Страница 12 из 20
Жизнь на пристани никогда не прельщала его старшего брата Джеффа но Блейк в глубине души всегда любил ее – жизнь в череде приливов и отливов, времен года, морских волн. Если бы не Мэг, не то, что случилось с ней и Шерри… Возможно, он бы остался, взялся бы за дело отца. Женился бы на Мэг, если бы она захотела. Но она вместо этого выкинула их всех из своей жизни, вырезала это место, как раковую опухоль, чтобы выжить. А он оказался слишком близко к повреждениям, от которых ей надо было избавиться. Сопутствующая потеря.
Блейк открыл офис, заварил кофе. Глянул в окно на фургон. По-прежнему там. Ночью он видел со второго этажа, что в нем горел свет – часа в три. Он и сам не знал, почему проснулся и пошел посмотреть. Возможно, в этом виноват внезапно утихший шторм.
Он проделал все утренние дела, готовясь к предстоящему дню, снова посмотрел на часы и направился к фургону, прихватив Люси.
Блейк тихонько постучал в дверь.
– Привет? Есть тут кто?
Пэгги Миллар разбила яйцо и бросила на сковороду. Оно зашипело, побелело, по краям появилась хрустящая корочка.
– Ни за что не угадаешь, кто заехал вчера вечером на заправку, – сказала она, потянувшись за новым яйцом. Из-за шума вытяжки приходилось повышать голос. Запах кофе смешивался с ароматом хлеба из хлебопечки, которая колдовала всю ночь. На улице был ясный денек, пушистые хвойные деревья стояли украшенные каплями дождя, блистающими в лучах утреннего солнца. С наступлением дня шум на прибрежной дороге становился все сильнее.
Ее муж, Райан, уже отвез Джейми и Алекса в школу и сидел за столом, читая газету.
– Мэг Броган.
Он резко поднял взгляд.
– Что?
– Мэг Броган вернулась в город.
Он изумленно уставился на жену.
– Куда? Когда?
– Я тебе только что сказала. Вчера вечером она заправила у нас свой фургон. С вашингтонскими номерами. Купила в магазине кое-какую еду.
– Мэг Броган вернулась? Какого черта она здесь забыла? Ты у нее спросила?
– Думаю, просто проездом. Она искала, где переночевать. До меня дошло, только когда она уехала. Лицо показалось знакомым, но сразу я не сообразила. Только когда она вернулась в фургон, я вспомнила постер в магазине Роуз. Книга Мэг Броган стоит там на центральной витрине. Ее лицо – на суперобложке.
Приготовились тосты, Пэгги положила по куску на каждую тарелку. Взяла бекон с бумажного полотенца, на котором он сушился, и аккуратно положила по два кусочка рядом с каждым тостом. Отнесла тарелки на стол, поставила одну перед Райаном. Он не сводил взгляда с ее лица.
– Она бы меня не вспомнила, – сказала Пэгги. – Я училась на год старше. Не общалась ни с ней, ни с Шерри. К тому же сейчас я выгляжу совсем по-другому. – Она вернулась на кухню, взяла кофейник. – Ты знаешь, что в книжном клубе Роуз как раз читают ее последний роман? Что-то про пожилую женщину, которая вспомнила преступление, совершенное пятьдесят лет назад. – Она взяла чайник. – Долить?
Но Райан молчал.
– Ты в порядке? – Она поставила чайник на место и медленно села.
Райан прочистил горло.
– Да. Да, все хорошо.
Он взял нож и вилку и растерянно принялся за еду.
Она разрезала яйцо. На тарелку потек желток.
– Я хочу прочитать эту книгу, – сказала Пэгги, поднося вилку ко рту. – Интересно, она когда-нибудь напишет про убийство в Шелтер-Бэй?
– Ты про убийство ее сестры? – похолодев, уточнил муж. – С чего бы?
– Может, к ней вернется память, как к той женщине из последней книги.
Райан допил кофе, резко поставил кружку на стол, взял салфетку и вытер рот.
– Пора работать, – поднялся он.
– Пожалуй, я присоединюсь к книжному клубу.
– А как же заправка?
Ее захлестнула горячая волна раздражения.
– Брэди может поработать пару лишних часов в неделю. Думаю, иногда мы можем позволить себе отдохнуть. Теперь, когда дела, похоже, наконец пошли в гору. Тебе тоже стоит иногда отдыхать.
Райан пристально посмотрел на жену.
– Все благодаря контракту с Кессингер-Спроатт. Если мы его потеряем, то потеряем все. Томми спас наши задницы.
– Райан, ради бога, книжный клуб нас не убьет.
Она вскочила на ноги, схватила свою наполовину полную тарелку и выбросила содержимое в мусорное ведро.
