Верь

Вряд ли хоть с кем-то с волчиц случался переход во время беременности, и я почти что уверен, что эмбрион просто не может пережить этот процесс. Горький запах остался, но теперь он ещё больше раздражает, причиняет жуткую боль. Толку м того что я оборотень, альфа, если не могу даже свою женщину защитить, своего ребёнка. Волчица проводит языком по моему лицу, скулит, так что закрываю глаза и судорожно вздыхаю. От нее несет кровью и гарью, весь живот измазан.

Судорожно вздыхаю, обещая себе, что убью, того кто в этом виноват, но сердце подсказывает, я виноват, только моя вина. Я оставил, не смог защитить, абсолютно никого не могу защитить.

— Даш, — прошу, обнимая ее за шею, — превратись в человека.

Волчица махает головой, пытается улизнуть, но я удерживаю ее, не давая отступить.

— Пожалуйста, — прошу прижимаясь лбом у ее носу.

Она сначала скулит, а затем вырывается и убегает в лес. Отшатываюсь от ее резкого рывка и падаю на землю. Судорожно вдыхаю воздух, кажется она знает. Пол секунды ещё сижу неподвижно, а затем превращаюсь в оборотня и бегу за ней.

Эпилог

Эпилог.

Только в книгах вся история заканчивается на «…и жили они долго и счастливо», в реальной жизни все иначе. Трудности не заканчиваются, после финальной фразы, потому что такова жизнь. Иногда от них хочется кричать в голос и рвать на себе волосы, но это только мгновенное желание. Ведь если и стоит жить, так ради счастливых моментов, которых в разы больше.

За любое счастье нужно платить цену, и я свою заплатила. Ничто не дается просто так, особенно у меня. Мой зверь оказался в разы сильнее меня, с самого момента перехода она захватила контроль над телом и отодвинула меня на второй план, оставив только беспомощным наблюдателем. Сколько я не пыталась освободиться, вернуть себе человеческую ипостась, у меня не получалось. Так продолжалось не день и не два, а почти полтора года. За это время я пропустила слишком многое, например, рождение сына. Это, пожалуй, самое странное что со мной произошло за всю мою жизнь. Быть зверем само по себе не сладко, но, когда даже не можешь контролировать ее, все в разы усложняется. Все девять месяцев она делала что и хотела, то бегала по лесу, а то нападала на Кая. Причем вполне серьёзно, чуть горло не перегрызла, когда он попытался договориться что бы Михаил ее, то есть нас, осмотрел. И все это при том, что она Кая просто обожает, такие перепады настроения становились все сильнее, как только приближалось время родов. Когда начались схватки она сбежала с нашего дома в лесу, в горы и там все и случилось. Это были самые трудные роды, волчица психовала от боли, а я, казалось бы, мысленно пыталась ее успокоить. В конечном итоге спустя сутки Кай нас все-таки нашел, хотя она и специально заметала следы. Похоже до того момента, когда он увидел волчонка с белой шерстью и коричневыми пятнами, он думал, как и все остальные, что родится обычный ребёнок. Но собственно, кто мог родиться у волчицы, кроме волчонка? После родов инстинкты зверя усилились, она месяц никого не подпускала к себе и волчонку, даже Кая. К тому моменту он тоже перестал превращаться в человека, почти все время проводил рядом с нами. Может мы бы и жили как «счастливая» волчья семья, если бы волчонок в один день не превратился в мальчика. Ему тогда исполнилось месяцев семь, была зима, Кая рядом не было, ушел охотится, а тут такое случилось. Волчица растерялась, такого она, как и я, явно не ожидала. И вот когда эта зараза пушистая принялась облизывать голое дите на морозе минус двадцать, уже у меня снесло крышу от материнских инстинктов настолько, что спустя такое долгое время я снова стала сама собой.

