Верь

— Как раньше уже не будет, Даша. Что бы ты не сделала, я не буду играть в твои игры больше.

С какой миной серьёзной он мне все это говорит! Словно я здесь глупый ребёнок, которому взрослый что-то объясняете. Оправдываю это звание легкой пощёчиной, которая не делает ему больно, а мне не приносит удовольствия. Сжимаю его руки, вонзаю ногти в кожу — не реагирует.

— Какие игры? Какие к чёрту игры?! Когда я с тобой играла? КОГДА?!

Кричу на него, ибо нервы на пределе. Мне достало то, что нужно сдерживаться и прятать истинные чувства. Хочу взорваться, высказать все, показать, что он со мной сделал. Что бы этой сволочи хоть немного стало стыдно. Что бы перестал издеваться! Это все уже было, в этой комнате, на похожем столе, он между моих ног, до неприличия близко. Мерзкие слёзы текут по щеках, как же они мне надоели. Я не слабая, я сильная, а они лгут.

— Я поверила тебе, — голос слегка сорвала, потому почти что шепчу, смотря в его до безобразия красивые глаза. — Никогда не лгала и не претворялась по поводу своих чувств. Это ты, творил что хотел, все выбрать не мог, чего хочешь на самом деле. И сейчас решил поиграть со мной в очередную свою игру? Так я тоже не играю, с меня хватило и первого проигрыша. Убирайся отсюда!

Кай резко вдохнул, так что я сразу поняла сколько ярости сейчас он сдерживает. Даже по напряженным мышцам на лице видно, насколько зол, но молчит.

— Прекрасно, мы оба наигрались в наши игры, — делает ударение на последних словах, явно намекая что тему эту открывать больше не хочет. — Закончим на этом?

Отпускает моё лицо, но я не отпускаю его руки, хватаю за запястья, и удерживаю, когда дергается назад.

— Куда это ты? Дальше в свою безразличность играть? Нет, давай закончим все по-другому. Извиняйся!

— За что? — вот тебе святая невинность.

— Я доверилась тебе, а ты… правда не знаешь? — лучше я бы его сразу отпустила.

Истерическая улыбка приклеилась к моим губам, даже чувства свои прятать не могу. Сжимаю его руки на мгновение со всей силы, а затем отталкиваю от себя. Спрыгиваю со стола, только что бы схватить его и бросить в стену за диваном. Он не останавливает меня, просто молча смотрит на то, как я ломаю стол, разламываю столешницу и отрываю ножки. К концу остаются только дрова из сломанных ножек и щепки, а я еле стою на ногах, меня шатает. Чувствую бездонную пустоту, перед глазами черные мушки, спотыкаюсь на ровном месте и падаю прямиком ему в руки. Подхватывает меня, словно куклу, пытаюсь двинуть ему хоть разок, но слишком устала. Ощущаю его тепло всего на мгновение, такое долгое и вязкое, что просто не могу, не схватится за его футболку. Он пытается уложить меня на диван, а сам уйти.

Как же мне хочется, что бы вместо стола был он.

— Спагетти подгорают, — говорит глупую отмазку он, отрывая мои онемевшие пальцы от своей драгоценной одежды.

На меня находит апатия, такая сильная, что я почти засыпаю. Смотрю перед собой и ничего не вижу. Внутри так пусто, хочу заполнить эту пустоту чем-то. Организм подсказывает верный способ — едой, но еды нет, только та, что он готовит, а ее есть гордость не позволит. Когда же он уйдет? Когда? Хочу зарыться с вой панцирь, порыдать вдоволь и не в ущерб своей гордости, но не могу, потому что он здесь. Шарю рукой по дивану, нахожу свой мобильный телефон, на оборотня за готовкой принципиально не смотрю. Позвонить мне он не даст, но сообщение я могу послать и без него. Нахожу Марго в записной книжке, печатаю сообщение.

«— Вы своих детей не кормите совсем?» — набираю почти что безразлично.

Она отвечает быстро, как будто только и ждала что я напишу.

«— Кормлю. В смысле?»

«— Тогда почему ваш сын до сих пор здесь? Я же просила вас его забрать. Почему вы не пришли?» — последнее сообщение почти что с яростью.

Набрала и отставила мобильный, стараясь остыть.

«— А что, что-то случилось?» — следующее сообщение Марго чуть не заставило бросить мобильный телефон в стенку.

