацикливаться на истории Шерри? Я поставила точку много лет назад.
Она снова потянулась к бокалу.
– Нет, не поставила.
Она замерла, подняв бокал. Посмотрела ему в глаза.
– Можно, мы просто поедим? Сделаем заказ? Позовем официанта… – Она призывно подняла руку. – Кто-нибудь! Можете нас обслужить?
Он взял ее поднятую руку и медленно опустил на стол.
– Докажи мне, – тихо потребовал он.
Мэг ощутила легкий холодок дурного предчувствия.
– О чем ты? Доказать что?
Он поставил ее бокал на стол и взял Мэг за обе руки, потянувшись через белую льняную скатерть. В его глазах мерцал огонек свечи, но взгляд был холодным и колючим от настойчивости, которая ее пугала. Он повернул бриллиантовое кольцо на ее пальце, не сводя с нее глаз. Это кольцо они вместе купили в Париже.
– Выходи за меня, Мэг. Давай назначим дату. Сегодня.
Она открыла рот. Подсознательно она догадывалась, что это произойдет сегодня, и именно это было причиной ее напряженности. Растущей паники. Давящей клаустрофобии.
– Я… Вау.
Она отвела взгляд, но он обхватил ладонями ее лицо, заставляя смотреть себе в глаза.
– Мы вместе уже три года. Ты носишь кольцо больше двух лет, с тех пор, как мы дали друг другу обещания во Франции. Когда я первый раз предложил назначить дату свадьбы, тебе нужно было заканчивать книгу, исследование. Потом был конфликт интересов на предстоящем суде. Потом путешествие. Время. Потом финансовый вопрос. – Он сделал паузу. Тишина в ресторане показалась ей оглушающей, давила на уши. Воздух сгустился, сжимая горло. – Теперь у тебя есть все. Твои книги – бестселлеры. У тебя множество предложений на новые романы. Ты независима и хорошо зарабатываешь. Преуспела по всем пунктам. Так что давай просто сделаем это. Завтра. В выходные. В следующем месяце.
Мэг побледнела. У нее закружилась голова. Она открыла рот, чтобы ответить, но подошел официант. Красивое лицо Джонаха исказилось от разочарования.
– Сэр, вы готовы сделать заказ?
– Что ты будешь, Мэг? – спросил Джонах, не взглянув ни на меню, ни на официанта.
– Гм… Я буду… Блюдо дня.
– Мне то же самое. – Он вернул меню официанту, не сводя с нее глаз.
– Из напитков больше ничего? – уточнил официант.
– Нет. – Он по-прежнему пристально смотрел на Мэг.
Когда официант ушел, Джонах произнес, медленно и тихо:
– Не можешь, да? Не можешь решиться. Посмотри на себя… Живешь в моем доме, спишь в моей кровати, но паркуешь на моем дворе свой фургон и «Джетту». Там у тебя запас одежды, резервный ноутбук. Зачем? На случай срочного бегства?
– Фургон – мой офис.
– Ты могла бы переехать в настоящий офис – с фундаментом, стенами и крышей.
– Мне нравится мобильность.
– Ты не можешь пустить корни. – Он пристально смотрел на нее. – Рано или поздно одного из монстров, о которых ты пишешь, выпустят из тюрьмы. Ты должна подумать о безопасности. О нормальном доме, о…
– У меня есть дом.
– Да, дом в Шелтер-Бэй, который сейчас пустует и, скорее всего, пойдет под снос. Он покрыт граффити и привлекает бездомных, тебе уже приходят предупреждения от властей города.
– Я собиралась его продать, но он в плохом состоянии – в таком виде его никто не купит.
– Так снеси его, бога ради! Ведь у тебя есть деньги. Избавься от этого пристанища призраков.
– Возможно, тетя захочет туда вернуться…
– Мэг, о чем ты? Ирен живет в пансионате, под присмотром. Прогнозы не самые радужные. Через несколько лет тебе будет сорок. Мне уже сорок. Самое время начать новый этап жизни.
– Джонах, что ты пытаешься мне сказать? Что пора повзрослеть? Потому что, может, я…
– Я пытаюсь сказать тебе, что период роста в жизни длится лишь определенное время, Мэг. Только в определенном возрасте можно зачать ребенка. Мы говорили о них – о детях. О семье.
