Верь

Знала, что он такой, что этим все и закончится, может именно поэтому придумала такой план? А может мне этого хотелось, где-то очень глубоко, в самой мерзкой частичке души? Или я просто заставляю себя так думать?

Смотрю на него — ненавижу, но при этом пересекаю несколько шагов к нему и прежде чем хватает меня, сама целую. Больно, противно, давит тошнота и мысли, но я оправдываю себя. Когда его руки сдирают остатки шифонового топа, когда запрыгиваю на него и мы вместе заваливаемся на кровать. Его руки проходится по всему моему телу, так противно. Язык залазит в рот, я кусаю его до крови, за что получаю по лицу пощёчину.

Ну давай же, быстрее!!! Все внутри выворачивает, такой больной ублюдок может только так, никак не по-другому. Все эти сочувственные взгляды, он ломал так не одну девчонку, просто потому что некому было его наказать. Даю кулаком ему в челюсть, только скривился и засмеялся, попытался завалить меня на кровать, но не смог.

Наконец-то! Отдираю его мерзкие руки от себя, наблюдая каждое мгновение его боли. Он не кричит как Тася, кажется просто не может пошевелится, только веки еще в состоянии двигаться. Достаю из-под его спины пустой шприц, смеюсь.

— Ты подохнешь, как зверь, от вашей же отравы, — говорю ему махая уколом перед его лицом.

Пытается схватить меня рукой, но та уже слишком слаба, просто отбрасываю ее в сторону. Сползаю с кровати и обнимаю себя за плечи, слезы льются по щекам. Пусть эта падаль думает, что умирает, пускай мучится. Меня уже не тошнит, все стало таким безразличным на мгновение. Хочу домой, хочу к маме, даже если она меня ненавидит. Сжимаю руки в кулаки, выдыхаю и становится легче. Поднимаюсь на ноги, немного шатает. Оборачиваюсь что бы увидеть, он уже спит. Снотворное и их желтая гадость сделали свое дело, жаль, что их слишком мало, не убьют его.

Сумка валяется возле шкафа с одеждой, поднимаю ее и проходя мимо комода смотрюсь в зеркало. Грудь красная, на ней как будто следы его рук, на плече засосы, губа разбита, на щеке синяк, а со лба все еще течет кровь. Одеваю одну из скомканных мною футболок, второй вытираю кровь с лица. Поворачиваюсь к кровати, он все еще там. Бью его куда попало и чем попало, пока слезы на глазах не просохли. Снимаю с него одежду, опустошаю карманы, в поисках ключей от машины и только сняв штаны понимаю, что все это время у него была кобура с пистолетом. Запихаю оружие, одежду и даже обувь в сумку, только поле этого обчищаю сейф. Сначала собиралась забрать только пульт и еще один браслет со взрывчаткой, но забираю и бумаги, потом посмотрю, что там написано. Рада привязала к кровати, затолкала в рот тряпку в какую он превратил мой шифоновый топ. Так хочется изуродовать его на всю жизнь, чтобы ему тоже было плохо, как мне сейчас, но понимаю, что ему уже плохо. Быть больным ублюдком само по себе наказание. Забросила себе на плечо потяжелевшую сумку и бегом выбежала с дома, только в прихожей задержалась, чтобы сорвать кепку с вешалки.

***

Я больше никогда не сяду за руль. Ни за что, разве что от этого как сегодня будет зависеть моя жизнь. Пока доехала и сбила две лавки, сровняла с землей пару клумб и кустов и разбила фары и поцарапала пять машин. Даже перед домом стала криво, сбив большую вазу с цветами. Забросила сумку на плечо и почти побежала к двери, пока меня нет, ее обычно не закрывают в такую жару. Стараясь не привлекать внимание сразу же побежала на второй этаж в прачечную. Заблокировала дверь стиральной машиной, остальные нужные мне вещи уже здесь, сложены под кипой грязного белья. Тупым ножом слегка надрезаю шнур от машины и порчу сливной шланг в стиральную запускаю ее без одежды внутри. Далее забрасываю в сушильную машину приготовленные ранее шурупы и гвозди, ставлю на стиральной машине самый сильный режим и включаю ее. Пока машины работают, проверяю все ли на месте и сколько времени на часах. У меня есть еще сорок минут, этого должно хватить. Переключаю режим на отжим, вода стекает по сливному шлангу, дотекает до шнура и свет гаснет. Только после этого открываю дверцу лифта для одежды. Первыми бросаю туда вещи, судя по тому, что не слышу шума, Кай их словил. Залажу туда сама, руки болят, посбивала костяшки в кровь, от того и тяжело спускаться. В какой-то момент пальцы соскальзывают и просто падаю вниз, даже не успев пикнуть. Воздух выбивает с груди, когда меня ловят, до того, как падаю на бетонный пол. Голова слегка кружится, на долю мгновения не понимаю вообще где оказалось, и кто меня держит. Возможно поэтому резко дернулась с рук и свалилась на четвереньки больно ударившись коленкой.