«— Нет, блин! Не случилось!»

«— Так случилось или нет? Он тебя обидел?» — совсем без сочувствия отписала взрослая женщина.

Так ещё смайлик с большими глазами поставила, так что я прикусила губу, чтобы не высказаться о том, что я думаю.

«— ЗАБЕРИТЕ ЕГО!» — печатаю в капсе, что бы хоть как-то показать степень своего отчаянья

«— И КАК Я ЭТО ПО-ТВОЕМУ СДЕЛАЮ?!» — пришел мне ответ почти мгновенно, на что я застонала в голос.

«— Придумайте что-нибудь, парней позовите, да хоть что-то сделайте. Не могу я так больше!» — почти умоляю в этой женщины.

Следующего ответа я ждала довольно долго, настолько что уже начала надеяться на адекватность этой женщины.

«— Сами друг друга выбрали, сами и разбирайтесь!» — выдало новое сообщение.

— Что?! — вырвалось у меня от всей бури эмоций, что вызвало у меня это сообщение.

Собралась писать ей гневный ответ, но меня и здесь обломали, телефон с рук силой забрали. Кай просмотрел всю историю переписок, словно имеет на это право с безразличным видом, а затем написал вместо меня сообщение и отбросил его в другую часть дивана.

Экран загорелся, на его сообщение пришел ответ. Потянулась на противоположный край дивана и посмотрела в историю переписки.

«— Спасибо Марго», — вещало сообщение которое напечатал альфа козел.

«— Не за что, сын», — ответ от Марго присланный сразу же.

Как только узнала, что он писал? Ну сейчас я ей напишу пару ласковых, но так и не написала. Диван за моей спиной прогнулся, а затем у меня снова забрали мобильный телефон и бросили дальше на диван. Не успела даже возмутится, как меня за талию ухватили и посадили к себе на колени.

— Что ты делаешь? Отпусти!

— Сиди смирно, тогда и удерживать не буду, — прокомментировал он моё поведение с видом мученика.

— Я могу сидеть сама, а не у тебя на коленях. Не пойму, кто здесь недавно говорил о том, что мы закончили наши отношения? Так держи слово и держись подальше от меня!

Упираюсь ему в грудь руками, словно о каменную стену. Его грудь вздымается медленно — совершенно спокоен? Как он может себя так вести? Как может так говорить, а тем более молчать?

— Мы закончили не наши отношения, — убирает волосы с моего лица знакомым нежным движением, — мы закончили играть друг с другом — это разные вещи.

— И что с того? Это не дает тебе права вести себя так со мной, распускать руки и читать мои сообщения.

— Не дает, — соглашается на это он так спокойно, что слегка теряюсь.

Берет меня за руку, сжимает ее, а затем прикладывает ее к своей груди, где под моей рукой бешено стучит сердце. Поднимает свою руку и прикладывает к моему, но я в последний момент дергаюсь в сторону и сваливаюсь с его колен на пол. Хочу подняться, но он тоже спускается на пол, обнимает меня со спины. Руки прижимают к себе за талию, пока дыхание щекочет шею, а губы нежно целуют возле ушка.

— Никаких игр больше не будет, все теперь серьёзно. В себе я разобрался окончательно, но ждать, когда это сделаешь и ты — не буду. Я больше не дам сбежать от меня, и никто и пальцем тебя больше не тронет, даже если захочешь этого. Я согласен на роль злодея в твоей истории, только бы ты была рядом, жива и только моя. Это всё что я хотел тебе сказать, а теперь давай есть.

Он отпустил меня, только для того что бы поднять с пола и усадить рядом с диваном.

— Знаешь, чего в твоих речах слишком много? Буквы «я».

— Пускай, — соглашается, привычным для нас обоих жестом убирая волосы мне за ухо.

— Меня это не устраивает, — хватаю его за руку, стараюсь достучаться в холодные глаза.

— Я знаю, — все так же спокойно говорит мне, стоя перед мной на коленях.

— И, по-твоему, это нормально, строить так отношения? — не скрываю своей злости.

Он поставил меня перед фактом, решил не то что права выбора, но даже права голоса.

— Нет, — соглашается спокойно и наклоняется вперед и слегка целует в губы, — но у нас ничего и нормальным не было. Даже любовь и та — ненормальная.