С того дня прошло много времени, Марку, так мы назвали сына, уже скоро семь лет, и только теперь я могу вспоминать историю его появления на свет без слёз и ярости. Думаю, теперь даже у Кая со своим зверем лучше отношения, чем у меня со своим. Я почти год не превращалась после этого, боялась, что в следующий раз эта пушистая тварь уже не вернет мне моего тела. Вот только во второй раз волчица уже пустила меня порулить, и больше не забирала контроль, даже когда я во второй раз забеременела близнецами Аней и Таней. Даже сейчас, когда жду четвертого ребёнка, не пыталась даже намекнуть, что она сильнее меня. Только особенное отношение к Марку у нее осталось, она считает его своим волчонком и тянется к нему, как только я превращаюсь. Михаил говорит, что это нормально, и со временем привязанность к ребёнку пропадет, но я сомневаюсь. Марк, он… особенный, не только для нее и меня, а для всех. Больше зверь, чем человек, ему с таким трудом дается все что трёхлетние Аня и Таня уже научились делать сами. Только став матерью, я поняла, что родитель любит всех детей одинаково, просто некоторые дети нуждаются в большем внимании и заботе. Я стала больше понимать своих родителей и кажется простила их за все что было в прошлом.

— Может хватит уже? — Кай обнимает со спины и поглаживает по животу, пока закрываю контейнеры с едой. — Они конечно много едят, но зачем столько самой готовить? Нужно было в ресторане просто заказать.

— Что бы Дарья в очередной раз намекнула, что я готовлю так же, как и выгляжу? — шиплю зло сквозь зубы, пряча последний контейнер с едой в сумку.

— Да знаю я, знаю, как сильно ты жалеешь, что пули были не ядовитыми, а обычными, Ванька и тот иногда жалеет, но что поделать? — глумится надомной, помогая убирать с тумбы грязную посуду.

— То есть, по-твоему, я и правда плохо выгляжу? — прищуриваюсь не хорошо, составляя руки под грудью.

У Кая вырывается смешок, а затем он убирает с моих рук ещё один контейнер, обнимает осторожно, чтобы не задавить никого в пузе.

— Ты очень милый бегемотик, — отвечает через мгновение, за что получает ложкой по лбу.

— А кто меня им сделал? — зло шиплю, нахмурив брови.

— И ещё раз сделаю с удовольствием, но чуть попозже, когда дочка родится, — чмокает меня в лоб, поглаживает по волосам, словно ребёнка.

Натужно стону и закатываю глаза, показывая, что об этом думаю.

— Ты сама хотела пять детей, так что перестань нить, — насмехается с меня, подхватывая пакеты.

— Это тебе Марго рассказала? Да кто ее все время за язык тянет? — возмущаюсь, моя руки в раковине.

С прихожей послышался его смех, и у меня тоже появляется улыбка. Снимаю фартук и иду в прихожую, где поправляю выбравшиеся пряди с прически. Опять вес набрала, но для меня это теперь нормально, такой худой, как я была после охотников мне уже и не быть никогда. По лестнице на верхний этаж с шумом сбегает светловолосый мальчик, подбегает ко мне и дергает за юбку.

— Мам, — зовет, мой маленький ангелочек и я нагибаюсь к нему, пускай уже трудно это делать.

— Что такое, Марк? — провожу по его щеке рукой, он улыбается, так что в сердце рождается тепло.

— Аня и Таня снова дерутся, — жалуется мой маленький мужчина и я натужно вздыхаю.

Ох, уж эти разбойницы, всегда что-то не поделят, да ещё характером в папочку пошли, упрямые обе.

— И чего ты их не разнял? — вздыхаю, раздумывая самой пойти, или Кая попросить.

— Папа сказал не лезть в женские споры, а то окажусь крайним, — доверчиво пересказывает слова своего папы оболтуса, сынок.

Совсем не умеет врать и отнекиваться, иногда мне кажется он просто не понимает зачем это делать. И правда, настоящий ангел, пускай кое-кто обзывает его монстром. Закрываю на мгновение глаза, давя зверя, ей, как и мне не нравится, когда моего ребёнка обижают.

— Я же правильно сказал, чего ты вздыхаешь? — вернулся с улицы Кай и потрепал сына по волосам, проходя мимо наверх, чтобы разнять своих маленький принцесс, а на деле обычных хулиганок. — Нормальная мужская позиция!

Со второго этажа послышался звонкий смех, теперь все трое неверное резвятся, пока я не вижу и не ругаю.

— Мам, — слышу, как зовет Марк.

Не могу стоять нагнувшись, потому сажусь в кресло, притягиваю его себе на колени.