— Чёрт! — ругаюсь, поднимаясь на ноги.

Кай стоит где-то рядом, пускай темно, могу разглядеть его внушительную фигуру. Стараюсь увидеть свои вещи, но не вижу.

— Где моя сумка? Времени мало, — зло шиплю, стараясь нащупать ее в темноте.

Мою руку резко ловят, и вздрагивая всем телом, дергаюсь что бы высвободится. Он не отпускает, тем самым делая мне больно.

— Что такое? — злюсь на него за это, дергая рукой, а он не отпуская.

— Даш, — слышу интонацию его голоса и понимаю где именно я сделала ошибку.

Запах! Чертов запах, как могла забыть о том, что оборотни чувствуют запахи? Я, наверное, провоняла Радом и кровью, прикусываю губу. Почему я ощущаю стыд, и потребность оправдаться перед ним? Кто он мне? Что нас связывает? Говорю себе, что мне не нужно оправдываться. Это моя жизнь, моё тело, но что-то не дает сказать это в слух. Вырываю свою руку с его ослабленной хватки. Нахожу сумку сама, на ощупь нахожу свечу и спички.

— У нас очень мало времени, давай приступим, — поворачиваюсь к нему и замираю.

Волк стоит на том же месте, его глаза блестят, как будто плачет, но это ведь Кай, он не способен на такие эмоции. Он поднимает на меня взгляд и в груди начинает щемить, от чувства которое я назову жалостью. Это лицо побитого котенка или маленького мальчика? Зачем-то вспоминаю каким он был в детстве, в моем туманном воспоминании. Даже тогда, он был сильным, а сейчас расклеился? Думаю, об этом только долю секунды, когда его лицо не становится бесстрастным.

Больше мы с ним не говорим, действуем по моему плану, хотя он и назвал его в прошлый раз слишком рискованным и дурацким. Наношу краску для волос ему на голову, щелкаю ножницами, обрезая волосы так, чтобы были той же длинны что и у Рада. Когда начинаем смывать черную краску на мгновение загорается свет, но я не паникую. Еще пару долгих мгновений и слышен взрыв в прачечной где-то наверху. Все-таки шурупы явно не для сушильной машины. Свет гаснет снова, пока Кай сушит волосы одной из футболок. В мягком свете свечи его темные волосы теперь кажутся до жути не привычными. Открываю решетку ключом, сворованным вчера у Андрея, и отворачиваюсь, пока Кай одевается в одежду Рада. Последним вручаю ему кепку, на цыпочках подходя к двери. Можно было бы и через шахту выбраться, но увы Кай в нее просто не пролезет, так что выход только один.

— Голос по ниже сделай, а в основном говори так же, как и раньше, словно ты царь этого мира. Понял? Вы в этом очень похожи. Думаю, это будет для тебя не сложно, — шепчу ему, возле самой двери.

Смена охотников уже кончилась, новые охотники без понятия внутри ли Рад или нет, на том и сыграем. Главное, чтобы они смотрели только на меня, а не приглядывались к самому главному охотнику, а точнее Каю. Вздыхаю, стараюсь настроиться что бы сыграть правдоподобно.

— По-твоему мы и правда похожи? — слышу странный вопрос, как раз перед тем, как закричать по сценарию.

Замираю на мгновение, не хочу поворачиваться что бы увидеть его лицо. Мне интонации хватает, почему и сейчас он меня в чем-то обвиняет? Я такое сделала, чтобы его вытащить, а он еще нос воротит! Мразь!

— Нет! Отпусти! Нет! Мразь! — кричу по сценарию, наваливаясь всем телом на дверь.

Толкаю ее бедром, а затем только поворачиваю ручку двери и картинно вываливаюсь в коридор, падая на четвереньки.

— Не трогай меня, сволочь! — кричу, буквально ползя к выходу.