– Поговорим позже, – уходя, бросил муж.
– Позже, – пробормотала она. – Вечно «позже». Как будто мне нужно твое разрешение.
Пэгги пошла к окну, не выпуская из рук грязную тарелку. Посмотрела, как муж бредет к своей автомастерской, где он возился с машинами семь дней в неделю. И большую часть ночей, прихватив пару бутылок пива. Он располнел. В старшей школе он был красивым футболистом с мужественной челюстью, но теперь превращался в неуклюжего толстяка. Носил в своем пузе пиво и ее стряпню. Брать паузы, делать упражнения, может, снова заняться рыбалкой, поездками на природу – это становится необходимостью. Если она сможет его уговорить…
Может, завтра стоит приготовить зерновой завтрак вместо яиц и бекона, наполненных холестерином. Ей и самой не помешало бы скинуть десять килограммов, так сказал доктор. Убирая посуду в посудомойку, она кое-что вспомнила…
Как Мэг Броган первый раз пришла в школу после убийства. Холодным январем. Больше двадцати лет назад.
Пэгги замерла. Бедный ребенок. Она превратилась в собственную тень. С такой бледной и прозрачной кожей, что веснушки напоминали звезды. Вскоре она начала прятать веснушки под толстым слоем косметики, коротко подстригла волосы и покрасила в черный цвет. Словно хотела обрести собственную ауру смерти.
Пэгги все хотела что-нибудь сказать Мэг в школьном коридоре – ее шкафчик был прямо рядом со шкафчиком Мэг, – но так и не смогла подобрать слов. И Пэгги просто отводила взгляд. Как и все остальные дети. Мэг Броган ходила, сидела и ела в столовой, окруженная особой аурой молчания, словно тень, исключенная каким-то образом из их реального, комфортного мира.
Блейк Саттон был единственным человеком, который оставался с ней рядом. Почти каждая девочка в ее классе была однажды влюблена в Блейка. Но его интересовала только Мэг.
А потом она уехала и разбила парню сердце. Он никогда бы не женился на Эллисон, если бы мог заполучить Мэг. И что теперь? Он отец-одиночка с сыном, которого он никогда не хотел.
Пэгги вздохнула и посмотрела на кухонные часы. Нет времени раздумывать. Нужно собираться и идти в магазин.
Блейк постучал сильнее.
– Привет? Есть здесь кто?
Ответа не последовало. Он заметил вашингтонские номера. Обитатель либо спит мертвецким сном, или отправился на утреннюю прогулку, или… Рыбачит? Он вздохнул, медленно повернулся и вдруг заметил вдалеке, на палубе «Крэбби Джека», одинокую фигуру.
Женщину.
Она стояла возле перил, держа в руке дорожную кружку, и смотрела на бухту. Длинные, растрепанные на ветру волосы. Орехово-красные, отдающие золотом в восходящем солнце. У Блейка что-то кольнуло в груди. Он почувствовал горячий прилив адреналина. Но заставил себя успокоиться. Обезоруженный сходством, он направился по пустой парковке к офису и обошел вокруг здания к передней палубе кафе. Когда он повернул за угол, Люси вырвалась вперед и ткнулась незнакомке в джинсы, чтобы поздороваться. Та замерла от удивления, но потом увидела черного лабрадора и рассмеялась. Поставила кружку на перила и наклонилась, чтобы погладить Люси. Блейк увидел ее лицо. У него екнуло сердце. Он окаменел, перестал даже дышать.
– О, привет, малышка, ты кто? – спрашивала она его ласкового лабрадора, разглядывая бирку на ошейнике. – Люси? Какая же ты красотка!
Потом она подняла взгляд и замерла. Побледнела. Открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Она медленно поднялась на ноги, взялась за перила, словно нуждаясь в поддержке.
Блейку казалось, что он увидел призрака. Его мир крутился и вращался, теряясь во времени. Она повзрослела, стала изящнее. Такая худенькая в этой громоздкой кожаной куртке. Даже слишком худенькая. Все те же веснушки. Широкий рот. Светлые медовые глаза, почти янтарные в этом освещении. Большие глаза, темные ресницы. Эти глаза всегда притягивали его своей загадочностью в глубины, где таилось воображение Мэгги, где она прятала себя настоящую, ранимого подростка, взрослеющую женщину. Он знал, что это место болело. И пытался помочь ей выйти наружу, но так и не смог до конца привлечь ее своим светом. Да, он пытался, но по эгоистичным причинам. Мэг была его первой любовью. Настоящей любовью. Той, что выходила за границы сексуального влечения и попыток его удовлетворения. И была одновременно дружбой, родством душ, как банально бы это ни звучало.