Тик-так. Биологические часы.
Она глубоко вздохнула, начиная злиться, чтобы таким образом заглушить болезненную правду в его словах.
– Ты даже ни разу не съездила навестить Ирен с тех пор, как она переехала в пансионат. Не возвращалась домой восемнадцать лет. Ты не можешь пустить здесь корни, но вернуться туда тоже не можешь. Видишь? Ты еще не закрыла вопрос. Дело не в работе. Дело в твоих проблемах с доверием, ты не можешь подпускать к себе людей. Пытаешься установить связь, но при этом всех отталкиваешь. Отталкиваешь меня.
Официант принес еду. Мэг невидящим взором уставилась на тарелку. Стало трудно дышать. Кожа горела.
– Если ты спросишь меня…
– Я тебя не спрашиваю.
Он все равно продолжил:
– Именно это и привело тебя в криминальную рубрику «Таймс».
Жар из груди выплеснулся на лицо. Проклятие рыжих людей. Генетическая аномалия, вынуждающая выставлять все эмоции напоказ.
– Джонах, почему именно сегодня? Почему сегодня?
– Потому что пора. Предел достигнут. Я хочу на тебе жениться. Либо мы пересечем черту и пойдем вперед. Сегодня. Вместе. Либо признаем: этому не бывать никогда. – Он ненадолго умолк. Его голос стал тише. – Мэг, я хочу быть с тобой. Прожить вместе жизнь, создать семью. Я устал топтаться на одном месте. Находиться в застое. Разве не ты говорила Статхакису о жизнях в лимбе, жизнях, не нашедших завершения? Именно так я чувствую себя в наших отношениях. Если тебе нужно вернуться в Шелтер – Бэй и написать о сестре, то позволь мне тебе помочь.
– Знаешь, – прошептала она, – иногда я реально тебя ненавижу. Когда ты порешь всю эту галиматью, это метафизическое дерьмо, иногда… Иногда мне кажется, что ты со мной, потому что я для тебя – живой тестовый экземпляр. «Невеста в чашке Петри». – Она гневно изобразила кавычки. – Травмированный щенок-найденыш, которому, как ты думаешь, ты можешь помочь и «спасти» его, ведь ты видишь себя альтруистом, доктор Лоусон из королевства поврежденных умов и душ. – Она наклонилась вперед. – Но ты знаешь не хуже меня – чистого альтруизма не бывает, правда, Джонах? Ты делаешь это, потому что тебе от этого хорошо, ты чувствуешь себя правильным. Мессией.
Он откинулся назад, потирая бровь. Она задела его. Мэг любила Джонаха, но не могла остановиться, снова и снова вонзая и поворачивая нож. Ее охватили необъяснимый ужас и паника. Саморазрушительное стремление к уничтожению. Она неслась по тоннелю, все набирая скорость, и не могла остановиться.
– Возможно, – мрачно сказала она, – у меня возникли некоторые проблемы с доверием после того, как ты оттрахал Джен Мациони.
Он вздрогнул, посмотрел в окно, глубоко, сдержанно выдохнул. Как всегда, чертовски сдержанный. Взял бокал. Сделал глоток вина, держась за ножку. И заговорил мягким голосом побежденного:
– Мы это уже обсуждали. Ты знаешь, почему так случилось.
Ее охватила обида. Для него это так легко – заполнить постель другой женщиной…
– Джонах… – Она потянулась к его руке.
Он убрал ее.
– Нет, Мэг. Не надо. Не сейчас.
– Что?
– Сбивать меня с толку. Так ко мне прикасаться. Пытаться переключить меня на секс, чтобы заткнуть.
Наконец, проблеск гнева. В его глазах. В этом лице, в теле, что ее привлекает, этом мужчине, которого она любит, но не может установить с ним истинную связь. Словно она страдает аутизмом. Он нужен ей, но не меньше ей нужно бывать одной. И она никак не могла найти чертов способ совместить эти две потребности, воюющие у нее внутри. Боль встала комом в горле. Она крепче сжала губы.